Бег по спирали

Вообще проявления нефти и ее производных были известны казахам еще с древности. Об этом можно судить хотя бы по многочисленным географическим названиям: Майтобе (масляный холм), Караарна (черное русло), Майкомген (захоронения масла), Карашунгул (черная впадина), Жаксымай (хорошее масло), Мунайлы (нефтяное) и другим. В народной памяти сохранилось предание о святых огнях в районе Аукетай-Шагыла (междуречье Урал–Волга), вызванных, как выяснилось позже, выходом горючих газов. Масло земли, как именовали казахи нефть, нередко применялось для лечения различных кожных заболеваний, а также для смазки колес телег, мельниц.
Что касается использования нефти по ее прямому предназначению, то это во многом связано с историей проникновения в Казахстан России, ибо ее исследователи и возвестили первыми о высокой вероятности нахождения на западе страны промышленных запасов нефти. Такие сведения, например, содержатся в рапортах экспедиций под началом
А. Бековича-Черкасского 1717 года, И. Лепихина 1771 года, С. Гмелина 1783 года. В начале XIX столетия начались геологические изыскания. При этом главную сложность ученые видели в чрезвычайно трудных климатических условиях, отсутствии путей сообщения, пресной воды, населенных пунктов. Тем не менее это не остановило предприимчивых людей, готовых вложить деньги в прибыльное дело.
Впервые разработку нефтяных промыслов начала российская компания «Леман и Ко», которая в 1897 году получила в концессию громадную территорию в 24 тыс. кв. верст. А уже в ноябре 1899 года на месторождении Карачунгул в Южной Эмбе ударил первый газонефтяной фонтан.
Однако пионерами масштабного промышленного освоения нефтяных богатств Казахстана стали англичане, которые выкупили у группы Лемана в 1907 году право на нефтяные блоки. Затем забили скважины на месторождениях Доссор, Макат, Искене и других, что привело к созданию различных товариществ, обществ разведки, поиска и добычи каспийской нефти. Постепенно, в связи с увеличением оборотов, к процессу, помимо англичан и русских, подключаются Германия, Франция и другие европейские державы. Кстати, среди первых иностранных нефтедобытчиков в Казахстане отметился и знаменитый шведский промышленник Альфред Нобель.
Новая отрасль промышленности внесла изменения в традиционный хозяйственный уклад. Среди местного населения появляются первые предприниматели, обслуживающие нефтяную промышленность. Среди них, например, торговцы и извозчики Арыстангалиев, Бисембаев, Бекеев, Джаналиев, Сарсембаев, Утегалиев, Ченгерлаев и другие. Казахам приходилось на ходу учиться мелкому бизнесу, перенимая опыт, навыки, практику ведения частного предпринимательства, изучать русский и английский языки. Они заключали договоры с фирмами и занимались поставкой продуктов питания, охраной нефтепромыслов и нефтепроводов, строили дома и казармы, сдавали в аренду жилье.
Постепенно формируется отдельный класс нефтяников. Всего по состоянию на 1913 год на промыслах одной только Эмбы работало около 6 тысяч человек. Несмотря на огромную прибыль, которую приносили предприятия с преимущественно иностранным капиталом, жилищные и социальные условия рабочих, степень травматизма, профессиональная подготовка оставляли желать лучшего. Самые тяжелые физические работы выполняли местные граждане. Старейший нефтяник Казахстана Сафи Утебаев позже вспоминал: «Наши нефтяники работали в тяжелых условиях. Спали в бараках, один на одном, на самих промыслах работали под непрерывным ливнем нефти, а зарабатывали копейки. Ведь кочевники для англичан были самой дешевой рабочей силой».
Отношение иностранных работодателей к туземцам также не отличалось благожелательностью. Вот выдержки из отчетов и переписки месторождений, сохранившиеся в Центральном госархиве: «рабочих – 50 человек, верблюдов – 5 штук, всего 55…». Либо другой документ: «На промысле раздельные клозеты: деревянный – для специалистов ценой 143 рубля, саманный – для рабочих ценой 90 рублей…».
По мере увеличения объемов добычи развивалась и нефтяная инфраструктура. Был построен первый нефтепровод для транспортировки сырья до порта Гурьев (Атырау), а оттуда казахстанское сырье морем уходило в Баку. И все же в масштабах огромной страны объемы казахской нефти составляли мизер, а само ее производство было построено по типичной схеме эксплуатации казахских недр и наемного труда.
