, 
Живое общение останется
На вопросы Exclusive отвечает исполнительный директор ОЮЛ «Интернет Ассоциация Казахстана» Александр Ляхов
— Что есть ваша ассоциация? Каковы ее цели? Кто ее члены? Можете ли вы уже чем-то похвастать?
— Начну с того, что у нас давно существуют Национальная телекоммуникационная ассоциация и Казахстанская ассоциация IT-компаний. Первая объединяет ведущих операторов связи, за исключением «Казахтелекома», во вторую входят поставщики «железа», программного обеспечения, системные интеграторы и так далее. Казалось бы, зачем нужна еще и интернет-ассоциация?
Идея ее создания возникла летом прошлого года на волне обсуждения законопроекта об Интернете. Получилось так, что пока бизнес-ассоциации отмалчивались, против поправок шумели в основном те, кто меньше всего разбирается в технических аспектах Интернета. Их аргументы были больше популистскими, чем профессиональными. И когда вокруг законопроекта развернулась серьезная дискуссия, оппонирующие сторонникам законопроекта СМИ оказались не в состоянии ее поддерживать…
Очень важно, что спектр участников нашей ассоциации не ограничивается интернет-провайдерами. В наших рядах есть владельцы сетевых СМИ — тот же ИП Мизинов с ZonaKZ или компания «ЮрИнфо» с порталом Zakon.kz, недавно вот вступил Национальный пресс-клуб. Опять же, если вуз занимается дистанционным образованием, то есть через Интернет предоставляет свои услуги, или компания занимается электронной коммерцией, то есть товары и услуги продает через Интернет, значит, они — наши потенциальные участники. Сейчас, когда обсуждается законопроект об электронных деньгах — а он касается всех, кто пытается как-то зарабатывать через Интернет, — наша ассоциация пытается реально влиять на ситуацию.
Кстати, по этому законопроекту у ассоциации есть много вопросов. В частности, согласно ему, эмиссию электронных денег могут делать только банки второго уровня, то есть те компании, которые сейчас работают с WebMoney, «Яндекс.Деньги» и другими системами электронных платежей по принципу «все, что не запрещено, то разрешено», после принятия закона в его нынешнем виде потеряют это право. И возражение номер один с их стороны заключается в том, что электронные деньги — это все-таки не деньги в чистом виде, это некие условные единицы. Те же WebMoney в России называются торговыми марками, что выводит их за рамки привычных нам денег... В общем, многие положения законопроекта требуют серьезного пересмотра.
Все это я говорю к тому, что одна из целей создания ИАК, как и любой другой бизнес-ассоциации, — это лоббирование интересов своих членов.
Вторая функция — законотворческая. Раз уж мы называем себя профессионалами в интернет-делах, то и говорим парламенту, Минсвязи и информации, Минкультуры, другим государственным структурам: «Ребята, больше, чем мы, в этой теме никто не знает. Так давайте мы будем помогать вам!». А по закону так оно и есть: общественная организация, имеющая соответствующую аккредитацию, становится обязательным звеном в цепочке принятия закона.
Ну и третья задача — популяризация, пропаганда Интернета. Сюда входит организация и проведение круглых столов, конференций, консультаций и работа со СМИ.
— Когда принималась концепция развития Казнета, вашей ассоциации не было и в помине. Как вы оцениваете сейчас эту концепцию?
— Саму концепцию формирования и развития единого информационного пространства казахстанского сегмента сети Интернет (Казнета) на 2008–2012 годы, о которой вы говорите, я оцениваю высоко. Но концепция — это одно, а реализация — другое. У нас ведь всегда сначала декларируется проблема, затем готовится концепция, в которой, что называется, общими мазками описывается проблема и указываются пути ее решения, третьим этапом идет государственная программа, где определяются мероприятия по реализации концепции, ответственные за их проведение и источники финансирования. Завершает все это непосредственная реализация госпрограммы. А с этим — сложности…
Например, в ходе состоявшейся 26 сентября 2008 года конференции «Электронные услуги — эффективный инструмент взаимодействия населения с государством» тогдашний заместитель председателя АИС РК Ерлан Дурмагамбетов поведал на весь мир о том, что на разработку каждого из восьми интернет-порталов, созданных в рамках Программы снижения информационного неравенства в Республике Казахстан на 2007–2009 годы, в среднем потрачено от 50 до 80 миллионов тенге, то есть от 400 до 650 тысяч долларов США, тогда как, глядя на эти сайты, даже неспециалист в веб-разработке сделает вывод, что деньги потрачены, мягко говоря, неэффективно…
— Ассоциация давала свои рекомендации, предложения при разработке этой программы? Может быть, какие-то ваши сегодняшние предложения приняты?
— Так программа эта еще три года назад была подписана, давно реализуется, много денег, как я уже сказал, потрачено… Мы же полгода всего работаем!
— Насколько реально создание казахстанской поисковой системы?
— Считаю, что здесь важен не столько поисковик в глобальном смысле, сколько поисковик, совмещенный с каталогом или нацеленный на что-то особенное. Ведь если поисковая система собирается искать по Интернету вообще, то здесь конкурировать с «Гуглом» или «Яндексом» вряд ли возможно. Но если мы укажем четкие рамки и условия поиска, то его результаты могут быть даже лучше, чем у «монстров». Ну и, как всегда, важно соотношение «цена–качество». Будет ли стоить овчинка выделки?
