, 
Фальстарт Кашагана
Многие наши читатели застали времена СССР, когда пропаганда жестоко клеймила пороки капитализма. В сознание целенаправленно вживлялся образ циничных эксплуататоров, которые путем хитроумных схем облапошивают доверчивые страны, навязая кабальные условия, обрекают на нищету. Признаться, в 1990-е, когда рухнул СССР и в Казахстан пришли первые капиталисты, навязанные стереотипы казались не столь правдоподобными. Да, пришлось заключать не совсем справедливые соглашения о разработке казахстанских недр — на то были свои причины: не хватало средств, опыта, технологий и специалистов. Удивительно другое. За прошедшие годы страна встала на ноги, обзавелась деньгами и знаниями, но, как и прежде, попадает в ловко расставленные сети. Опять проделки заезжих хитрецов? Вряд ли. Взять, к примеру, Кашаганский проект.
Эта не совсем приглядная история берет начало в 1991 году, когда еще советские геофизики обнаружили на казахстанском шельфе Каспия гигантское нефтяное месторождение Кашаган. После обретения независимости в 1997 году между Казахстаном и группой западных компаний было заключено соглашение о разделе продукции (СРП) сроком на 40 лет. С «проектом века», как назвали сделку по Кашагану, связывались главные надежды на вхождение республики в число крупнейших экспортеров нефти.
Минуло 19 лет, а долгожданной нефти как не было, так и нет. Что есть, так это лишь дополнительные соглашения, которые существенно меняли условия СРП. Так, первоначальный объем западных инвестиций по Кашаганскому проекту был определен в размере $10,3 млрд, но в 2004 году он вдруг вырос до $19 млрд. Спустя год, в 2005-м, бюджет проекта вовсе увеличился втрое — до $57 млрд, а сроки промышленной добычи нефти с 2008 года были перенесены на вторую половину 2010 года. Однако в 2008 году оператор проекта, итальянская компания «ЭНИ», озадачила новым сообщением: старт проекта в очередной раз переносится — теперь уже на 2013 год, а смета расходов увеличится с $57 до $136 млрд.
Заявление вызвало вполне понятное раздражение Астаны, которая потребовала восстановить баланс экономических интересов. Стороны вступили в тяжелые и затяжные переговоры. В условиях повышенной секретности интрига обрастала различными спекуляциями по поводу возможного предмета бартера казахстанского правительства, будь то председательство в ОБСЕ или получение статуса операторства. Появлялись даже теории заговоров, обвинявшие иностранцев в намеренном затягивании сроков введения месторождения в эксплуатацию.
Как бы то ни было, но итоги переговоров в Астане преподнесли как свою большую победу. И действительно, согласно новым условиям доля национальной компании «КазМунайГаз» выросла вдвое, составив 16,81% (за это компания обязана будет заплатить шести иностранным акционерам вкупе $1,78 млрд после начала добычи нефти). Во-вторых, подрядные компании согласились на дополнительные выплаты в пользу Казахстана, если цена будет превышать $65 за баррель. За период реализации проекта для бюджета республики может набежать сумма в $20 млрд. В-третьих, увеличились штрафные санкции за отсрочку начала добычи нефти, а если промышленная добыча будет за пределами 31 декабря 2013 года, то расходы консорциума иностранных компаний Казахстаном не будут компенсироваться. В-четвертых, западные компании выплатили нашей стране неустойку в размере $150 млн, хотя эта цифра на фоне упущенной выгоды выглядит не компенсацией, а, скорее, издевкой.
Пиррова победа
Что касается минусов соглашения от 2008 года, то к ним можно отнести отсутствие у Казахстана возможности существенно влиять на деятельность консорциума — несмотря на увеличение доли, Казахстан не владеет блокирующим пакетом акций, что составляет 30%. При этом общие затраты Кашаганского проекта за весь период выросли на $125 млрд, или почти в двенадцать раз. Эта сумма превысила не только объем ВВП страны, но и валовой внешний долг Казахстана. Получается, что и без того огромный внешний долг страны в $100 млрд в недалеком будущем вырастет более чем в два раза.
Как и чем можно объяснить рост расходов на освоение Кашагана с $10,3 млрд (что выглядит ближе к реальным тратам, даже с учетом сверхвысоких прибылей, «накладных», «бонусов» и прочих выплат в западных компаниях) до $136 млрд? Если взять для примера металл, то с начала 2000-х его цена на мировом рынке увеличилась в 2–3 раза. Соответственно, аккумулированная инфляция в Европе, США, то есть странах основных акционеров «Кашагана», за эти годы составила 15–20%. Тогда и расходы должны увеличиваться пропорционально, на один-два, а не десятки миллиардов в год. Вероятнее всего, что таким образом западные участники консорциума стремились переписать условия СРП до начала добычи «большой нефти». Ведь, начав добывать нефть, они уже вряд ли могли это сделать, соответственно, лишались бы колоссальной, пускай и незаслуженной, прибыли. А зависимость местных элит от Запада, заверения в пожизненной стабильности контрактов создавали для них благоприятный задел.