С приходом советской власти темпы развития нефтяной индустрии существенно возросли, хотя прежняя схема мало поменялась. Нефтяная отрасль страны была целиком национализирована, все прежние компании были ликвидированы, на их базе создается Управление нефтяными промыслами, преобразованное затем в трест «Эмбанефть». Проблема широкого промышленного освоения Урало-Эмбинского района была поставлена Лениным в 1920 году. По его инициативе начата постройка железной дороги с целью соединить отдаленный и пустынный Эмбинский край с центром страны. Нефтяники же Эмбы первыми в СССР и Европе освоили на Доссоре и Макате сверхглубокое бурение того времени, до 2500–2800 м. Параллельно с этим начал использоваться природный газ – для отопления котлов и бытовых нужд.
К началу 1930-х поисковые работы вышли за пределы Южной Эмбы и стали проводиться на территории Актюбинской области. Вскоре была построена железная дорога Гурьев–Кандагаш, соединившая месторождения Шубаркудык и Жаксымай с Доссором и Макатом. Это позволило значительно увеличить объемы работ. Например, если до национализации нефтяных богатств края было пробурено 42 328 п.м. скважин, то после 1920 года пробурено 284 тыс. п.м. С 1920 по 1929 год на промыслах Урало-Эмбинского района добыто 1630 тыс. т нефти, иначе говоря, на 19% больше по сравнению с количеством, полученным за весь дореволюционный период.
О роли же Казахстана как стратегического источника энергии заговорили в годы Великой Отечественной войны. Угроза потери скважин на Кавказе заставила советское руководство перевести часть добычи в Гурьев. В 1943–1945 годах здесь построен первый нефтеперерабатывающий завод. Добыча нефти достигла 800 тыс. т в год.
В послевоенный период начинается интенсивное совершенствование методики и техники сейсморазведочных, полевых и камеральных работ, создаются многоканальные сейсмические станции с осциллографической записью. Изучаются районы Северного Устюрта, актюбинского Приуралья, междуречья Урал–Волга, а также Торгайской, Тенизской впадин и южной части Западно-Сибирской плиты. Затем в 1960-х вместо роторного бурения стало внедряться более скоростное турбинное бурение, увеличился парк буровых станков, возросли их технические возможности, позволившие осваивать глубины до 3–4 тыс. м, что отразилось прежде всего на региональном изучении Прикаспийской впадины (сейсморазведка, гравиразведка, ГЗС и все виды каротажа).
С открытием Южно-Мангистауского нефтегазоносного региона с его крупнейшими месторождениями Узень и Жетыбай разведанные запасы нефти по промышленным категориям увеличились в 20 раз, а годовая добыча – в 14 раз. С резким увеличением производства возникла необходимость строительства новой сети нефтепроводов для транспортировки на Гурьевский НПЗ, а также другие заводы СССР. В 1969 году введена в эксплуатацию первая очередь нефтепровода Узень–Гурьев–Куйбышев (Самара).
Череда открытий продолжилась в 1970-х на полуострове Бозащи, где за короткое время были обнаружены и подготовлены к разработке Каражамбасское, Северо-Бозащинское, Каламкасское, Жалгизтобинское и другие нефтегазовые месторождения. Мощным прорывом в развитии нефтяной промышленности Казахстана можно считать открытие в 1979 году месторождения Тенгиз в Атырауской области, которое вошло в пятерку самых крупных нефтяных месторождений мира, и гигантского нефтегазоконденсатного месторождения Карачаганак в Западно-Казахстанской области.
Вместе с тем, обладая такими сокровищами в своих недрах, Казахстан не чувствовал себя реальным хозяином этих богатств. Да, с одной стороны, наращивалась нефтяная инфраструктура, возводились целые города, наподобие Актау, Жанаозеня, с другой – в погоне за скорой прибылью на такие вещи, как экология, социальное положение коренного населения, внимания почти не обращали. Как вспоминал позднее Президент Нурсултан Назарбаев, «все предприятия нефтяной отрасли управлялись союзными министерствами. Высшее партийное руководство СССР не допускало нас к самостоятельной разработке и добыче углеводородного сырья, ревностно относилось ко всем нашим инициативам. Мы зависели от центра во всем, начиная от завоза продуктов и оборудования, заканчивая подготовкой кадров, прибывших к нам из разных уголков СССР». К слову, ущемление интересов местного населения, особенно молодежи, нередко приводило к вспышкам негодования. Наиболее крупными были волнения в Жанаозене в 1989 году.
