, 
Амангельды Шабдарбаев:
– Как вы оказались в органах? Что пришлось перенять из школы советского КГБ, а до чего пришлось дорастать самому?
– Меня отобрали в КГБ, так называемую «девятку», по тем критериям, которые являются классическими для любой спецслужбы. Вам наверняка известно, что тогда, во времена Союза, в органы безопасности отбирали самых лучших: эрудированных, сдержанных, физически крепких ребят. Безусловно, отбор кандидатов шел в основном из среднестатистической советской семьи, в которой нет ни воров, ни казнокрадов, ни олигархов. Это должны были быть люди с безупречной репутацией и преданностью и Родине, конечно, и ленинской партии – КПСС. Потом они проходили специальное обучение в разведшколе КГБ, получали доступ к секретным материалам. Нас называли комиссарами. Вам этот термин знаком, наверное, еще со времен ЧК – так называли сотрудников, работавших по особым поручениям. По большому счету, мы и сейчас придерживаемся этих критериев. Добавлю только, что сейчас придается очень большое значение такому качеству человека, как способность принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность. Вот, пожалуй, и есть ответ на вторую часть вашего вопроса – мне пришлось в последние годы самостоятельно принимать непростые решения и отвечать за их последствия.
– Вы действительно были уволены из органов по подозрению в помощи участникам декабрьских событий и за особую близость к Кунаеву? Как бы вы вообще прокомментировали на собственном примере изменчивость политических оценок тех или иных событий? Что, на ваш взгляд, является реальным критерием оценки любого события?
– В принципе, да. В советское время быть уволенным из органов – это не просто остаться без работы. Это практически путь в никуда. Скажу кратко. Как вы знаете, Динмухамед Ахмедович Кунаев 25 лет стоял во главе нашей республики, за этот период, естественно, у него было много помощников, в том числе и начальников личной охраны. Мне же довелось работать в этом качестве последние четыре года его деятельности на посту Первого секретаря ЦК Компартии, и я оставался рядом с Димеке – и когда он был на пенсии, и до конца его жизненного пути. А в то время, когда его сняли, я не проявил достаточного для своей будущей карьеры «служебного рвения» – по-прежнему был частью, как сейчас говорят, команды Кунаева. Динмухамед Ахмедович оказал огромное влияние на мое мировоззрение. Кстати, в один из своих последних приездов Борис Николаевич Ельцин дал мне понять, что помнит и ценит мое отношение к своему бывшему шефу. Думаю, помнит об этом и наш президент. Что касается декабрьских событий, то действительно, был один эпизод, который мне потом припомнили. Однажды, в декабре 1986-го, припарковав машину возле дома, я увидел группу ребят, скандировавших «Жасасын Казахстан!». Я ответил им: «Балалар, калайсындар? Аман болындар…» Да и позднее я открыто высказывался в их защиту. Меня до сих пор часто критикуют за излишнюю прямолинейность. Что касается политических оценок, то, думаю, всегда выигрывает тот, кто оценивает события в согласии со своей совестью, исходя из интересов своего народа и страны, а не собственных амбиций. Тогда и не придется часто менять свои убеждения.
– Вы возглавили Комитет в период, когда он был несколько скомпрометирован трагической гибелью Алтынбека Сарсенбаева. Что вы изменили в работе КНБ?
– Не мне давать оценку моему предшественнику, но ситуация в КНБ была тогда предкризисной по многим параметрам. И не только в плане репутации. Работник КНБ – товар штучный. Преемственность здесь очень важна. Поэтому начал с регулярного мониторинга состояния дел младшего оперативного состава и ветеранов службы безопасности. Молодежь и работники со стажем – два полюса, успешное взаимодействие которых позволяет обеспечить передачу навыков от опытных профессионалов к начинающим. Общество, оценивая нашу профессию, мечется между двумя крайностями: от резкого осуждения до романтизации. А на самом деле это достаточно тяжелая, в первую очередь эмоционально, работа. Бывшего «чекиста» не бывает. Эта профессия подразумевает больше ограничений, чем возможностей. Развал Союза «проехал» и по комитету – люди годами работали за копейки на морально устаревшем оборудовании. Поэтому начал с материальной поддержки ветеранов. 350 молодых сотрудников получили долгожданные квартиры. Мы провели полное техническое переоснащение. Сегодня в распоряжении КНБ – новейшее оборудование.
Сложнее всего было наладить работу в подразделении «Арыстан», которое в то время было серьезно скомпрометировано. В свое время я его возглавлял и нес, в некоторой степени, моральную ответственность за его репутацию.
Президент поручил мне разобраться во всей ситуации и восстановить эффективную работу органов национальной спецслужбы, этой непростой и сложной структуры.
– Судя по вашей биографии, вы рядом с президентом вот уже почти 20 лет. Трансформировались ли ваши отношения за эти годы?
