Поднять престиж и статус учителей, педагогов и ученых

Досым Сулеев, почетный ректор Казахского национального технического университета им. К.И. Сатпаева, академик

– Сейчас, когда экономика переживает кризис, а цены на сырье упали, правительство вновь вспомнило о важности инновационной науки. Не будет ли этот настрой временным, если, например, цены на нефть и газ снова повысятся?
– Думаю, что нет. Кризис сделал свое дело – он еще раз подтвердил необходимость скорейшего ухода от сырьевой экономики. Большие доходы от повышения цен на углеводороды теперь уже бесповоротно будут направлены на индустриализацию страны, и прежде всего на разработку и внедрение инновационных проектов. Надеюсь, что при этом «перепадет» и науке.

– С момента обретения Казахстаном независимости наши наука и образование в основном развиваются по западной модели. С одной стороны, это, быть может, оправданно, с другой – звучит немало критики. Например, говорят, что прежняя модель была лучше. А как считаете Вы?
– Я тоже считаю, что прежняя модель была лучше, ведь неспроста мы (СССР) первыми в мире запустили спутник Земли и человека в космос с Байконура. Думаю, ни у кого нет сомнения, что это торжество науки стало возможным благодаря высокому качеству отечественного образования.
Но с развалом Союза на 15 новых независимых государств каждая вновь образованная страна приступила к разработке своей национальной модели образования, в основном прозападной. Начали действовать, образно говоря, центробежные силы. Прибалтика первая, а затем Украина, Белоруссия и другие страны начали поочередно переходить на англо-американскую систему образования. В России развернулись бурные и продолжительные дискуссии по этому поводу, которые, кстати, продолжаются до сих пор. А что оставалось делать небольшим государствам? Как известно, Магомет идет к горе, а не наоборот. И мы начали процесс перехода на западную систему, вначале робко и половинчато, все еще оглядываясь на Россию, а затем, убедившись, что она даже не пытается идти на сближение, перешли полностью. Катализатором в этом процессе стало принятие Болонской декларации, предусматривающей переход стран Европы на единую трехуровневую (бакалавр–магистр–доктор философии РhD) систему образования.
И надо сказать, Казахстан преуспел в этом деле. Первое – мы ввели единое национальное тестирование (ЕНТ) при приеме в вузы. Это, я считаю, был важный шаг в борьбе с коррупцией, удалось, наконец, уйти от так называемых ректорских списков. Взятничество при зачислении в университет сократилось на несколько порядков. Правда, со временем ЕНТ становится тормозом, но об этом отдельный разговор.
Второе. Высшее образование перешло вначале на двухуровневую (бакалавр–магистр) систему, а позже и на трехуровневую, включая подготовку докторов философии РhD.
Третье. В вузах внедрили кредитную технологию обучения. Это, пожалуй, самый сложный процесс, сравнимый разве что только с революцией в системе образования.
Россия хоть и подписала позже Болонскую декларацию, но до сих пор полностью не перешла на европейскую модель. Тестирование при поступлении в вузы она только внедряет, со всеми присущими болезнями роста, которые мы уже преодолели. Сейчас, в связи с улучшением экономической ситуации, в странах СНГ начали преобладать уже центростремительные силы, то есть желание объединить усилия по выработке общих подходов к дальнейшему развитию траектории образования наших стран и дать свои обобщенные предложения для совершенствования Болонского процесса.
Но Россия сама не может еще окончательно разобраться с концепцией образования. Передовые, продвинутые, прогрессивные руководители периферийных и ряда университетов Москвы и Санкт-Петербурга поддержали переход на европейскую систему образования, но такие монстры, как МГУ и несколько других солидных вузов, категорически против перехода на ЕНТ, кредитную технологию обучения и трехуровневую систему образования.
Думаю, в этой ситуации мы правильно поступили, перейдя на англо-американскую систему образования, принятую большинством развитых стран, потому что страны СНГ не проявили желания объединиться и разработать единую модель образования. А ждать в эпоху глобализации, как известно, – значит отстать навсегда. Перейдя же на западную систему образования, теперь мы понимаем друг друга и разговариваем на одном языке со всеми университетами мира. Осталось только гармонизировать наши образовательные программы, и казахстанские студенты и преподаватели станут вполне мобильными. То есть студенты могут начать учиться в университете одной страны, продолжить в другой, а закончить в третьей стране. Педагоги же спокойно могут преподавать в любом вузе мира. Единственное требование – знание языков. Вот почему необходимо внедрять у нас трехъязычие.

