, 
Валютные Страсти
Юрий Данилов – один из идеологов развития фондового рынка России, директор Центра развития фондового рынка, который является структурой при Федеральной службе развития (ФСР) РФ, член Попечительского Совета Института посткризисного мира.
– Как стало известно, Институт посткризисного мира подготовил обширный доклад на тему «Финансовая архитектура посткризисного мира», который, собственно, Вы и презентовали на днях в Алматы. Расскажите об основных его моментах.
– В данном исследовании я курировал направление, связанное с анализом положения дел, документов в рамках G20 («Большая двадцатка», включающая двадцать наиболее крупных экономик мира) и фундаментальных факторов глобального кризиса. Мы представили казахстанской публике результаты исследования, и заодно пришлось ответить на многие вопросы, из чего я заключаю, что эта тематика очень интересует ваше экспертное сообщество. Наверное, в значительной мере потому, что в свое время и Президент Нурсултан Назарбаев высказался по этому поводу. Чувствуется, что Казахстан является заинтересованным участником дискуссий по многим международным вопросам.
– А можно поподробнее узнать об Институте посткризисного мира?
– Данный институт создан в этом году. Учредителями являются фонд «Общественное мнение», старейшая социологическая российская структура, «Бизнес-солидарность», предпринимательские организации, представляющие малый бизнес, и ряд других структур. Что касается самого доклада «Финансовая архитектура посткризисного мира», то это наш второй фундаментальный труд. Первый назывался «ПостСССР: оценка антикризисных действий Правительства». Там была проведена сравнительная характеристика антикризисных программ в странах постсоветского пространства. Помимо прочего этот аналитический материал мы также презентовали в Казахстане.
– Получается, что это независимый институт?
– Именно. Мы – независимая структура, которая действует без государственного капитала, без капитала олигархических групп и даже без капитала крупного бизнеса.
– Можно полагать, что после проведения подобного рода исследований они затем рассылаются по государственным и иным заинтересованным учреждениям, доводятся до сведения экспертных кругов? А какова ваша конечная цель?
– Мы ставим своей целью влиять на процесс принятия решений и давать правительствам постсоветского пространства информацию, на основе которой они могут принять более взвешенные и выверенные решения. Задача максимум – стать научным институтом формирующегося сообщества государств БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Мы также вовлечены в процесс создания международной организации, которая объединила бы национальные банки почти всех стран мира и ведущих экспертов в области финансовой, банковской и валютной системы. Вместе с тем мы не ограничиваемся апеллированием только к правительствам стран СНГ. Так уж получилось, что мы, наверное, первыми начали исследовать проблемы того мира, который сложился после кризиса, по крайней мере в финансовой сфере. Спрос на такие исследования огромный, и мы оказались достаточно быстро вовлечены не только в соответствующие процессы на территории постсоветского пространства, но и в мировом масштабе тоже.
– Не могли бы Вы вкратце рассказать о главных тезисах самого доклада?
– Документ состоит из двух частей. Первая – это своеобразная глобальная сетевая экспертиза. В общей сложности нами опрошено 223 эксперта из 51 страны, составлены соответствующие обобщающие характеристики глобального экспертного мнения. Вторая часть – это исследование документов, имеющих отношение к процессу G20, и фундаментальных факторов, которые привели к нынешнему кризису и могут привести к еще более разрушительному, цивилизационному кризису в перспективе, через 10–15 лет. То есть в первой части мы представили обобщенную позицию экспертов, во второй – позицию самого института.