– Скорее, трансформировался я сам. Понимаете, когда люди находятся рядом почти круглые сутки, между ними образуется какая-то невидимая связь. Иногда нам достаточно просто обменяться взглядами. Порой, когда Нурсултан Абишевич возвращается из своих поездок, а я остаюсь в стране, он распознает по моему взгляду, какие новости его ждут... Вы же понимаете, что моя должность, да и личная позиция обязывают говорить главе государства не всегда приятные новости, но он не раз убеждался в моей объективности и поэтому прощает некоторую резкость моего характера. Я научился у него умению выждать, дать шанс человеку проявить себя. Поверьте, для этого нужно изрядное терпение. Мне не раз приходилось наблюдать, как президент внимательно выслушивал оппонента и иногда признавал его правоту. Все знают, что президент – человек незлопамятный, ему просто некогда быть таким, он стоит выше, у него ответственность за народ, за страну – то есть, как говорят, масштабы другие. Это очень обаятельный и притягательный человек. Такой маленький штрих – когда я вместе с Нурсултаном Абишевичем учился кататься на горных лыжах, то поймал себя на мысли о том, что невольно подражаю его спортивному стилю. Я не ошибся, да, именно спортивному. Общеизвестно отношение главы государства к спорту, и благодаря его постоянному вниманию Казахстан только развил и укрепил в мире спорта авторитет и признание.
– А как трансформировалось его окружение?
– Я всегда стараюсь избегать ярлыков. Люди растут и меняются, это естественно, но некоторые уж слишком быстро меняют свои взгляды по мере того, как время расставляет все на свои места.
– А что больше ценит президент – преданность или профессионализм?
– Самое его главное требование – это преданность делу и родине. Поверьте, это не просто звучит красиво, а это действительно так. Я говорю совершенно искренне. А личная преданность формируется сама собой, она зависит от широты личных качеств человека, от того, как он доказывает на деле свой профессионализм и внутреннюю духовность, то есть должна быть гармоничность человека во всем.
– Но ведь неизбежно и другое – когда человек рядом с тобой почти круглые сутки, его практически перестают замечать?..
– Бывает и такое. Иногда человек издалека кажется лучше того, кто все время рядом. Это как в семье – то, что делают для тебя самые близкие люди, перестаешь замечать. Но оттого и важнее всего помнить и ценить тех, кто всегда с тобой рядом. Я имею в виду родных и близких, друзей и коллег. Я не тщеславный человек. Для меня как человека и как руководителя всегда было главным – не подвести президента, главу нашего государства. Я наблюдал, к примеру, как он вел переговоры о сохранении рублевой зоны, а сам в это время дал команду начать подготовку к введению собственной валюты, как выводил из тупиковых ситуаций самые тяжелые переговоры, как превращал в своих друзей убежденных противников… Подробности расскажу как-нибудь, через годы. Выйду на пенсию, тогда и смогу, наконец, сказать все, что на сердце… В принципе, в моей жизни, кроме моих родителей, Динмухамед Кунаев и Нурсултан Назарбаев занимают особое место. Они дали мне уроки мудрости, многому научили. И прежде всего тому, как в сложных ситуациях находить достойное решение, быть для своего окружения примером порядочности и честности, справедливости, принципиальности и целеустремленности.
– Вы готовы ответить за эти 20 лет рядом с ним?
– Отвечу так. Когда Политбюро ЦК КПСС выразило свое отношение к Кунаеву, то есть его сняли с поста, естественно, многие в лучшем случае быстро стали его забывать, как бы потеряли к нему интерес. Больше было тех, кто «внезапно прозрел». И когда спросили Димеке, как он к этому относится, он ответил: когда в лесу начинается буря, она гнет все деревья. Я высокий – меня чуть больше качнуло… Всех нас когда-нибудь качнет, но я свой выбор сделал.
– В период, когда вы возглавляли Службу охраны Президента, вам наверняка часто приходилось вынужденно ограничивать в чем-то Нурсултана Абишевича. Как он на это реагировал?
– Однажды президент решил поехать на могилу Махамбета. Это достаточно далеко, и я высказал свои возражения. Он не на шутку рассердился, а потом сказал: «Я должен поклониться его праху, а остальное – твои проблемы». В принципе, все «вынужденные ограничения», как вы говорите, могут быть только исключительно в целях безопасности главы государства.
– Как вам удалось, несмотря на различные информационные нападки и обвинения, так долго продержаться в столь сложной сфере, как спецслужбы?
