Окаянное время

Революционное духовенство
Спустя два часа, прильнув к оконному стеклу автомобиля, пытаюсь определить, насколько изменился за это время Тегеран. Бросается в глаза множество автомобильных развязок. Если раньше наряду со старыми автомобилями Paykan, это что-то типа «Москвича», ездили только Renault и Peugeot местной сборки, то теперь парк легковых автомобилей значительно расширился за счет японских и южнокорейских, а автобусный — немецких и шведских моделей. Бросается в глаза множество новостроек — выстроившиеся, как солдаты в строю, ряды многоэтажных домов. На торцах некоторых из них установлены портреты аятоллы Хомейни, который взыскательно наблюдает за пешеходами. Часто встречаются портреты, символизирующие преемственность, на них он изображен с нынешним рахбаром — духовным лидером аятоллой Али Хаменеи, разделяющим взгляды своего предшественника. Он тоже считает, что с точки зрения ислама применение ядерного оружия недопустимо. Мелькают дорожные указатели. Многие столичные магистрали носят имена имамов и лидеров Исламской революции: Монтазери, Бехешти, Телегани. Один из ее идеологов Али Шариати — наверное, есть улица и его имени — провозгласил «безгяшт бе ход» — «возврат к себе», который, по его словам, заключается не только в культурном и политическом плане, а и в экономическом. Сегодняшний Иран производит не только автомобили, но и локомотивы и подводные лодки, ракеты и гражданские самолеты. Несмотря на многочисленные проблемы, как внутренние, так и внешние, страна развивается, и это не может не вызывать уважения.
Регистрируемся в отеле, после чего проходим аккредитацию. Попытку осуществить ускоренную модернизацию страны предпринимал шахиншах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви. В те времена она называлась «белой революцией». Кстати, начало ядерной программы было заложено в годы его правления. Для этого было все необходимое: месторождение урановой руды, денежные средства и, главное, готовность стран Запада оказать содействие в строительстве АЭС. После падения шаха программа была заморожена и реанимирована лишь в начале 1980-х годов. Непоследовательность действий, неготовность иранского социума к преобразованиям привели не только к краху политики реформ, но и к состоянию экономического расстройства. Его изгнание стало «единственным общим фактором, объединившим самые различные секторы иранского общества». Деятельность воссозданной Atomic Energy Organization of Iran была признана приоритетной, и по этой причине она получила максимально возможное в то время финансирование. По оценкам экспертов, сейчас для ее развития нужно ежегодно вкладывать от 1,5 до 2 миллиардов долларов. В принципе, аятоллы критиковали не модернизацию, а зависимость Ирана от Запада, усилившуюся с началом «белой революции», приведшей к изменению поведенческих стереотипов и постепенной утрате самоидентификации, приведшей к усилению «западничества».
Примечательно, что первый пятилетний план развития страны разрабатывался правительством недавнего участника последних президентских выборов — лидером нынешней оппозиции — Мир Хосейна Мусави. Он возглавлял его в 1983–1987 годах. Главным для него было обеспечение прожиточного минимума: контроль и стабилизация цен на основные продукты питания. Сейчас он, похоже, стал ярым сторонником рыночных отношений. Не согласившись с победой Ахмадинежада, сторонники Мусави, в основном молодежь, устроили в столице акции протеста.
Еще через полчаса нас уже везут на конференцию. По мнению известного иранского экономиста Раззаки, изложенному в работе «Обзор экономики Ирана», мероприятия исламского государства по национализации крупнейших компаний, банков и других коммерческих предприятий, особенно с участием иностранного капитала, были единственно возможными и верными. Он считал, что государственный контроль над экономикой как модель развития полностью соответствует принципам развития исламского государства.

Злокозненные происки
Но после войны с Ираком в Иране пришли к пониманию того, что бюджету всё не потянуть и необходимо менять экономические принципы. Был принят ряд экономических мер, которые Раззаки назвал радикальными: отход от централизованного управления экономикой, в том числе от контроля над ценообразованием, широкого вовлечения частного капитала в различные сферы индустрии. Он рассматривал введение рыночных принципов экономического развития, планы приватизации и либерализации внешней торговли как возврат к вестернизации. Причину этого Раззаки видел в интегрированности Ирана в мировую экономику, осуществленную в период правления Пехлеви. Она преодолела точку возврата. Выполнение второго пятилетнего плана (1994–1999) столкнулось с экономическими трудностями, вызванными негативным отношением главной технологической державы — США. В 1994 году в Америке усилилась антииранская кампания, вызванная заявлением Израиля о том, что Тегеран находится на грани получения ядерного оружия. С тех пор много воды утекло, а его все нет и нет. В следующем году Вашингтон наложил эмбарго на торговлю с Ираном, а в 1995-м был принят закон сенатора Д’Амато, создающий препятствия для стран, инвестирующих в иранскую нефтяную промышленность. А он, вкупе с позициями МВФ, Мирового банка и МАГАТЭ, тормозит социально-экономическое развитие Ирана.