Следующий этап нефтяной индустрии Казахстана начинается с 1991 года. Казалось, страна наконец получила возможность сама распоряжаться своими ресурсами. Но и здесь обозначились проблемы, связанные, во-первых, с резким падением мировых цен на энергоносители, во-вторых, с тем, что все экспортные трубопроводы проходили только по территории России. Надо сказать, что Москва не раз злоупотребляла своим монопольным положением, то уменьшая объемы прокачки и кратно завышая тарифы за транзит, то вовсе перекрывая «трубопроводный кран» в угоду политическим, экономическим и прочим интересам. Кроме того, в последующие годы российская сторона делала все от нее зависящее, чтобы не допустить строительства альтернативных трубопроводных маршрутов из Казахстана, будь то в направлении Европы, Ирана или Китая. С течением времени этот вопрос удалось частично снять, хотя транзит через Россию остался доминирующим направлением экспорта казахстанских углеводородов (80%).
Другая серьезная проблема заключалась в привлечении солидных иностранных инвестиций, помноженных на передовые технологии для сверхглубокого бурения. В условиях резкого спада экономики, обнищания населения главную ставку в возрождении народного хозяйства Казахстан делал на нефть. Но потенциальные иностранные партнеры, в лице прежде всего западных ТНК, хорошо играли на слабостях казахстанской стороны, выторговывая максимально льготные условия. Первой ласточкой стала американская корпорация «Шеврон». Ее менеджеры весьма креативно подошли к вопросу, начав переговоры с республиканским руководством еще за несколько лет до распада СССР, заблаговременно обеспечив себе стратегический союз. В первые годы независимости они запустили специальную программу обучения и стажировок для казахстанских нефтяников, заложив основы лояльного менеджмента и экономического лобби. По проторенному «Шевроном» пути, так же как на заре нефтяной эры Казахстана, потянулись европейские, российские, китайские, индийские и прочие нефтяные гиганты. Правда, среди них немало было и международных авантюристов, наживающих состояния на молодых, неопытных странах путем взяток, судебных тяжб и разбирательств.
Одновременно было очевидно, что крупные открытия, способные резко увеличить величину подготовленных запасов нефти и газа в республике, возможны только за счет освоения акватории Каспийского моря. В декабре 1993 года Казахстан подписал международное соглашение с зарубежными компаниями Shell (Голландия), Statoil (Норвегия), Mobil (США), BP (Англия), Total (Франция), Agip (Италия) о создании международного консорциума ОКИОК. В 1994–1996 годах в акватории на площади более 100 тыс. кв. км проведены сейсмические, экологические, инфраструктурные и другие исследования. Следующим этапом стало поисковое бурение. В июле 2000 года консорциум объявил об открытии нефти на Восточном Кашагане в скважине № 1. Держа в руках капсулу с нефтью из этой скважины, Президент Нурсултан Назарбаев скажет: «Сегодня счастливый день для казахстанского народа. Открытие нефти на Кашагане – огромное подспорье для нашей независимости, для будущего процветания, улучшения жизни наших людей. Большие надежды казахстанцев оправдались».
За Восточным Кашаганом были открыты месторождения Западный Кашаган, Каламкас-море, Кайран, Актоты и Юго-Западный Кашаган, а в российском секторе – Широтное и Хвалынское. Открытие Кашагана позволило увеличить запасы нефти в республике на 35%.
Таким образом, стартовав в 1991 году с отметки в 20 млн т нефти в год, Казахстан образца 2009 года производит ежегодно более 100 млн т черного золота – впечатляющая динамика, особенно с учетом стремительного роста цен (с 7–10 долларов до 70–90 долларов за баррель). Во многом акцент, сделанный на освоение углеводородных ресурсов, оправдал себя. Республика смогла опередить соседей по бывшему СССР в проведении рыночных реформ, реализации масштабных национальных проектов, в том числе по строительству новой столицы, – все это стало возможным в первую очередь благодаря обильному притоку нефтедолларов. Вместе с тем нефть так и не стала для нас тем трамплином, который перекинул в ранг преуспевающих обществ Норвегию или Кувейт. С точки зрения исторической ретроспективы не сильно изменилась и доля иностранного капитала в нефтяном секторе Казахстана. Но самое главное – не сильно изменилась к лучшему жизнь людей, живущих на пропитанной нефтью земле, экологическая обстановка, о чем свидетельствует самая высокая смертность в стране. Как писал известный писатель Шерхан Муртаза, «казахи в тех местах похожи на верблюдов, которые везут на себе золото, но питаются при этом колючками».