– Я не разбалованный, не «парниковый». Мне было чуть больше трех лет, когда в 1954 году умер отец. Ему было всего 42 года, но он успел многое сделать для своих односельчан, жителей района. Поднял два колхоза, построил малую электростанцию. Бабушка ослепла в день его смерти. Мать осталась одна с пятью детьми. Хорошо помню воспоминания и рассказы бабушки и матери, многих односельчан, которые выжили и выстояли в тяжелые времена. Они научили меня не только побеждать, но и достойно проигрывать, так что моя жизненная позиция и закалка началась еще в детстве. Кстати, тепло отзывался об отце в одной из своих книг Динмухамед Ахмедович. В жизни мне приходилось не раз и падать, и подниматься. Кто-то из литераторов сказал: «Если я и заблуждался, все мои заблуждения были искренними». А самое главное – как ни старались мои «друзья», включая Рахата Алиева со всеми его ресурсами, – меня не сломить – я чист перед совестью и законом. Я воспитанник старой школы. У меня есть честь от воина и доброта от матери. Это не просто красивые слова. Каждый раз, когда я беру на себя ответственность за то или иное решение, честь и репутация для меня превыше всего. И это ко многому обязывает меня как руководителя спецслужбы, в которой, поверьте мне, работают настоящие патриоты и профессионалы, и они служат Родине не за награды.
– Существует версия, что спецслужбы Москвы до сих пор доминируют над спецслужбами постсоветских стран. В какой степени это соответствует действительности?
– Действительно, мы не можем похвастать таким большим кадровым и техническим потенциалом, которыми располагают наши соседи Россия и Китай. Но мы сумели построить работу таким образом, чтобы вести сегодня равноценный диалог. Мы выступаем как равноправные партнеры во всех сферах национальной безопасности.
Одним из показателей профессионализма любой спецслужбы является уровень противодействия разведывательным операциям. Мы не страдаем шпиономанией. Не вдаваясь в подробности, скажу, что нами только за последние три года изобличены 18 кадровых сотрудников и других лиц, причастных к работе иностранных спецслужб, своевременно пресекли преступные замыслы более 30 членов ряда экстремистских и террористических организаций, все они осуждены.
Таких фактов в современной истории органов безопасности не было. Мы каждый год возвращаем в государственную казну десятки и сотни миллиардов тенге, поставили заслон международному наркобизнесу, в среднем задерживаем около тонны героина и опия-сырца, обеспечиваем пограничную безопасность страны. Расследовали многие уголовные дела в отношении высокопоставленных чиновников по серьезным коррупционным и экономическим преступлениям.
В 2006-м проведена крупномасштабная операция, не имеющая аналогов в современной истории Казахстана: ликвидирована вся организационная структура религиозно-экстремистской партии «Хизб-ут-Тахрир» и ее подпольная типография. Тогда же мы начали системную работу по работе контрразведки. Глава государства дал высокую оценку результатам нашей работы. И сегодня она по всем этим направлениям продолжается жестко и бескомпромиссно, в строгом соответствии с законом.
– Как вы думаете, какие внутренние и внешние угрозы стояли перед Казахстаном 17 лет назад, а какие сейчас? Какие из них первичны: внутренние или внешние? И на каких именно акцентировал ваше внимание президент?
– Это вопрос почти философский и требует обстоятельного размышления. А вообще, всегда трудно разделить, когда внутренняя угроза перерастает во внешнюю и наоборот. На заре независимости нашей страны стояли стратегические задачи строительства нового суверенного государства. В страну, почти в одночасье оказавшуюся один на один перед всеми вызовами независимости, хлынули экстремистские организации во всем их разно-образии. Приобрели невиданные масштабы коррупция, преступность, наркотики, нелегальная миграция. За семнадцать лет мы разгребли эти «завалы». Но все эти проблемы отличаются тем, что их невозможно решить однажды и навсегда. Это постоянная работа. И, как правило, по многим причинам мы не можем быть абсолютно прозрачными из соображений той же безопасности, такова специфика всех спецслужб. Если же говорить о приоритетности, то всегда, как для отдельного человека, так и для общества, внутренние угрозы всегда более серьезны, чем внешние. Согласитесь, что, вопреки всем домыслам, Советский Союз, эту огромную державу, развалили в подавляющей степени внутренние противоречия. Никакие спецслужбы не способны сохранить или уничтожить экономический и политический баланс в государстве.
Президент блестяще справляется с внешними вызовами для страны – это сфера, где он принимает ответственность на себя. А что касается внутренних проблем, здесь должна быть еще консолидированная ответственность, ответственность каждого из нас. Вообще, по большому счету, проблема безопасности страны – это системная вещь. Поэтому в числе первых шагов в комитете были вопросы налаживания самого тесного взаимодействия со всеми правоохранительными службами. И не только внутренними, но и внешними партнерами. Мы много говорим о коррупции, но как только начинаются конкретные меры, какие только ярлыки на нас не вешают. А ведь дело не только в том, что коррупция дискредитирует власть. Последствия гораздо глубже – сам госаппарат теряет надежность и управляемость, и, по большому счету, сегодня есть понимание того, что мы боремся не с причинами, а со следствием. Нужно переломить ситуацию, а это большая и тяжелая работа, и в этом деле также важна конструктивная поддержка общественных организаций и СМИ.
