Невыученные уроки модэ

Расул Жумалы

Одной из самых противоречивых новостей последнего времени стала информация об аренде Китаем казахстанских земель для сельскохозяйственных нужд. Доводы адвокатов данного решения понять несложно: Казахстан имеет избыток территории, многие площади пустуют, выпадая из реального экономического оборота. В этих условиях их освоение, дескать, даст двуединую пользу: с одной стороны, обеспечит дополнительный приток денег в бюджет, с другой – позволит более рационально задействовать земельный потенциал. Правда, сторонников предоставления земли в аренду китайцам немного. Большинство, кто на интуитивном уровне, кто со знанием дела, считает такой шаг чреватым нежелательными последствиями, причем не только для экономики страны.
Если посмотреть на ситуацию глобально, то Поднебесная империя в последнее время демонстрирует поразительные темпы роста. Экономика вот уже двадцать лет увеличивается сумасшедшими темпами. Достаточно сказать, что страна, которая едва могла прокормить саму себя, за этот период де-факто вышла на второе место в мире после США. Что еще более поразительно, кризис, который поставил большинство стран на колени, на Китае никак не отразился. Более того, создается впечатление, что этот самый кризис открыл ему второе дыхание. И сегодня резиденты КНР рыщут по всему миру, скупая стратегические активы: нефтяные и газовые месторождения, промышленные и металлургические предприятия, высокотехнологичные компании и многое другое, что в отсутствие ликвидности сильно подешевело в цене. В списке приоритетов близлежащие пространства, включая Казахстан, представляют для Китая особую величину.
Сам Китай во все времена отличала статичность в видении, планировании и достижении своих интересов. Причем независимо от сроков, идет ли речь о 10, 50 годах, а то и столетии. Это наглядно демонстрирует опыт отношений Поднебесной с Казахстаном. В 1991 году Китай сделал акцент, и это никогда не скрывалось, на трех составляющих: торговле, энергетике и безопасности. Излишне не вдаваясь в перипетии, отметим лишь результат спустя 18 лет. По объемам товарооборота Китай уже теснит крупнейшего торгового партнера Казахстана – Россию, причем номенклатура экспортно-импортных операций показательна: Китай в основном вывозит из Казахстана сырье, а завозит готовые изделия. По энергетике Китай протянул к себе сеть трубопроводов из нефтяных регионов Казахстана, при этом внутри страны фактически контролирует 40% добычи и переработки черного золота. При этом, судя по прогнозам канадской разведывательной службы (CSIS), Китай планирует «в ближайшие несколько лет выкупить у Казахстана и работающих в республике иностранных компаний практически все месторождения нефти». Ну а в сфере безопасности Китай на выгодных для себя условиях разрешил пограничный вопрос, в рамках Шанхайской организации сотрудничества обзавелся твердыми обязательствами в лояльности со стороны соседей, в том числе России и Казахстана. Теперь, судя по всему, начинается второй этап «сотрудничества». Ставки здесь две: миграция китайцев и сельское хозяйство.
Впрочем, эта история берет начало еще с 1990-х. При этом все крупные проекты Казахстана с КНР имеют одну повторяющуюся особенность – они предполагают непосредственное участие китайцев. Однако часть китайских граждан оседала не только законными способами, но и через фиктивные браки, создание фиктивных предприятий. Отдельного внимания заслуживает трудовая миграция подданных Поднебесной, связанная с организацией торговли. Большая часть китайских торговцев не имеют казахстанского гражданства либо вида на жительство. Официально все они прибывают в страну временно, по частным, коммерческим делам. Сроки пребывания: от нескольких дней до нескольких месяцев, и затем часто продлевают сроки пребывания. По оценке экспертов, сейчас их общая численность в Казахстане составляет 300–500 тыс. человек.
