Кто открыл ящик Пандоры?

Расул Жумалы

(Начало в номере 02 (83) за февраль 2009 года, где говорилось об истории возникновения сионизма и попытках создать Израиль в период 1900—1940 гг.)

Еще до Второй мировой войны центр мирового сионизма окончательно переместился на американский континент. Отчасти в этом сказались последствия англо-сионистской размолвки, отчасти ставка на задел, достигнутый там прежними волнами еврейских мигрантов. В предшествовавшие полстолетия еврейская диаспора по ту сторону Атлантики со 100 тысяч возросла до 8 миллионов, из которых 5 миллионов приходилось на долю США. Их стало бы больше, если бы Вашингтон не ввел строгие миграционные ограничения. Но и при этом масштабы влияния еврейской общины в Штатах являлись колоссальными — в экономике, финансовой системе, гос-аппарате. В-третьих, сионисты отдавали отчет державному потенциалу Америки, что можно было бы конвертировать в успех предприятия под названием «создание еврейского государства».
Ожидания оказались не напрасными. Уже в первые годы войны взгляды из кабинетов Белого дома на ближневосточную действительность претерпели зримые трансформации. Весной 1941 года Американский политический комитет, членами которого стали 270 членов Конгресса США, одной из своих задач поставил «организовать моральную поддержку американского народа созданию еврейского очага в Палестине».
В мае 1942 года в Нью-Йорке проходила конференция представителей американских, европейских и палестинских сионистов. На ней была принята так называемая Билтморская программа, которая предусматривала: требовать у Англии немедленно организовать в Палестине еврейское содружество как интегральную часть нового послевоенного порядка; отменить положения «Белой книги 1939 года»; предоставить Еврейскому агентству право контроля над иммиграцией и размещения иммигрантов; создание еврейских вооруженных сил под их собственным флагом.
В самих США требования Билтморской программы стали составной частью предвыборной программы, как в стане демократов, так и республиканцев, во время президентской кампании 1944 года. Здесь уместно обратиться к комментариям экс-президента США Генри Форда: «На первый взгляд может показаться, что американская хозяйственная система независима от евреев. Тем не менее я утверждаю, что США (может быть, более, чем какая-либо другая страна) пропитаны в высшей степени еврейским духом… Ввиду этого не является ли справедливым мнение, что мы обязаны своим существованием евреям? И если это так, то не имеется ли достаточных оснований утверждать, что еврейское влияние сделало Штаты тем, что они есть? Ибо то, что мы называем американизмом, не что иное, как очищенный еврейский дух».
В Палестине тем временем отношения еврейских колонистов с администрацией страны-мандатария ухудшались. Премьер-министр Уинстон Черчилль в 1944 году по поводу убийства в Каире террористами из «Штерна» английского статс-секретаря лорда Мойна заявил: «Если наши надежды на сионизм исчезают в дыму пистолетных выстрелов террористов, а наши усилия по обеспечению будущего сионизма порождают новый гангстеризм... многие, как и я лично, должны пересмотреть позицию, которую мы занимали с таким постоянством в течение столь долгого времени».
Бен-Гурион же и его товарищи в своей антианглийской кампании полагались на поддержку Америки. И надо сказать, та отвечала взаимностью. В ходе Второй мировой войны борьба на Ближнем Востоке шла как между фашистами, с одной стороны, и Англией, Францией и США — с другой, так и внутри союзной тройки. Главная цель американцев заключалась в установлении контроля в нефтеносных арабских странах, путь к чему лежал через самое уязвимое место в английской колониальной цепи — Палестину. Хотя с начала 1940-х присутствие США в регионе существенно расширилось, они не могли конкурировать на равных с Британией. Нехватку ресурсов американцы намеревались компенсировать в том числе при помощи сионизма.
Впрочем, арабы тоже питали надежды на рост роли американцев в международных делах. Да, общественное мнение в США было целиком на стороне евреев, могущественное еврейское лобби также оказывало влияние на процесс принятия решений. С другой стороны, акулы Уолл-стрита, особенно неф-тяные компании, обладающие крупными концессиями в арабском мире, имели не меньшее влияние на Белый дом.
Существовало еще одно важное обстоятельство. Уже с 1930-х ЦРУ овладела навязчивая идея советского экспансионизма в страны Ближнего Востока. Например, министр обороны Джеймс Форрестол полагал, что «коммунисты ведут интенсивную деятельность в ближневосточных странах, в том числе и в тех, от поставок нефти из которых зависит свободный мир». Если арабы прекратят поставки нефти, «военный и промышленный потенциал всего свободного мира существенно сократится». С точки зрения стратегии, по убеждению Форрестола, контроль над ближневосточной нефтью считался неизмеримо важнее, чем воплощение мечты сионистов.
