Центральная Азия и Казахстан:

Разобщенность стран Центрально-Азиатского региона, более того – нарастание противоречий между ними создает благоприятное поле для продвижения долгосрочных стратегических интересов России, равно как других крупных держав в Центральной Азии.
В этом смысле 2009 год не только не стал исключением, но и обострил коллизии. Это и соперничество за региональное лидерство между Астаной и Ташкентом, и «минно-пограничная дружба» между Таджикистаном и Узбекистаном, и «базовые страхи» между Ташкентом и Бишкеком, водно-энергетические проблемы, нелегальная миграция, наркотрафик, религиозный экстремизм, национальный сепаратизм, систематические факты закрытия границ, тарифные и транзитные ограничения и многие другие.
Параллельно нарастает воздействие третьих сил, стремящихся не только не допустить группирования стран региона между собой, но и, манипулируя взаимными противоречиями, втянуть их в орбиту своих интересов. США в этом смысле делают упор на двусторонние договоренности, совместные операции по обеспечению безопасности, в том числе в рамках НАТО, Китай больше уповает на ресурсы ШОС, Россия – на механизмы СНГ и ОДКБ. Последняя, для которой тема «ближнего зарубежья» имеет особую чувствительность, более других не заинтересована в интеграционных клубах без своего участия. Соответственно Кремль стремится тормозить подобные процессы или обратить их вспять. Знаменателен эпизод с вступлением России в 2004 году в ОЦАС. Прошел всего год, и эта организация перестала существовать, слившись с ЕврАзЭС.
Наряду с этим каждый внешний игрок предпринимает меры для блокирования влияния других конкурентов, правда, с переменным успехом. Так, например, потуги России прикрыть американскую военную базу в Кыргызстане не увенчались успехом. Соглашением от 22 июня 2009 года Бишкек согласился на дальнейшее использование Пентагоном аэропорта «Манас», правда, увеличив арендную плату до 60 миллионов долларов. В качестве компенсации уже Москве Президент Курманбек Бакиев дал также согласие на создание российской военной базы в Канте всего в 20 км от Бишкека.
Среди ближайших соседей это решение вызвало тревогу. Так, Президент Узбекистана Ислам Каримов выразил недовольство по поводу размещения российской авиабазы в Кыргызстане. Хотя в самом Узбекистане уже существует авиабаза антитеррористической коалиции, возглавляемой США, он предположил, что в Центральной Азии может начаться «военное соревнование великих держав». При этом Ислам Каримов явно дал понять, что обижен на Россию. Но усиление российского военного присутствия в Кыргызстане, в отношениях с которым Узбекистан испытывает серьезные разногласия, похоже, подтолкнуло Ташкент и к контрмерам. В разряде таковых представляется не случайным форсированное сближение Узбекистана с США, связи которых фактически свернулись после андижанских событий 2005 года. «Доверие между Вашингтоном и Ташкентом восстановлено в полном объеме», – так охарактеризовал положение посол США в Узбекистане Ричард Норланд. США, по его словам, делают ставку на взаимодействие с Узбекистаном в политической, социальной, экономической сферах, а также в вопросах обеспечения безопасности. Таким образом, официальный Вашингтон вслед за Евросоюзом заявил о расширении сотрудничества с Ташкентом.
Исходя из изложенного вполне вероятно, что отношения уже между Москвой и Ташкентом будут вновь обостряться. А проамериканская направленность Каримова вновь активизирует в его стране и за рубежом радикальную исламскую оппозицию, которая, как уже бывало не раз, попытается опрокинуть существующий в Узбекистане режим.
Между тем высокого напряжения достигли водные противоречия в регионе. Их суть сводится не столько к объемам воды, а прежде всего к своевременности пропусков воды между странами Центральной Азии, а также к формам, объемам компенсаций в виде бартерных сделок за эту своевременность. Сами объемы воды, которые должны быть пропущены между странами, традиционно определены как квоты еще со времен СССР, постоянно обновляются и нарушаются. Соглашения принимаются все чаще в двухсторонних и все реже в многосторонних переговорах правительств, что не способствует эффективному решению противоречий между соседними странами.