Мы считаем, что та антикризисная повестка дня, которая формировалась в рамках G20, сформирована в первую очередь под воздействием Америки и Европы. Она в целом выполнена. Но при этом за рамками повестки дня остались многие вопросы, которые волнуют сегодня не только так называемый «золотой миллиард», но и страны с динамично развивающимися экономиками, в том числе Россию, Китай, Индию, Бразилию, Корею, Казахстан, Вьетнам и т.д. Тем не менее они есть, и мы выделили их в своем докладе, более того, фундаментально исследовали один из ключевых пунктов – мировую валютную систему. На эту тему активно высказывались президенты России и Казахстана, китайские лидеры, бразильский президент. Иными словами, речь идет о вопросе, который практическии для всех развивающихся стран стоит под № 1. Почему? Потому что существующая мировая валютная система способствует перераспределению мировых капиталов в пользу развитых рынков. Причем при таком перераспределении надежность инвестиций оказывается ниже, чем если бы эти инвестиции вкладывались в страны с развивающимся рынком. Это наглядно продемонстрировал ипотечный кризис в США 2007 года, где инвесторы вкладывались, по сути дела, в воздух. Ситуация, когда сбережения из развивающегося мира перетекают в низконадежные институты развитого мира, противоречит экономической логике. Подобная, я бы сказал, ненормальная ситуация наблюдается в течение последних 10 лет, вследствие чего возник инвестиционный дисбаланс. Рано или поздно этот дисбаланс станет фактором того самого глобального инвестиционного кризиса, которого мы так или иначе ожидаем.
– Судя по Вашим словам, антикризисная повестка дня, принятая в рамках G20, в целом реализована. Однако существует широко распространенное мнение, что большинство стран, входящих в «Большую двадцатку», склонны тянуть одеяло на себя, и единой, согласованной программы действий до сих пор не выдвинуто.
– Вообще-то это мнение скорее экспертного сообщества России и ряда стран СНГ, но другие эксперты к этому вопросу относятся более лояльно. Так вот, наша позиция, как и позиция наиболее крупных, по крайней мере российских, экономистов, я уже не говорю о западных, заключается в том, что G20 все же выполнила свою миссию, и решения, которые были приняты ею, достаточно последовательны и комплексны. Они действительно вскрывают те причины, которые лежат в основе текущего кризиса. Проблема в другом – данные решения не идут дальше, не устраняют фундаментальных предпосылок, которые будут действовать в течение ближайших десятилетий. Поэтому мы оцениваем решения G20 достаточно высоко именно в рамках того консенсуса, который сложился. Да, особенно поначалу, Америка и Европа пытались тянуть одеяло на себя, но в итоге по ряду ключевых вопросов был достигнут консенсус. Да, есть вопросы, по которым не договорились, например о создании единых мировых финансовых отчетов. Америка не согласилась привести свои стандарты в соответствие с международными. И все-таки по большинству вопросов общая позиция выработана, хотя это даст эффект на достаточно краткосрочный период – 2–5 лет.
– Если сузить анализ антикризисных мер и программ до пределов СНГ, то многие главы правительств, в том числе России и Казахстана, говорили о том, что пик кризиса прошел, близится его завершение, даже наблюдается небольшой, но приток инвестиций, цены на сырье поднимаются и т.д. Вы разделяете такое мнение?
– Я больший оптимист, чем экспертное сообщество СНГ, но на относительно краткосрочную перспективу. Те антикризисные программы, которые были реализованы в Казахстане и России, своей цели достигли. Удалось избежать наиболее пагубных последствий текущего кризиса, в частности в Казахстане, удалось заложить систему стимулирования экономики для выхода из кризиса. Пока мы еще не видим окончательных результатов, но некоторые меры, например по снижению налогового бремени бизнеса, обязательно будут иметь отдачу. Однако, видя эти позитивные результаты сейчас, мы не должны забывать о долгосрочных вызовах. Для того чтобы избежать более разрушительных последствий кризиса через 10 лет, нужно работать уже сегодня, в том числе и над тем, чтобы построить более справедливую мировую валютную систему.
– А что именно, на Ваш взгляд, может стать прообразом новой мировой валюты – национальная валюта одной из крупных стран или это будет абсолютно новая валюта, которую предложил, в частности, наш Президент?
– Здесь, на мой взгляд, разойдутся оптимальный путь развития и реальный. К сожалению, мир продолжает двигаться по той траектории, которая намечена. Был золотой стандарт, потом он превратился в золотовалютный, который, в свою очередь, превратился в долларовый стандарт и потихоньку превращается в двувалютный. И, видимо, дальше этот стандарт пойдет в сторону поливалютной системы. То есть не только доллар и евро – будет расти доля других валют. Мне этот путь кажется наиболее вероятным, но не самым оптимальным. Оптимальным же направлением развития мировой валютный системы является создание наднациональной валюты. Об этом говорили и Нурсултан Назарбаев, и Джордж Сорос, другие признанные авторитеты сегодняшнего мира.