Белый дом оказался перед сложной дилеммой.
В 1943 году завязалась переписка между королем Саудовской Аравии и Рузвельтом, в которой Ибн Сауд, выражая тревогу активностью сионистов, просил Вашингтон учитывать последствия возникновения нежелательного арабам еврейского содружества в центре арабского мира. В ответ президент заверил, что никаких шагов, касающихся решения палестинской проблемы, не будет предпринято без консультации с обеими сторонами — арабами и евреями. Для последних обещанный Рузвельтом нейтралитет по Палестине не стал сюрпризом. Как признавали ведущие сионистские лидеры, если бы Рузвельт был жив, вряд ли возникло бы государство Израиль.
Франклин Рузвельт был прагматиком до мозга костей и обо всем на свете судил с точки зрения интересов Америки. Судьба Ближнего Востока его интересовала постольку поскольку. Он не хотел ни с кем ссориться, еврейским политикам говорил одно, арабским — другое. Но для себя решил, что не станет тратить силы на создание еврейского государства в Палестине. Надежды сионистов на лояльность Штатов оказались под большим сомнением.
Однако в апреле 1945 года Франклин Делано Рузвельт умер, и в Белом доме поселился человек с совсем иными взглядами на послевоенное мироустройство.
Между тем к позиции поддержки сионистов эволюционировал другой весомый игрок — СССР. Правда, для этого там имелись другие мотивации. Евреи на территории Советского Союза, как известно, издавна имели крупные общины, но отношение к ним властей было весьма сложным. В царские времена это нередко выражалось в политике дискриминации, а иногда и прямого пособничества еврейским погромам. Позже советские руководители, особенно в сталинский период, хоть и декларировали принципы пролетарского интернационализма, но практика негласного нажима на евреев временами возрождалась. В ряду объективных и субъективных причин здесь свою роль сыграла борьба за власть. Спровоцированные на этой почве гонения на троцкистов-бухаринцев, знаменитое «дело врачей» и иные носили скрытую антисемитскую подоплеку.
Подходы резко поменялись после 22 июня 1941 годa. В первые же месяцы войны послы СССР, Англии и Турции в США встретились с деятелями сионизма. Результаты были видны сразу — прекратилась всякая критика сионизма, принято решение организовать Еврейский антифашистский комитет, другие организации для ведения пропагандистской работы за границей. Расчеты Сталина строились на завоевании симпатий еврейства и эксплуатации их международных связей в условиях Отечественной войны. Лидеры сионизма проявили живейший интерес к сигналам, поступающим из Кремля. И речь здесь шла не только в плоскости солидарности к советским евреям или противостояния общему врагу. Уже тогда такие деятели, как Вейцман и Бен-Гурион, заглядывали в перспективы послевоенного переустройства мира с прицелом на образование еврейского государства в Палестине. И благожелательная позиция такой крупной фигуры, как СССР, рассматривалась в ряду важнейших приоритетов.
Любопытно привести следующий эпизод.
В сентябре 1941 года глава Всемирной сионистской организации Хайнс Вейцман пришел к советскому послу в Лондоне Ивану Майскому (Израиль Ляховецкий). Он только что вернулся из США и поделился впечатлениями о настроениях американцев. По его словам, докладывал дипломат в Москву, интерес к войне в США заметно упал, ибо средний американец рассуждает примерно так: русские хорошо дерутся, вместе с англичанами они как-нибудь изничтожат Гитлера, а нам нет смысла слишком глубоко влезать в эти дела. Вейцман считает такие настроения преступно легкомысленными и думает, что американское еврейство сможет им противодействовать.
Вообще Вейцман был частым гостем в посольстве СССР. При подобных контактах заводились разговоры не только о судьбах Второй мировой, совместной борьбе, но и о том общем, что связывает социализм и сионизм. В качестве примеров он даже ссылался на еврейские кибуци в Палестине, построенные по принципу советских коммун.
Будущий премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион тоже посетил офис Майского. Он пришел к советскому послу 9 октября 1941-го, когда немецкие войска приближались к Москве. Именно в эти тяжелейшие для СССР дни британский премьер Уинстон Черчилль сказал послу: «Я не хочу вводить вас в заблуждение, я буду откровенен. До зимы мы не сможем оказать вам никакой существенной помощи, ни созданием второго фронта, ни слишком обильным снабжением. Мне горько это говорить, но истина прежде всего. В течение ближайших 6—7 недель вам может помочь только Бог». Черчилль объяснил, что открытие второго фронта возможно только в 44-м. Майский записал эти слова, но не решился сообщить о них в Москву.