Что же касается непосредственно аграрной стороны вопроса, то в 2003 году средства массовой информации сообщили, что Поднебесная арендовала у Казахстана пахотные земли. И хотя Астана тут же опровергла эту информацию, она вызвала серьезное беспокойство среди казахстанской общественности. С течением времени, правда, страсти поутихли, пока весной 2009 года история не получила нового развития. Правда, на этот раз информация пришла из-за рубежа (кстати, это наталкивает на неоднократно звучавшую мысль о наличии мощного китайского лобби в РК, в том числе и в СМИ).
Тогда французская газета Le Monde сообщила, что вроде как подзабытый проект об аренде КНР пахотных земель действительно был запущен: китайско-казахстанское совместное предприятие получило в свое распоряжение более 7000 гектаров земельных угодий, и более 3000 китайских крестьян отправились в Алакольский регион, расположенный в восточном Казахстане, чтобы выращивать там сою и пшеницу. Однако, как указывает Le Monde, из-за недовольства, вызванного этой сдачей внаем на десять лет части национальной территории, правительство республики старалось не предавать широкой огласке этот проект. Оно официально признает только пять мест, используемых иностранными государствами, – речь идет о зонах, «одолженных» России после распада СССР, например о космодроме «Байконур». Официально пахотные земли, переданные в аренду Китаю, не существуют. Все дело в том, что власти Казахстана опасаются реакции сельского населения на условия «нечестной конкуренции», которые возникли вместе с массовым прибытием в страну китайских крестьян, чье сельскохозяйственное оборудование куда более современное, чем устаревшая советская техника, до сих пор используемая в большинстве казахстанских сельскохозяйственных районов.
Для самой Поднебесной, где наблюдается дефицит земель, привлекательность соседних регионов очевидна. В китайском районе Или по другую сторону казахстанской границы 1,7 млн крестьян борются за 267 000 гектаров земли. Согласно оценкам Министерства сельского хозяйства КНР, в 2015 году страна будет производить около 20 млн сои, что составляет всего 40% от ее нынешних потребностей.
Примечательно, что власти Поднебесной большие средства вкладывают не только в освоение «Большого запада», под которым подразумевается прежде всего СУАР, но и в возведение городов-спутников между Алматы и Капшагаем. Весьма вероятно, что эти городки, образующие своеобразный пояс вокруг крупнейшего в Казахстане мегаполиса, будут заселены не только казахстанцами, которых, кстати, всего 16 млн, в то время как только в соседнем «безлюдном» Синьцзяне – 23 млн населения, а не самая большая провинция Ляонин на северо-востоке Китая насчитывает 41 млн человек.
В любом случае очевидно, что в настоящее время происходит формирование новых условий для глобального роста миграции из КНР. Китайские миграционные землячества во многих странах завершают период стихийного становления. За этим неизбежно последует этап их организованного количественного роста и активного развития. Земель, пригодных для производства сельхозпродукции, в Казахстане достаточно. При этом производительность и отдача от использования подобных земель все еще не достигает мирового уровня. Поэтому передача в аренду земель сельхозназначения китайским фермерам выгодна с экономической точки зрения. Но с позиции политики это чревато опасностью роста «ползучей китайской экспансии». Надо всегда иметь в виду, что, в соответствии с государственной идеологией соседа, «Китай там, где китайцы».
Но нужно и учитывать, что в самой политике руководства Китая по отношению к миграции произошли определенные изменения. Так, длительный период Китай стимулировал сохранение в правовом отношении связей китайцев со своим «материнским» государством. В соответствии с законами КНР еще 1909 и 1929 годов китайское гражданство принадлежало всем китайцам по крови, независимо от места их рождения. Но принятый в 1980 году третьей сессией Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) пятого созыва закон о гражданстве помимо принципа крови ввел и принцип почвы. В соответствии с этим актом в КНР не допускается двойное гражданство китайцев, государство признает иностранное гражданство этнических китайцев, дети от смешанных браков считаются гражданами КНР, а все китайцы, получившие иностранное гражданство, тем не менее сохраняют право на возвращение гражданства КНР. Тем самым Пекин фактически упрощает и даже поощряет миграцию своих граждан. Они могут свободно добиваться гражданства страны пребывания, а китайское правительство, в свою очередь, получает возможность легальным путем отстаивать соблюдение властями других государств прав китайских мигрантов. Это превратилась в мощную экономическую силу. По данным китайских источников, например, уже в 2001 году суммарный годовой доход китайских мигрантов составил фантастическую по своей величине цифру – примерно $3 трлн!