— И еще один весьма тупиковый вопрос: что делать с казахскоязычным Интернетом?
— Один из доводов в пользу собственного поисковика — это более эффективный поиск по казахскоязычным ресурсам. Хотя и «Гугл», и «Яндекс» умеют работать с казахским языком, но в силу того, что у них слишком большой массив обрабатываемой информации, все равно они будут хуже находить, чем узкоспециализированный продукт. По крайней мере, все к этому и идет! Ведь существуют же поисковики с самыми разными, порой уникальными, особенностями, так почему бы и нам не быть в чем-то лучшими?
Что касается казахского языка в Интернете, я считаю, что здесь та же ситуация, что и в офлайне. Мне не нравится, что в последнее время некоторые политики в своих корыстных целях слишком много говорят о чуть ли не смерти казахского языка. Простой пример: я впервые попал в тогда еще Алма-Ату в 1987 году, и в то время услышать казахскую речь на улице было почти невозможно. Сегодня же она звучит везде! Пройдет десять лет, подрастут те дети, которым казахский язык преподается сейчас, пусть не слишком качественно, но в большем, чем раньше, объеме — и волей-неволей он станет основным для 80% населения. А еще через 20 лет естественным путем казахский язык станет тем языком, на котором будет не только все делопроизводство, но и все общение — в том же парламенте, к примеру. Аналогичная ситуация будет и в Казнете.
В сентябре прошлого года в ходе презентации трех сайтов, созданных при поддержке Президентского фонда развития казахского языка, — Zamandas.kz, Altyn-orda.kz и Mіnber.kz, политолог Айдос Саримов сказал, что сейчас лишь около 20% сайтов Казнета имеют версии на казахском языке, тогда как хотелось бы достичь показателя в 80%. Впрочем, «так оно и будет в ближайшие 10–15 лет», заявил он. И тут я с ним согласен.
— У нас есть какая-то конкурентная ниша в Интернете или нам достаточно быть просто пользователями? Допускаете вы наш собственный «Гугл» или своих «Одноклассников»?
— Про поисковик я говорил выше. Что касается социальных сетей, они будут создаваться и без указки со стороны государства. Другое дело, удастся ли им перетянуть пользователей с тех же «Одноклассников» или «Фейсбука»… А вот социальная сеть, которая, на мой взгляд, действительно может стать национальной, — это электронное правительство. Что такое электронное правительство в идеале? Это все трудоспособное население страны, 10 миллионов человек! И если мы хотя бы половину этой массы увлечем Интернетом и сделаем постоянными пользователями электронного правительства, то там уже можно навешивать «цацки» социальной сети — электронную почту, электронные деньги, электронные библиотеки, общение по интересам... А это, в свою очередь, даст новый приток пользователей. И так далее.
— Как вы думаете, может ли Интернет в наших условиях стать определяющим инструментом, способным взорвать общественное мнение?
— Может, но для этого уровень его проникновения (по-научному — пенетрация) должен достигнуть отметки не 20%, как у нас, а хотя бы 50%. Когда половина населения страны, а это примерно 8 миллионов человек, будет регулярно пользоваться Интернетом, влиять на эту массу станет очень важно.
— То есть, условно говоря, у нас сейчас уровень развития Казнета и степень его востребованности адекватны друг другу?
— Совершенно верно.
— Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы резко повысить уровень вот этой взаимной адекватности?
— Я всегда говорю, что главная роль здесь принадлежит все-таки не бизнесу, а государству. Именно электронное правительство — тот рычаг, который всех может развернуть лицом к Интернету. Помните, как в свое время государство обязало все предприятия подавать в налоговую отчеты в электронном виде? И хочешь не хочешь, а должен купить модем, установить программу… С одной стороны, это вроде как насилие со стороны государства, а с другой, такое насилие можно только приветствовать. Вот и в электронное правительство, я считаю, население нужно загонять, потому что ждать, когда оно само дойдет, слишком долго.
— Если уж мы заговорили об электронном правительстве, то, мне кажется, тут вопрос стоит шире. Государство заинтересовано в том, чтобы развивать это поле? По-моему, оно еще не только не готово, но и не заинтересовано в этом…
— А что понимать под государством? Если мы говорим о чиновниках, то электронное правительство — это прямое залезание к ним в карман. Если человек может получить любую справку без очереди, без толкотни и нервотрепки, без того, чтобы сунуть кому-то взятку за то, чтобы все эти неудобства обойти, — то, понятное дело, чиновник против такого электронного правительства. Поэтому и идет его саботаж на всех уровнях…
— Помните, в кинофильме «Москва слезам не верит» Родион говорил: «Скоро все исчезнет, не будет ни газет, ни театров, а будет одно сплошное телевидение!»? Сегодня говорят, что ни газет не будет, ни журналов, даже кино не будет, будет сплошной Интернет. Вы этого не исключаете?
— Исключаю. Новости, конечно же, уйдут в Интернет, но аналитические издания останутся! И вообще я считаю, что живое общение, живые эмоции никакой онлайн не заменит.