Бен-Гурион разговаривал с послом иначе. Он спросил: чем палестинские евреи могут быть полезны сражающемуся Советскому Союзу? «Вы едете в Америку, — ответил советский представитель, — вы окажете нам большую услугу, если доведете до сознания американцев проблему срочности оказания нам помощи, нам нужны танки, пушки, самолеты, как можно больше. И главное, как можно скорее». Бен-Гурион ответил, что сделает все, что сможет.
Шифровки Майского, скорее всего, и натолкнули Сталина на мысль о том, что американские евреи помогут заставить США поскорее открыть второй фронт в Европе.
После перелома в войне в 1943 году советская глобальная политика направляется непосредственно в сторону Среднего и Ближнего Востока. Иосиф Сталин рассчитывал вслед за окончанием в 1948 году Британского мандата в Палестине «заполнить вакуум» в важнейшем регионе. Ну а после окончания Второй мировой войны дали о себе знать новые факторы, которые еще более укрепили симпатии Кремля к сионизму.
Во-первых, стояла задача создания в мире позитивного имиджа СССР как друга и покровителя свободолюбивых народов. К ним, в особенности, относились и евреи как одна из главных жертв нацизма. Во-вторых, международный ресурс еврейства мог принести даже гораздо большую пользу, чем та, которая оказывалась в годы Второй мировой войны. Наконец, отдельное влияние принадлежало Фултонской речи Черчилля (февраль 1946 г.), в которой он возвестил о разрыве между союзниками по антигитлеровской коалиции.
Сталин в целом реагировал на этот вызов пассивно, слишком много оставалось нерешенных проблем. Зоны влияния в Европе еще не вполне определились. Такой же неясной была обстановка на Ближнем Востоке. Вместе с тем враждебность Англии, этого колонизатора № 1, была даже на руку СССР. Ввиду скорого ухода из Палестины Лондон искал опору у арабов. Все это  делало будущее еврейское государство потенциальным союзником в глазах кремлевского диктатора.
Бушующие на Ближнем Востоке и в других «зонах освободительной борьбы» войны и революции воспринимались Москвой как отражение классовой борьбы или «межимпериалистических противоречий». «Классовым подходом» к палестинской проблеме по-своему грешили тогда и американцы. Президент Трумэн ограничивал первое время еврейскую эмиграцию в Палестину именно потому, что ее поощрял СССР. Потом произошла рокировка симпатий и ролей. В той и другой ситуации было ясно одно: ни еврейские, ни арабские лидеры уживаться или как-то сопрягаться не желали.
Позднее из опубликованных в США официальных документов выяснилось, что уже весной 1945 года в кулуарных беседах с Рузвельтом и Черчиллем Сталин высказался в целом за создание в Палестине еврейского государства. «Не стал ли маршал Сталин за это время сионистом?» — даже шутя, спросил при встрече с ним президент Рузвельт. «В принципе, мне уже приходилось им быть при создании еврейской автономии в Биробиджане. Я за создание еврейского государства. Но трудности еврейской проблемы мне хорошо известны. Здесь всех поджидает много трудностей». О характере ожидаемых трудностей Сталин не стал тогда распространяться. У него были свои взгляды на решение этно-конфессиональных проблем, аналогичных палестинской.
Итак, после окончания Второй мировой войны начался распад Британской империи и стала усиливаться роль США. Однако сознание британских правителей примирялось с этим с большим трудом. Бедственное положение в самой Великобритании, неспособность ее вооруженных сил держать под контролем огромные пространства империи, национальные и антиколониальные движения и агрессивная политика Советского Союза, опиравшаяся на рост влияния коммунистов в Третьем мире, — все это ставило перед британским правительством непреодолимые трудности. В первую очередь английские войска было решено вывести из Индии, Палестины и Греции. Еврейские лидеры отлично понимали, что это редчайшая возможность создания государства. В Европе после разгрома фашизма свыше сотни тысяч евреев томились в лагерях, в самой Палестине шла постоянная партизанская война с арабами, грозившая перерасти во второй Холокост.
Созданный в ноябре 1945 года Англо-Американский комитет по расследованию представил доклад, в котором содержались рекомендации о допуске в Палестину 100 тысяч еврейских иммигрантов, об отмене ограничений на земли еврейским поселенцам. Англия, согласно тем же рекомендациям, сохраняла права державы-мандатария до решения дальнейшей судьбы Палестины в ООН. Госдепартамент США направил копию доклада арабским государствам и сионистским организациям. Ни арабов, ни сионистов рекомендации Англо-Американского комитета не могли удовлетворить.