О жесткой политике Пекина в отношении территориальных вопросов можно судить хотя бы по такому факту, что на середину 1990-х годов он имел территориальные претензии к семи сопредельным государствам. При этом, например, по утверждению российского ученого Виталия Хлюпина, «экспансионизм Китая, как определенная военно-политическая традиция, не только имеет в своей основе глубокие исторические корни и своеобразную философию, но и проявляется в различных видах и формах». Имеются в виду различные способы достижения цели: военное вторжение, переселение ханьцев, использование этнических китайцев, постоянно проживающих за рубежом (Мао Цзэдун назвал их «на 90% – патриотами, нашими друзьями и товарищами»), и другие способы дипломатического, политического, экономического давления на другие страны.
В свою очередь казахстанский эксперт Клара Хафизова, директор Института казахской цивилизации и истории, считает: «Сегодня никто не может гарантировать того, что в будущем китайские националисты не реанимируют территориальный вопрос. Такая вероятность существует в связи с тем, что китайские ученые продолжают издавать труды, доказывающие право КНР на территории к югу и востоку от Балхаша. На картах, которые приведены в этих трудах, в пределы Цинской империи включены Тараз, Шымкент, Манкент и другие казахстанские населенные пункты. Можем ли мы рассматривать эти публикации лишь как академические изыскания? Прецедент пересмотра границ в пользу Китая уже создан. Вопрос о территориальных претензиях, основанных на шатких принципах историчности, вставал в регионе в 60-е годы XVIII, XIX и XX столетий. Вполне вероятно, что он опять встанет лет через пятьдесят–шестьдесят».
Есть такая древняя легенда. Две тысячи лет назад Модэ (вождь гуннов, считающихся одними из прародителей народов Центральной Азии) заключил мирный договор с согдийцами, а восточные кочевники дунху потребовали от него лучших коней в качестве дани. Некоторые гунны хотели начать из-за этого войну, но Модэ отдал коней, казнив несогласных. Потом дунху потребовали красивейших женщин, в том числе и жену шаньюя. Модэ отдал и женщин, посчитав, что существование государства стоит дороже, чем женщины. Отказавшимся отдавать жен Модэ отрубил головы. Наконец, дунху потребовали приграничные пустынные земли, которые некоторые советники предлагали отдать без сопротивления, так как там все равно никто не живет. Однако Модэ заявил, что земля – это основание государства, и ее нельзя отдавать. Он снова казнил несогласных (Всемирная история).
Много воды утекло с тех пор, но принципы международных отношений не изменились. И нынешняя ситуация в Центральной Азии, отношения стран региона как между собой, так и с мировыми державами находятся в стадии активной трансформации. И здесь надо отчетливо понимать, что в борьбе за приобретение активов в Казахстане Китай «за ценой не постоит». Поэтому важно прекратить рассматривать каждую сделку только с экономической точки зрения. Пускай будет хоть трижды «кризис», но необходимо включать в действие рычаги закона «О национальной безопасности».

Чжунго, Срединное царство – так издревле именовали свое государство китайцы, подразумевая его срединное положение. Соответственно, для всех остальных отводилась роль вассалов или лакеев при дворе императора. Нечто роднящее, но уже в ХХ столетии, изрек великий кормчий, основоположник КНР Мао Цзэдун: «Китайский народ должен занять подобающее ему место в мире – первое место».

Еще на 15-м съезде Компартии Пекин поставил перед собой четкую цель: реализовать на основе теории Дэн Сяопина программу «общества средней зажиточности». Эта стратегия предусматривает создание мощных китайских корпораций, а затем охват «всех наиболее выгодных районов мира и международное разделение труда внутри китайских корпораций-монстров».