В апреле 2009 года в Алматы по инициативе Президента Назарбаева прошел очередной саммит глав государств–учредителей Международного Фонда спасения Арала, который за время своего существования с 1993 года мало продвинулся в разрешении аральской катастрофы. И хотя форум собрал всех глав государств центральноазиатской пятерки, водная тема, особенно вопросы водопользования трансграничных рек, сохраняют остроту. В этом смысле последние намерения Кыргызстана и Таджикистана о строительстве гидроэлектростанций на своей территории разделили региональных политиков на два лагеря. Также в конфликтную ситуацию втянутой оказалась и российская сторона с идеей финансирования проектов строительства крупных ГЭС, которые оставались замороженными со времен начала распада Советского Союза. Эти проекты снова вышли на первый план региональной политики из-за хронического энергокризиса, в котором в последние годы оказались Кыргызстан и Таджикистан. В текущем развитии ВЭК ЦА можно выделить несколько основных моментов:
- наиболее сложные взаимоотношения будут выстраиваться между Узбекистаном, с одной стороны, и Таджикистаном и Кыргызстаном – с другой. Углубление противоречий будет происходить параллельно с реализацией договоренностей с нерегиональными игроками по строительству крупных гидроэнергетических объектов;
- в настоящее время однозначных оценок предполагаемого негативного воздействия на центрально-азиатские республики от планируемого строительства гидросооружений в верховьях рек Вахш и Нарын не существует. Несмотря на имеющиеся опасения, правительства Кыргызстана и Таджикистана вряд ли откажутся от возведения новых гидроэлектростанций, независимо от политики, проводимой соседними странами;
- поскольку многие нерешенные проблемы, касающиеся распределения гидроресурсов, лежат в политической плоскости, позиции других игроков – Казахстана и Туркменистана – в перспективе могут повлиять на принятие компромиссного решения водноэнергетической проблемы в центральноазиатском регионе.
Другим знаковым явлением 2009 года стало усиление китайского фактора в Центральной Азии в целом и Казахстане в частности. Это во многом стало следствием глобального финансового кризиса, когда в условиях утраты ликвидности большинство стран мира оказались сильно зависимыми от иностранных кредитов. Среди немногих стран-доноров несомненное первенство принадлежит КНР, что в том числе нашло отражение на примере Казахстана. Примечательный момент заключается в том, что сам Пекин в последние годы демонстрирует не только растущую заинтересованность в сырьевых ресурсах и емких рынках Центрально-Азиатского региона, но и явные претензии на политико-экономическое влияние, включая структуры Шанхайской организации сотрудничества.
Так, еще по итогам 2008 года было ясно, что КНР контролирует 21% общей нефтедобычи в Казахстане (в 2,5 раза больше, чем стратегический партнер Россия). А 2009-й принес Поднебесной империи подлинный успех. В ходе упомянутого выше визита Президента Нурсултана Назарбаева в КНР за кредит в 10 миллиардов долларов Пекин получил один из главных активов в казахстанском нефтяном секторе, на который претендовал российский «Газпром», – 50% компании «Мангистаумунайгаз», а также потенциальный доступ к урановым месторождениям. По оценкам экспертов, доля китайских компаний в общем объеме нефтедобычи в Казахстане почти сравнялась с долей национальной компании «КазМунайГаз». Более того, в сентябре китайский государственный фонд CIC купил около 11% акций АО «Разведка Добыча «КазМунайГаз». К слову, РД КМГ – едва ли не единственный нефтегазовый актив, в котором был только один крупный акционер – государство в лице нацкомпании. Остальные акционеры были мелкими – западные инвестиционные фонды, отечественные пенсионные фонды, частные лица… Теперь и этот бастион взят Поднебесной.
Таким образом, Китай фактически подмял под себя треть казахских энергоресурсов, попутно обеспечил маршрут транспортировки: заработал нефтепровод Казахстан–Китай. А введение в строй казахстанско-китайского газопровода, по которому потечет также туркменский газ, помимо прочего сильно ослабит позиции российского «Газпрома» и фактически лишит его монополии в регионе. Кроме того, китайцы будут даже модернизировать Атырауский нефтеперерабатывающий завод. Словом, Китай становится не просто крупнейшим энергетическим игроком в Центральной Азии, но и главным инвестором. Следовательно, нетрудно предположить, что зависимость от КНР становится определяющим фактором развития стран ЦА – экономического, политического, социального. Ясно и то, что усиление Поднебесной вызовет раздражение Запада, России, Индии, а «большая игра» в регионе развернется с еще большей силой. Но эффект будет ощущаться и на глобальном уровне, ибо выход Китая к Каспию ослабляет роль Персидского залива и создает предпосылки к установлению в Центральной Азии энергополитического блока под эгидой Пекина. В этой истории именно Казахстан, лежащий мостом между Каспием и Поднебесной, может служить плацдармом для осуществления таких замыслов. Резервы же последней в 2 трлн долларов позволяют в условиях кризиса делать странам региона предложения, от которых трудно отказаться.