В июне 1946 года был создан еще один Англо-Американский комитет. Представители США выдвинули на рассмотрение данного органа план раздела Палестины на еврейское и арабское государства. Приняв во внимание, что в еврейском государстве американское влияние будет преобладающим, англичане не согласились на такой раздел влияния и предложили создание Палестинской федерации под контролем Англии.
Далее, при помощи тех же США, сионисты, как бы используя незаинтересованную сторону, за спиной которой стояли их интересы, приступили ко второй стадии операции — выводу англичан из «палестинской игры». Американские же евреи делали взносы в сионистские фонды и оплачивали антибританские объявления в газетах. Делалось это для того, чтобы Лондон отказался от своего мандата, а вопрос Палестины перешел бы в компетенцию ООН, то есть организации, которая одновременно занималась реабилитацией евреев после немецко-фашистских гонений.
Общая обстановка благоприятствовала таким замыслам: Лондон едва удерживал контроль над положением Палестины, арабы пребывали в разрозненности. Разительные перемены произошли на демографическом фронте: к концу 1947 года количество евреев в Палестине превысило 650 тысяч человек (то есть одна треть населения страны).
Расчет сионистов оказался верен — англичане, которые все больше склонялись на сторону арабов, оказались не у дел, а ООН взяла на рассмотрение рекомендации UNSCOP (Комитет по Палестине, созданный ООН 28 апреля 1947 г.), куда входили 11 государств, и только одно из них «исламское», шахский Иран, бывший в то время союзником США.
Накануне решающего голосования в ООН по разделу Палестины сионистам предстояло несколько контрольных голосований перед Временным комитетом при ООН. Указанный орган, состоявший из представителей всех государств-членов, должен был принять несколько резолюций до представления Генеральной ассамблее рекомендаций по разделу Палестины. Таковые грозили рекомендовать передать дело на рассмотрение в Международный суд справедливости, а там бы оно тянулось годами.
Сионисты должны были предотвратить неугодный сценарий. Первое голосование было выиграно 25 голосами против 18, при 11 воздержавшихся, а второе — 21 голосом против 20, при 13 воздержавшихся. Таким образом, второе голосование было выиграно всего лишь 51 процентом голосов. Но это был почти провал. На заключительном голосовании в Генеральной Ассамблее для победы требовалось получить две трети голосов. У сионистов было только три дня, с первого дня начала дебатов по вопросу раздела Палестины и до дня заключительного голосования.
И здесь на передний план выдвигаются страны Латинской Америки. Их блок насчитывал девятнадцать голосов в ООН, тогда как европейские страны располагали всего девятью. Ключевой союзник Трумэн, заинтересованный в голосах еврейских избирателей, пытался оказать поддержку. Но, несмотря на старания, даже собственные делегаты не слишком склонны были пойти ему навстречу. Один видный американский сионист отмечал, что представители США «действовали с некоторыми ограничениями, накладываемыми людьми из Госдепартамента, такими, как замминистра Роберт Ловет».
Принимая во внимание вышесказанное, у евреев не было большой веры в способность Гарри Трумэна контролировать свою собственную делегацию, не говоря уж о ком-нибудь еще. Сионистам же надо было за оставшиеся три дня найти по крайней мере еще четыре голоса для обеспечения большинства в две трети. Только один человек имел такое влияние в Латинской Америке. Бен-Гурион решил, что настало время навестить Нельсона Рокфеллера и показать ему досье, собранное на него сионистами.
Сторонник сближения с арабами, министр обороны Джеймс Форрестол осенью 1947 года не мог и представить, что один из его основных партнеров, сам того не желая, будет отстаивать интересы евреев. Ему и в голову не могло прийти, что один из богатейших и влиятельнейших нефтяных магнатов станет объектом сионистского шантажа. Ведь никто иной, как Форрестол некогда предоставил Рокфеллеру его первую государственную службу, которая одновременно позволяла ему улаживать свои дела.
А случилось так, что предпринимательская жилка миллиардера во всю ширь проявилась на Латинской Америке. После вступления в должность координатора по внутриамериканским делам Рокфеллер, используя военную ситуацию, принялся за захват латиноамериканских рынков. В то время, как Британия и Франция вели кровавую войну с Третьим Рейхом, основной заботой Рокфеллера оставались монополизация латиноамериканского рынка и недопущение на него европейцев. Причем под европейцами он подразумевал только англичан, но не нацистов. Как уже говорилось ранее, Форрестол добился разрешения для рокфеллеровской компании «Стандард Ойл» поставлять нефть нацистам в 1941 году. Это было, правда, до вступления США в войну, но и катастрофа в Пёрл Харбор вовсе не изменила подходов магната к делу.