Мы предложили к обсуждению новый для мирового экспертного сообщества вариант наднациональной валюты, основанной на многотоварном стандарте. Это в определенном смысле возвращение к прошлому, в то же время это шаг вперед, который учитывает все ранее пройденные стадии.
Почему возвращение к прошлому? Как я уже упоминал, когда-то был золотой стандарт. Хотя по своей природе золото изначально было таким же товаром, как и все другие, но выделилось из общего ряда в качестве всеобщего эквивалента. Почему мир отошел от золотого стандарта? Потому что золото как основа валютной системы имело свои определенные недостатки, которые частично было устранены при переходе к золотовалютному стандарту. То есть опираться только на золото оказалось неправильно. Золотовалютный стандарт тоже имел свои недостатки, которые погубили его. Появился долларовый стандарт. Но сейчас мы видим, что опора только на одну валюту или корзину национальных валют несет очень много рисков, в первую очередь связанных с неадекватностью экономической политики той или иной страны, рисков, связанных с субъективизмом, курсообразованием на валютном рынке, политическими и прочими внеэкономическими факторами. Поэтому мы предложили рассмотреть вопрос о том, чтобы вернуться к товарному стандарту, только теперь вместо одного золота использовать при расчете курса такой валюты и золото, и серебро, и нефть, и черные и цветные металлы, пшеницу, цемент – в общем, весь набор биржевых товаров, ценообразование которых может считаться справедливым. Это решит целый ряд проблем, в том числе проблему поиска в кризисный период убежища для капиталов инвесторов. Судите сами: если раньше все бежали к доллару, то сейчас все больше бегут в товары. И тот рост товарных цен, который мы наблюдаем, в значительной степени связан с тем, что доллару сейчас не доверяют. Если мы этой группе инвесторов предложим портфель товаров, то это привлечет их внимание в гораздо большей степени. При переходе к многотоварному стандарту мы устраняем такой недостаток, как субъективизм. В нашем докладе мы достаточно подробно осветили преимущества этого механизма, который с теоретической точки зрения представляется безупречным. Но движение к тому, чтобы приложить теоретическую конструкцию к практически реализуемому проекту, реально работающему механизму, – процесс достаточно долгий.
– Но есть еще такая проблема, как эмиссионный центр. Где бы он мог располагаться?
– Думаю, это уже технические моменты, которые нужно определить в ходе дискуссий. Ясно одно – эмиссионный центр должен быть вне юрисдикции одной страны. Это должен быть наднациональный институт, который узаконен решениями хотя бы крупнейших мировых держав, а в идеале – всех. Мир пришел к такой ситуации, когда дальнейшие глобальные решения возможны только на основе консенсуса. Продвижение интересов только «золотого миллиарда» в ущерб развивающемуся миру уже невозможно.
– Пока же основной валютой является доллар. При этом часто ведутся разговоры о том, что доллар может исчезнуть, взамен появится внутриамериканский доллар, отдельно от него – глобальный доллар… И, тем не менее, конкретно сейчас насколько, на Ваш взгляд, крепок доллар, чтобы выполнять роль валюты № 1?
– Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала определить, какую роль исполняет доллар. Нефть, скажем, торгуется за доллары, а вот электроэнергия – за евро. Мы проводили исследование по нескольким параметрам. Во-первых, это роль той или иной валюты в товарообороте, здесь позиции доллара наиболее крепки. Что касается золотовалютных резервов крупнейших стран мира, то здесь доля доллара в течение последних 10 лет неуклонно снижается. Если эта тенденция сохранится, доллар перестанет быть абсолютно доминирующим. Есть третий показатель – доля валют в выпусках международных облигаций – это еврооблигации и так называемые иностранные облигации. Здесь евро сейчас уже превосходит доллар США. То есть сейчас нет той ситуации, когда доллар абсолютно господствовует. Я бы назвал эту ситуацию переходной от долларовой к евродолларовой. Но по каким критериям мы будем судить, что евродолларовая система состоялась? Это произойдет тогда, когда показатели по всем трем параметрам сравняются, или хотя бы по двум из трех. Но это перспектива краткосрочная. Учитывая, что доля других валют, в частности иены, швейцарского франка, британского фунта, растет, можно сказать, что мы постепенно двигаемся к поливалютной системе. Наибольшие шансы на вхождение в клуб резервных валют имеют также корейская вона, бразильский реал и российский рубль. Особняком стоит юань. Если Китай примет решение о полной конвертируемости юаня, он практически мгновенно войдет в состав резервных валют. Но для того, чтобы Китай принял такое решение, у него должны быть очень веские основания, потому что тем самым он подрубает свои конкурентные преимущества. Занижая курс национальной валюты, он дает возможность своим производителям реализовывать целый ряд конкурентных преимуществ на мировом рынке.