Но, пожалуй, главным измерением во внешней политике региона по-прежнему остается СНГ. Уже в начале года Президент Казахстана принял участие в заседании Совета коллективной безопасности ОДКБ в Москве. В соответствии с договоренностями, достигнутыми 19–21 декабря 2008 года на неформальном саммите в Бурабае (Акмолинская область), лидеры государств закрепили подписями решение о создании Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ. В рамках самого форума прошла встреча Нурсултана Назарбаева с российским коллегой Дмитрием Медведевым, который среди других лидеров стран, как и в прежние годы, оказался самым частым собеседником главы Казахстана. Это происходило и в рамках официальных визитов, и в ходе празднования 175-летия Центрального Московского ипподрома, где состоялись ежегодные скачки на приз Президента России, и в ходе неформального Саммита глав государств–членов организации в Чолпон-Ате в июле, и в рамках VI казахстанско-российского Форума межрегионального сотрудничества в Оренбурге, и на заседании Межгосударственного совета Евразийского экономического сообщества.
Все бы хорошо, но осень внесла свои коррективы, когда Нурсултан Назарбаев не почтил своим присутствием саммит СНГ в Кишинёве. Специалисты даже затруднились вспомнить, когда руководитель Казахстана, известный своими интеграционными инициативами, игнорировал бы подобные встречи в верхах. Часть из них объяснили данный ход усиливающимся в последнее время «креном» казахстанской дипломатии в сторону Запада, что обусловлено «фактическим провалом стратегии этого государства в СНГ». Но, как известно, в молдавскую столицу не приехал ни один из центральноазиатских лидеров. Скептикам это дало повод говорить о произошедшем как о преддверии их планируемого выхода из малоэффективных постсоветских структур, ведь прежде президенты стран Центральной Азии с достаточной регулярностью (не считая традиционных особенностей узбекской дипломатии и нейтрального статуса туркмен) посещали саммиты СНГ. Теперь ситуация меняется, что позволяет сделать два вывода.
1. Периодически критика в адрес Содружества со стороны республик Центральной Азии звучала и раньше, хотя озвучивали ее местные лидеры обособленно. На сей раз далеко не факт, что по предварительной договоренности, но получился коллективный демарш, означающий разочарование как деятельностью интеграционной структуры, так и шансами на достижение посредством СНГ своих национальных интересов.
2. Вместе с тем коллективное отсутствие первых лиц Центральной Азии на последнем саммите СНГ сигнализирует об определенной доле опасений по поводу политики крупнейшей страны постсоветского пространства – России, что представляется не лишенным оснований в свете довольно агрессивного поведения Кремля в адрес не только рвущихся на Запад Грузии или Украины, но и последовательных сторонников сближения с Россией, даже Беларуси, с которыми Москву связывает союзный договор.
Пока все центральноазиатские страны по-прежнему плотно завязаны на России. Но и бывшее советское прошлое, и взаимодополняющая инфраструктура, некогда общая культура, и консолидирующий фактор русского языка все же не определяют для региона главного – реальных перспектив дальнейшего развития. Затруднительно ожидать, что страны ЦА в ближайшее время начнут выходить из состава СНГ, как это сделала та же Грузия. Скорее всего, они переживают момент нахождения достойной альтернативы Содружеству в зависимости от своих страновых специфик. Кто-то может двигаться в направлении тесной кооперации с США и Евросоюзом, кто-то – с Китаем, кто-то – с мусульманским миром и т.д. Вопрос лишь в том, каков будет конечный выбор.
