Борьба с лжепредпринимательством,

В классическом понимании лжепредпринимательство (англ false business) — создание коммерческой организации без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, имеющее целью получение кредитов, освобождение от налогов, извлечение иной имущественной выгоды или прикрытие запрещенной деятельности, причиняющей ущерб физическому лицу, организации или государству.
Что касается казахстанских реалий, то законодательством, действовавшим до последнего времени, не было определено значение самого понятия лжепредприятие. Тем не менее оно присутствовало в нормах прежнего Налогового кодекса. Кроме того, это понятие использовалось в судебно-следственной практике по уголовным делам. В основном речь касалась двух разновидностей лжепредпринимательства. В первом случае это лжепредпринимательство в чистом виде, когда уличенные в преступлении лица не реализовывали товары, работы, услуги, а занимались только обналичиванием денежных средств (так называемые обнальные фирмы) путем совершения мнимых сделок. Во втором случае лжепредприятия реализовывали товары, работы, услуги, но без оформления надлежащих документов, то есть без доказательств, были таковые или нет.
Само противодействие схемам ухода от налого-обложения в Казахстане ведется с момента образования государства. Хотя что касается конкретно понятия «обналички», то здесь есть  некоторые разночтения. Дело в том, что в законодательстве нет запрета на превращение безналичных средств в наличные. Вернее, существует масса ограничений на обналичивание средств. А «обнальщиков», как правило, привлекают к ответственности за незаконное предпринимательство и иные сопутствующие нарушения.
Подлинный расцвет обналички пришелся на начало 1990-х. Предприятия задыхались от недостатка наличных средств, из-за гиперинфляции более 60% сделок шло по бартеру. В этот период деятельность контор по обналичиванию даже не скрывалась: они давали рекламу, а их услугами пользовались даже директора госпредприятий. С 1995 года с «обнальщиками» стали бороться, в основном обвиняя их в налоговых преступлениях. Однако в ситуации, когда налоговая нагрузка превышала 100%, преследование их клиентов было чревато социальным взрывом. В результате на рынке обналичивания даже выросла конкуренция и упали цены: если в 1995 году обналичивание стоило от 15%, то уже к 2001 году комиссия опускалась до 1%. Всерьез за рынок обналички власти взялись после того, как стране пригрозили включением в черный список FATF (Международная организация по противодействию отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма). Было принято жесткое «противоотмывочное» законодательство, создана «противоотмывочная» структура – ныне финансовая полиция. Активизировал свои действия и Нацбанк. В результате комиссия «обнальщиков» в 2005 году резко подскочила до нынешних 3–5%. А в период наибольшего спроса комиссия доходит до 10%.
Но наиболее интенсивно борьба с лжепредпринимательством стала вестись с 2006 года. Это имело свои резоны на фоне спада поступлений в государственный бюджет. Тогда по инициативе финансовой полиции в Налоговый кодекс были внесены соответствующие поправки. А в следующем году лжепредпринимательство перевели в категорию тяжких преступлений, в Уголовном кодексе статья «Лжепредпринимательство» была дополнена частями, предусматривающими за отягчающие обстоятельства от трех до десяти лет лишения свободы. Тогда же налоговые органы получили полномочия по решению суда аннулировать свидетельство о постановке на учет по НДС лжепредприятий. Причем расходы по операциям с налогоплательщиком, признанным судом лжепредприятием с момента начала преступной деятельности, стали относиться к расходам, не подлежащим к вычету. Логика подсказывает, что недоимки в бюджет должны вернуть лжепредприятия, однако в результате одно отдельно взятое лжепредприятие стало тянуть за собой в налоговую петлю всех своих контрагентов. После решения судов их партнерам назначались штрафы за сотрудничество с лжепредпринимателями. Вплоть до десятков миллионов тенге. Это явление стало массовым. Налоговые комитеты стали использовать это как инструмент давления на бизнес, что ухудшало и без того сложную среду для казахстанских предпринимателей.
Если взглянуть на цифры, то всего за 2008 год было выявлено 360 лжепредпринимателей, а сумма установленного ущерба составила 57 млрд тенге. В следующем 2009 году количество лжепредпринимателей возросло на 37,5% — 560, а вот ущерб, нанесенный государству, сократился более чем в два раза, на 22 млрд тенге. При этом только с начала нынешнего 2010 года количество выявленных преступлений по фактам уклонения от уплаты налогов увеличилось еще на 43,8%. О чем это говорит? Во-первых, о том, что «обнальщиков» меньше не стало, даже наоборот. Во-вторых, что обороты лжепредпредпринимателей падают, хотя далеко не факт, что скрытые от казны деньги не растворились где-то по дороге. Наконец, в-третьих, оказалось, что вполне благое намерение властей покончить с этим злом было повернуто в другую сторону от настоящих преступников. При всем рвении следственных органов фактов наказания конкретных лжепредпринимателей не так уж много. Они, как правило, успевают скрыться в неизвестном направлении, очень вовремя узнав, что над ними сгущаются тучи. А вот их контрагенты никуда не бегут — они ведь считают себя честными. Тут-то их и накрывает беспощадная сеть правосудия «по-казахстански». И все довольны: финпол выполнил свою работу, бюджет возместил убытки, лжепредприниматель кутит где-то на Багамах. И только добросовестный владелец компании-контрагента тщетно пытается добиться справедливости. Но из-за неподъемности выписанных штрафов и налогов некоторые уже и не пытаются, просто закрывают свои обанкротившиеся фирмы.