Именно поэтому Китай сейчас является всемирной мастерской. Если это условие отменить, доля Китая в экономике быстро упадет. Поэтому будет ли такое решение принято в ближайшей перспективе – сказать сложно. Скорее нет, чем да.
– Одной из тенденций в процессе формирования мультивалютной системы является регионализация, когда каждый регион пытается вводить свою валюту. Как может обстоять с этим дело в пределах СНГ?
– Во-первых, я считаю мнение, которое господствует в экспертных кругах и России и Казахстана о том, что вот-вот появится региональная валюта, в корне неверным. Все проекты создания региональных валют – это в лучшем случае PR. Взять, к примеру, золотой динар Персидского залива. В конце прошлого года пять стран этого региона приняли решение, что с 1 января 2010 года вводят единую валюту. Это заявление много комментировалось, вызвало переполох в эксперных кругах. Но как показала практика, данный союз государств продержался меньше четырех месяцев. Объединенные Арабские Эмираты вышли из проекта, обидевшись на соседей за то, что они не хотят разместить инвестиционный центр на своей территории. В результате без ОАЭ, или без любого из участников, эта затея нереализуема в принципе. Если же учесть различия законодательные, макроэкономических параметров, валютного регулирования в этих странах, можно сделать вывод, что указанный проект не будет реализован никогда. Аналогичная ситуация складывается с общей валютой Латинской Америки. Там много чего объявляли, но реально ничего не смогли сделать. То же самое можно говорить о Юго-Восточной Азии, где больше 10 лет бились над единой валютой, в итоге все застопорилось. В мае этого года к проекту подключились в качестве наблюдателей Китай, Япония и Корея, что дало возможность говорить о реанимации проекта, но даже при этом речь идет о появлении единой валюты в течение 30-летнего периода. Введение «афро» на Черном континенте запланировано на 21 год, причем над этим проектом страны Африки работают уже лет 15. Словом, все это весьма сложные и длительные процессы.
– Возвращаясь к Казахстану. В докризисный период у нас накапливали нефтяной фонд, Россия занималась тем же самым. По большому счету, это облегчило решение ряда проблем, которые появились во время кризиса. С другой стороны, эти средства долгое время лежали в тех же западных финансовых учреждениях под минимальные проценты, съедаемые к тому же инфляцией, и не использовались для внутреннего развития, диверсификации экономики. Насколько Вы считаете рациональным подобное распоряжение финансовыми ресурсами?
– Я считаю, что это абсолютно правильное поведение, которое сходно с использованием страхового полиса. Любой человек, принимающий рациональные экономические решения, осуществляющий свою хозяйственную деятельность, часть денег тратит на страхование. И формирование в России стабилизационного фонда, в Казахстане – нефтяного, это и есть создание страхового полиса от тех рисков, которые сейчас происходят. Поэтому это абсолютно правильно, за полис надо платить – мы расплачивались недополучением доходов в казну, но мы достигли тех целей, которые ставили перед собой. В обывательском смысле многие газетно-телевизионные экономисты подходят к государству как к такому же экономическому игроку, как к любому частному предпринимателю, якобы оно должно максимизировать свою прибыль. Это в корне неправильно. Государство должно создавать такие условия в экономике, чтобы было выгодно заниматься бизнесом, росла экономика в целом, а не государство экономило. И в данном случае государство так и сработало.