Однако здесь не стоит ни этим странам, ни их лидерам тешить себя особыми иллюзиями. Те же «единые европейцы» при всех своих реверансах с экономической и политической подоплекой будут и дальше делать все возможное, чтобы в Европу страны СНГ особо не пускать. Причем не только сейчас, но и в перспективе. На самом деле не то что Ташкент и Астану, но и Минск с Киевом, считающих себя органичной частью Европы, в этой самой Европе не ждут. Для Евросоюза, и без того переживающего серьезные трудности в плане поиска компромисса между 25 членами, особые обязательства перед новыми странами–кандидатами на сближение не нужны.
Исключений из этой данности может быть лишь несколько, а именно: использование стран СНГ в качестве сырьевого придатка, рынка сбыта для своих товаров, наконец, барьера на пути нелегальной миграции и наркотрафика. В определенной мере такую генеральную линию подтвердил неоднократно откладывавшийся и пришедшийся на октябрь 2009 года визит в Астану Николя Саркози. 23-й Президент Французской Республики со свойственной ему откровенностью дал всем понять, что на фоне экономического кризиса, который еще не угас и может преподнести сюрпризы, с такими прагматическими вещами, как диверсификация источников сырья, не шутят. Одновременно Казахстан важен для Парижа в качестве рынка сбыта продукции своего машиностроения, электроники, автомобилестроения, обрабатывающей промышленности, атомной энергетики. В итоге были подписаны контракты на общую сумму 6 млрд долларов. Что касается других приоритетов, вытекающих в том числе из обязательств в рамках Европейского союза или ОБСЕ, то, по мнению Саркози, деловая, энергетическая и стратегическая дружба с Казахстаном много важнее прочих «второстепенностей».
Да, разногласия отдельных республик Содружества, в частности Украины и Грузии с Россией, не могут не волновать Евросоюз. Но и здесь главным образом работает принцип «своя рубашка ближе к телу». Соответственно, Брюссель больше озабочен обеспечением бесперебойной доставки энергоносителей в зону ЕС, наличием рычагов воздействия на Москву, получения большей лояльности от стран, нуждающихся в покровительстве.
Если брать в целом, то СНГ уже несколько лет кряду напоминает больного в коме, потуги вернуть которого к жизни терпят фиаско. И данное обстоятельство хорошо понимают не только в Астане или Бишкеке, Баку или Минске, но и в самой Москве. Но каков выбор нынешнего российского руководства, какова стратегия действий?
Судя по всему, тандем Медведев–Путин сделал ставку на четкое классифицирование стран СНГ по принципу «свой–чужой». Суть его сводится к тому, что отношение к соседям по бывшему СССР будут в первую очередь определяться тем, насколько дружественную, а проще выражаясь – угодную внешнюю политику по отношению к Кремлю проводит та или иная страна. В случае положительного ответа Россия готова включить режим наибольшего благоприятствования, и наоборот, не распыляя таким образом интеграционные усилия, меряя все республики СНГ одной меркой. Пример стран из первой группы хорошо иллюстрирует Кыргызстан, которому в обмен на решение закрыть американскую военную базу под Бишкеком Кремль обязался выделить на льготных условиях кредит в сумме 2 млрд долларов США. Из стран, находящихся в немилости, показателен опыт Украины, которая в рамках газового контракта была поставлена в жесткие условия. Насколько эффективен новый стиль поведения Москвы, судить пока сложно. С одной стороны, Россия резко обострила и без того натянутые отношения с Киевом и Тбилиси. С последним это даже привело к вооруженному столкновению. Мало того, остальные страны СНГ были поставлены перед нелегкой дилеммой между собственно Россией и ее внезапными недругами. С другой стороны, своими брутальными действиями в адрес отдельных республик Медведев подспудно дает всем остальным сигнал о последствиях антироссийского дрейфа.
Кроме того, пускай и в сузившемся круге единомышленников по СНГ, Россия получила возможность с наименьшим сопротивлением добиваться искомого результата. Лишь за последнее время ей удалось сколотить группу поддержки, преобразовав ОДКБ в реальный военный блок, добиться согласия коллег по ЕврАзЭС о вхождении во Всемирную торговую организацию исключительно на коллективных началах, а фактически под диктовку Москвы. Отчасти эту догадку подтвердил вице-премьер России Виктор Христенко. Он дезавуировал прежнее обязательство своей страны о коллективном вступлении в ВТО, сообщив, что Россия возобновляет соответствующие переговоры в одностороннем порядке. Таким образом, в очередной раз Москва поставила Астану и Минск перед фактом.