Никто из предпринимателей не может быть застрахован от неприятностей. По данным экспертов, в среднем предприятия малого и среднего бизнеса в год заключают около 400 сделок. При этом они говорят: «Ведь, совершая сделку с каким-либо лицом, мы просим документы, подтверждающие его правоспособность, то есть документы, выданные государственным органом: свидетельство о регистрации юридического лица или налогоплательщика, статкарту и так далее. Мы верим своему государству (кому еще верить?), которое выдало эти документы, и совершаем сделку. Но через несколько лет государство вдруг говорит: наш государственный орган выдал тому предприятию документы, но предприятие оказалось «лже», и мы все эти налоги восстановим вам.
Можно провести следующую аналогию. Человек идет на базар и покупает у официального продавца в униформе рынка баранину. Приносит домой и съедает. А через пять дней выясняется, что тот продавец барана украл, из вырученных денег ничего никому не заплатил, а попросту их пропил. И вот приходит к этому покупателю хозяин и требует вернуть деньги за барана. Рядом с ним стоит налоговик, хочет вернуть налоги, которые не выплатил продавец. Еще хозяин рынка требует, чтобы ему заплатили за право торговли и аренду прилавка, а также услуги мясника, который разделывал тушу.
Другого рода опасения предпринимателей связаны с тем, что отдельные работники правоохранительных органов могут использовать новации для сведения счетов с неугодными предпринимателями. К примеру, по наводке фискальных органов так называемое лжепредприятие заключает контракт с неугодным предпринимателем — устоять от соблазна сэкономить на налогах, к сожалению, многие не в силах. Сделка оформляется согласно всем процедурам, а потом фискалы приходят с проверкой к бизнесмену, даже не подозревавшему, что он имел дело с лжепредприятием. Другой способ — перекупить фирму-пустышку, заключить через нее сделки, например с конкурентом, затем признать ее лжепредприятием — и развалить компанию конкурента.
В итоге после бурных обсуждений и кучи сломанных копий были внесены изменения в Уголовный и Административный кодексы, которые вступили в действие с 2010 года. Теперь по закону те предприятия, которые имели какие-либо деловые контакты с лжепредприятиями, не считаются априори виновными. Во всяком случае для того, чтобы фискальные органы доказали, а суд признал их вину, одной «порочащей связи» будет маловато. Более того, чтобы деятельность фирмы была признана судом лжепредпринимательством, фискалы должны доказать, что абсолютно все ее сделки фиктивны и проводились в целях неуплаты налогов или обналичивания денег. Иначе начисление налоговыми органами налогов его контрагентам исключается.
Поправки в действующее законодательство, хочется верить, расставили точки над «и», но не все. Потому как в условиях Казахстана многое продолжает зависеть от того, кто, как и, главное, за что трактует «букву закона» в каждом отдельно взятом случае.
P.S. Сегодня, несмотря на торжествующие заявления, что «дно кризиса пройдено», социально-экономическое положение Казахстана едва ли можно назвать устойчивым. В условиях, когда денег катастрофически не хватает, вполне оправданны попытки государства увеличить через силовые структуры собираемость налогов. Но важно не перегнуть палку, ибо может статься, что завтра налоги будет не с кого собирать. И еще. Если вспомнить знаменитый рекламный ролик: «Заплати налоги и спи спокойно», то появляется вполне закономерный вопрос: зачем люди вообще уходят от налогов, рискуя навлечь на себя опалу Закона? Ответ на него вроде как лежит на поверхности: денег много не бывает, а делиться кровно заработанными средствами с государством тяжело. Вот и появляются схемы ухода от налогов. С другой стороны, зачем уходить от налогов, если прибыль и так в норме, если не надо нести пресловутые откаты «наверх» и платить за так называемые «коррупционные услуги»? Не проще ли создать нормальные и равные условия для бизнеса, сделать налоги более соответствующими реальности, чтобы и с государством можно было расплатиться, и самому быть в плюсе? Тогда будет меньше людей, которые избегают налогов, да и бюджет внакладе не останется.

Комментарий независимого редактора
С автором статьи согласен: почему предприниматели заведомо идут на риск и нарушают закон? Потому что им необходимо снизить налоговую нагрузку на предприятие. Конечно, законы надо чтить и соблюдать, однако в цивилизованных странах Европы этот вопрос не стоит так остро. Почему? Законы суровые? У нас они почти такие же суровые. Люди законопослушнее? Это ближе к истине, потому что люди на постсоветском пространстве долго жили в условиях жесточайшего дефицита. Пока на Западе среднестатистические граждане активно использовали микроволновки и видеомагнитофоны, наши годами копили на холодильник «ЗиЛ». Теперь многим кажется, что они получили доступ к быстрым и легким деньгам. И нужно пройти длительный путь эволюции, чтобы общество отказалось как брать взятки и откаты, так и давать их. Вывод: давайте наберемся терпения и подождем, пока сменится еще одно-другое поколение и созреет принципиально новое общественное сознание. Но чтобы стимулировать бизнес уважать закон и честно платить налоги, необходимо уже сейчас создать ему такие условия, при которых не придется тратить свои прибыли на решение жизненно важных вопросов обходными путями.