Так или иначе, к концу Второй мировой войны Рокфеллер не только извлек баснословные прибыли от бизнеса в Латинской Америке. В его руках сосредоточился колоссальный ресурс влияния на местные режимы.
У Бен-Гуриона же перед судьбоносным заседанием в ООН было всего три дня для убеждения колеблющихся. И если у него был какой-то контакт с западными делегациями, то к профашистским латиноамериканским делегациям требовался иной подход. Бен-Гурион понимал, что любой ценой должен убедить Нельсона Рокфеллера обеспечить необходимые ему голоса делегатов из Латинской Америки. Момент подвернулся удачный — Рокфеллер, снятый в августе 1945 года Гарри Трумэном со своего поста, находился в опале и под подозрением по поводу своей деятельности в Южной Америке.
Согласно Конституции США, предоставление помощи врагу в военное время расценивается как предательство. 22 сентября 1947 года федеральный судья Чарльз Кларк заявил: «Стандард Ойл» может считаться врагом нации из-за своих связей с фашистами. Ценой неимоверных усилий, известных только Рокфеллеру, дело было спущено на тормозах. И вот, два месяца спустя, к нему являются евреи с доказательствами измены. В досье имелись протоколы его банковских сделок с нацистами, его подпись на документах об учреждении немецкого картеля в Южной Америке, записи разговоров с нацистскими агентами во время войны и, в заключение, доказательства его соучастия в нелегальной переправке нацистских военных преступников и денег в Аргентину. В идеале люди Бен-Гуриона приберегали подобного рода компроматы для сведения счетов с нацистскими приспешниками после войны, но обстоятельства заставили выложить карты на стол.
Развязкой данной истории стала банальная сделка. В обмен на голоса латиноамериканского блока Нельсон Рокфеллер получил твердые гарантии того, что евреи будут хранить молчание. Выбор в объяснении миллиардера был очень прост: «Либо у вас будет государство, либо — возможность отомстить, но не то и другое вместе».
Результаты сказались незамедлительно. Бразилия и Гаити изменили свое решение с твердого «нет» в среду, 26 ноября, на «да» в субботу, 29 ноября, в ходе решающего голосования. Никарагуа, Боливия и Эквадор, ранее воздерживавшиеся, неожиданно проголосовали в пользу Израиля. Аргентина, Колумбия и Эль-Сальвадор, голосовавшие против Израиля в среду, воздержались в субботу. Поскольку по правилам ООН воздержавшиеся не входили в общий подсчет голосов, то для достижения большинства в две трети требовалось и меньше голосующих «за», что облегчало задачу.
К изумлению многих и несчастью арабского мира, 29 ноября 1947 года на 128-м пленарном заседании Генассамблея ООН 33 голосами «за» (в том числе СССР, США и Франция) при 13 «против» (в том числе афро-азиатские страны, кроме Южно-Африканского союза и Филиппин) и при 10 воздержавшихся (в том числе Великобритания) была одобрена резолюция 181 (п). А о разделе Палестины. За его основу был принят так называемый «План большинства». При этом каждый член рокфеллеровского латиноамериканского блока проголосовал либо в пользу Израиля, либо воздержался. Лишь островная Куба, единственная в Западном полушарии, проголосовала «против».
Дело было сделано. В Палестине появились еврейское государство площадью 14,1 тысячи квадратных километров (56% территории Палестины), арабское государство площадью 11,1 тысячи квадратных километров (43% территории Палестины) и интернациональная зона Иерусалима (около 1% территорий). Между обоими государствами предусматривались экономический и таможенный союз, общность валют, единство транспортной сети и коммуникаций, единое пользование ирригационной системой. Английским войскам надлежало покинуть Палестину к 1 августа 1948 года.
«План большинства» — это финал блестяще проведенной многоходовой комбинации сионистов, когда за небольшой в историческом плане срок они сумели воплотить в жизнь давнюю мечту — обретение родины, которая им была дарована предками, а после потеряна. С использованием всех имеющихся в распоряжении средств, начиная от террора, подтасовок, шантажа и до подкупа государств и должностных лиц, они сумели организовать свое государство Израиль на не принадлежащих им к тому времени территориях. При этом удалось заставить поверить в свою правоту и склонить к поддержке основные мировые державы (США и СССР) и весь остальной мир в лице Организации Объединенных Наций. Более того, прежний хозяин «общей квартиры» в итоге получил наименьшую часть разделяемой жилплощади. Да и то лишь временно…