– Казахстан перешел на подготовку докто-ров философии (РhD), и теперь создается путаница между привычными кандидатами и докторами наук с РhD. Мы знаем, что Вами подготовлено 13 кандидатов, 5 докторов наук и на выпуске РhD, которого Вы совместно с американским профессором подготовили в знаменитом Горном университете Колорадо по их технологии. Ваше мнение по этому вопросу?
– С подготовкой бакалавров и магистров большинство более или менее смирилось, вместе с тем очень много критики в связи с переходом на третий уровень – подготовку докторов философии (РhD). На то есть основания. Эти вопросы очень плохо освещаются в СМИ. Общественность не знает, что это такое, многие, даже отдельные крупные ученые, ругают систему, не вникнув в существо вопроса. И, наконец, своей нерешительностью и непоследовательностью действий подливает масла в огонь родное Министерство образования и науки.
Сразу хочу оговориться: буду говорить относительно подготовки кадров в области технических наук, которые кардинально отличаются от гуманитарных.
Преимущество подготовки докторов РhD состоит в том, что соискатели выполняют финансируемые научные исследования и проходят серьезную экспертизу до опубликования своих трудов. На мой взгляд, уровень и содержание их диссертаций ничуть не выше наших кандидатских и несравненно ниже докторских. И сама процедура защиты намного проще. Я, по большому счету, приравнял бы наших кандидатов наук к докторам философии РhD, с правом присвоения звания профессора в зависимости от стажа педагогической работы и выполнения достаточно высоких требований, а нынешних докторов наук наделил бы более высоким статусом и оплатой. Тогда переход на новую систему был бы плавным, справедливым и менее болезненным, а вакуум остепененности профессорско-преподавательского состава был более заполненным. Нынешние доктора наук остались бы социально защищенными и уважаемыми людьми в обществе до конца своей жизни, а ранее защищенные кандидаты наук автоматически стали бы РhD.
Здесь может возникнуть проблема в признании за рубежом эквивалентности дипломов наших кандидатских диссертаций и РhD. Главным их доводом будет не уровень диссертаций, а продолжительность обучения «школа + бакалавриат + магистратура + докторантура». У них она равняется 21 году, у нас же – 18 лет. Эту проблему согласовать и решить, очевидно, намного проще.

– Общеизвестно, что сейчас наблюдается перекос в подготовке специалистов: экономистов и юристов перебор, а инженеров не хватает. Как можно выправить ситуацию?
– Элементарно. Это регулируется государственным заказом. Надо выделить больше грантов для инженерных и технических специальностей и, безусловно, проводить разъяснительную работу через средства массовой информации. Ведь неспроста приоритетной сейчас является индустриальная программа развития нашего государства, в реализации которой главную скрипку должны играть инженерные и технические кадры.

– Понятно, что многие молодые казахстанцы по мере возможностей стремятся получить образование за рубежом. Но когда и каким образом, на Ваш взгляд, отечественные вузы смогут достойно конкурировать с ведущими университетами мира?
– Мы и без того к концу прошлого века и тысячелетия уже прилично отставали от ведущих вузов мира, и прежде всего в оснащенности материально-технической базы. Положение сильно усугубили развал Советского Союза и процесс становления независимости новых государств. Особенно болезненно пережили этот кризис учебные заведения: не успели встать с колен, как вынуждены были переходить на новую модель образования. Это еще больше откатило образовательную систему назад. В эти годы активно развивалась компьютерная техника, и вузы дальнего зарубежья на основе ее внедрения в учебный и научный процессы далеко оторвались от нас.
Надо отметить, что кризис в образовании у нас продолжается, поскольку необходимо еще затратить огромные средства и силы на разработку и создание новой учебно-методической базы, в том числе учебников нового поколения, адаптированных к переходу на 12-летнее среднее и трехуровневое высшее образование. А если еще начать переход на латиницу, то… Поэтому, несмотря на достаточно сильный в целом педагогический состав и потенциал ученых, мои прогнозы неутешительны. Думаю, наши вузы, имею в виду хотя бы десять лучших, даже при хорошем внимании со стороны государства до трепетно ожидаемого 2030 года вряд ли войдут в число 500 лучших вузов планеты. Хотя я считаю, что даже сейчас наше высшее образование находится в первой кварте рейтинга всех стран.

– Сегодня казахстанское образование подвержено коррупции не меньше, чем любая другая сфера. Учитывая Ваш опыт работы в этой системе, в том числе в Министерстве образования и науки, канцелярии премьер-министра, то, что Вы были ректором крупного университета, что Вы рекомендовали бы для искоренения этого негативного явления?
– Разумеется организационные меры, прежде всего воспитание у нашего народа уважительного отношения к законам, дадут определенный эффект. Но полагаю, все же необходимо существенно поднять престиж и статус учителей, педагогов и ученых. В настоящее время это самый низкооплачиваемый контингент. Даже во времена Союза доктора наук, профессора получали зарплату выше своего министра. Я не говорю о «диком Западе». Поэтому было бы правильным и сильным политическим ходом, если правительство резко повысит зарплату этой категории работников, например, в пять раз, а не на 25 процентов ежегодно, как это делается сейчас. И далее периодически будет индексировать ее в зависимости от инфляции.
Уверяю Вас, что тогда, через некоторое время, вся экономика так же резко пошла бы вверх, и, самое главное, руководство страны получило бы огромное уважение и поддержку своего народа. Мало того, в международном сообществе этот шаг получил бы сенсационный общественный резонанс, а узнаваемость, авторитет и имидж Казахстана выросли бы неизмеримо.
Но уверен и в другом. К сожалению, почти все посчитают этот ответ популистским.