По мнению экспертов, в самом Иране отношения с США являются одним из значительных вопросов, по которому диаметрально расходятся мнения консервативных радикально настроенных кругов и так называемых реформистов-либералов. Как им казалось, диалог между странами представляется вполне возможным. Особенно ярко эти тенденции стали проявляться в годы президентства Хатами, совершившего ряд успешных поездок по странам Западной Европы. США тоже сделали шажок навстречу, устами тогдашнего госсекретаря Мадлен Олбрайт признали свое участие в свержении правительства Мохаммеда Моссадыка в 1953 году, осудили свою отрицательную роль в развитии Ирана и позицию во время ирано-иракской войны. Администрация Белого дома стремилась к тому, чтобы военный конфликт завершился «без победителей и побежденных». Для Вашингтона победа Ирана стала бы победой исламского фундаментализма. По этой причине Иран был включен в список стран, поддерживающих терроризм. В одной из своих речей того времени аятолла Хаменеи заявил: «Иранский народ и его правительство считают Америку своим врагом, так как американская политика в прошлом представляла собой сплошные акты враждебности и предательства». Корень этой проблемы заключается не только в том, что тесные связи США и Израиля остаются главным препятствием в деле восстановления американо-иранских отношений. Следует признать, что еще одним фактором, негативно влияющим на процесс их выстраивания, является мессианское стремление Тегерана выступать в роли лидера исламского мира. Противников этому курсу хватало и без США.
А вот и конференц-зал иранского телевидения, в фойе которого размещена небольшая выставка фотографий жертв атомной бомбежки в Хиросиме и Нагасаки, в переходе между залами — выставка карикатур. Ничто человеческое Ирану не чуждо. Один из вывешенных в фойе плакатов гласит: «Дорогие дамы! Соблюдайте ношение исламских хиджабов. Следуйте принятым у нас правилам и моральному коду». По дороге на конференцию одна из украинских коллег рассказывала, что из-за ее внешнего вида ее не хотели пускать в Иран. Прагматизм взял вверх над моральным кодом. Следует отметить, что иранские женщины — в первую очередь это справедливо для молодежи — самые эмансипированные в исламском мире.
В отличие от вашингтонской антиядерной конференции, в работе которой приняли участие представители 50 государств, главным образом президентов и премьер-министров, тегеранская — не столь высокопредставительна. В ней участвовали представители 56 стран, делегации 14 из них возглавили министры иностранных дел, еще 10 — заместители министров. Все 27 членов ЕС конференцию проигнорировали. Противопоставив ее вашингтонской конференции, министр иностранных дел ИРИ Манучехр Моттаки заявил, что тегеранская инициатива стала «началом процесса разоружения в мире». «Народы Среднего Востока, как и другие народы мира, жаждут безопасности и стабильности и имеют право владеть ядерной энергией, чтобы обеспечить будущее молодого поколения». Высказал и свое мнение по поводу политики США, которая состоит в том, чтобы «лишить определенные народы возможности пользования этой энергией, которая принадлежит им», — отметил министр.
Примечательно, что местами его речь была более категоричной, чем речь выступавшего следом президента Ахмадинежада, обрушившегося на ООН: «Существующая структура Совбеза является неэффективной и несправедливой, основной причиной чего является поддержка обладателей ядерного оружия. Возможностью использовать ядерный потенциал должна обладать каждая страна Латинской Америки, Африки или Азии. Время, когда можно было положиться на ядерные бомбы, прошло. Использование столь страшного оружия, как ядерное, свойственно тем, кто лишен ясной логики и здорового рационализма». Он потребовал исключить США из Международного агентства по атомной энергетике (МАГАТЭ), обвинив эту организацию в некомпетентности во всем, что касается ядерных исследований. Затем досталось и «сионистскому государству»: «Правительство Израиля владеет 200 ядерными боеголовками». По его мнению, «США и их союзники полностью поддержали Израиль и создали все условия для создания им ядерного оружия». Примечательно, что израильский премьер-министр Беньямин Нетаньяху не принимал участия в «ядерном саммите» в Вашингтоне. По предположениям некоторых СМИ, это было вызвано тем, что ему стало известно о намерениях представителей Турции и Египта поднять вопрос о необходимости ядерного разоружения Израиля. Следует отметить, что беспокойства МАГАТЭ по этому поводу не испытывает, во всяком случае отчеты о пребывании комиссии в ядерном центре Израиля в прессе не обнародовались. Слова Ахмадинежада о ядерном вооружении «сионистского режима» нашли отклик. Провести «инспекцию ядерных объектов Израиля» предложил глава иракского МИД Хошияр Зебари. Представитель Сирии и вовсе назвал Израиль главной угрозой миру на Ближнем Востоке. СМИ сообщали о том, что Израиль планирует нанести бомбовый удар по ядерным объектам Ирана, Тегеран тоже обещает нанести ответный удар по ядерному комплексу в Демоне.