Другого рода проблема вытекает из реорганизации проекта, в результате чего «Кашаган» лишился единого оператора. Теперь он управляется по частям в рамках NCOC (North Caspian Operating Company). Например, итальянская Eni будет отвечать за operating-face и onshore, за бурение — ExxonMobil, за инфраструктуру на море — Shell, а вот за производство нефти — «КазМунайГаз» при содействии Shell. Французская Total станет координатором. К чему может привести дезинтеграция управления? Опять же к срыву графиков освоения, а также размыванию ответственности, корпоративному лоббизму и росту затрат. А значит, к новым рискам для интересов казахстанского бюджета.
Если подытожить, то к окончанию действия СРП в 2040 году Казахстан недополучит почти $390 млрд, а его фактическая доля в доходах уменьшится с 77 до 53%. В обратной пропорции вырастут доходы международного консорциума, или в денежном выражении — с $240 до $377 млрд. Понятно, почему западные нефтяные компании пошли на ряд уступок Казахстану, ведь выигрывают они несравненно больше. Да и кто даст гарантии, что операторы проекта на этот раз точно выполнят свои обязательства и в 2013 году запустят Кашаган? Наконец, где гарантии, что тогда мировые цены на нефть будут такими же высокими, как сейчас, а не упадут ниже $20 за баррель?
Отсроченное процветание
Очевидно, что астрономические затраты на проект могут окупиться только при сверхвысоких ценах на нефть, каковых на мировом нефтяном рынке уже нет в течение нескольких лет. При этом, согласно базовым условиям СРП, 80% дохода сначала идут на возмещение затрат консорциума и лишь 20% прибыли до момента окупаемости делятся в пропорции: 90% — подрядчику, 10% — государству. Несложно подсчитать, что Казахстану минимум до 2024 года придется довольствоваться 2%-ной долей в разделе продукции. И то если большая кашаганская нефть пойдет в намеченный срок. Дело в том, что соглашение освободило консорциум от обязательства выйти на максимальный уровень добычи в течение девяти лет с начала коммерческого освоения, а это серьезный сдвиг срока окупаемости и дополнительные финансовые потери для Казахстана.
Как итог в июле нынешнего года группа из шести компаний-участниц NCOC предоставила правительству Казахстана информацию о том, что сроки реализации второй фазы Кашаганского проекта с 2011–2015 годов переносятся в горизонт 2018–2019 годов. Между тем летом 2009 года было объявлено о сокращении затрат на вторую фазу проекта до $31 млрд. Участники консорциума решили сначала разобраться с первой фазой — опытно-промышленной разработкой (ОПР). Казалось бы, экономить в разгар финансового кризиса сам Бог велел. Тем более что доля КМГ в Кашаганском проекте превышает всю сумму активов национальной компании. Совсем не случайно министр энергетики Сауат Мынбаев заявил, что «перенос сроков освоения второй фазы связан, прежде всего, с сокращением затрат — безумные затраты для второй фазы не нужны». Что это значит? А то, что в рамках I этапа максимальный стабильный уровень добычи нефти составит всего 300–450 тыс. баррелей в сутки. Максимальный стабильный уровень добычи нефти на этапе полномасштабного освоения месторождения Кашаган составит 1,5 млн баррелей нефти в сутки, который, надо полагать, будет достигнут после 2030 года.
В общем, вхождение Казахстана в Тор-5 мировых нефтедобытчиков откладывается на неопределенный срок. Однако задержки с реализацией Кашаганского проекта уже сегодня негативно сказываются на многих казахстанских предприятиях. Например, переносятся сроки строительства Казахстанской Каспийской системы транспортировки. Наметилась также тенденция прекращения размещения заказов на казахстанских предприятиях, что влечет за собой остановку производств и высвобождение трудового персонала. Сам Казахстан оказался перед непростой дилеммой. С одной стороны, можно смириться с ловко осуществленной комбинацией и дожидаться кусочка своего же нефтяного пирога. В этом смысле соглашение о разделе продукции, которое куда правильнее назвать соглашением о не-разделе продукции, для целого поколения казахстанцев останется напоминанием слабости своей страны. С другой стороны, можно инициировать пересмотр СРП. Но это означает громкий международный скандал, который может стоить Казахстану не только экономического благополучия. Страна, вернее переговорщики, выступавшие от ее имени, сами загнали себя в угол. И по большому счету не в 1997 году дело, когда заключалась кабальная сделка. Переговоры по Кашагану с тех пор проводились регулярно, которые странным образом завершались неудачно. В этом и заключается вопрос, причем даже не на миллион долларов.
P.S. У казахов существует образное выражение «Кара бет» (буквально – «черное лицо»), которое применяется в отношении тех, кто попал в неловкое, а то и постыдное положение. Вспомнилось оно, когда перелистывал фотохронику 2000 года. Тогда, собственно, и подтвердились данные относительно большой нефти Кашагана. Страна пребывала в состоянии эйфории. Некоторые даже намазывали лица нефтью из первой скважины «Восток-1», строя радужные планы на будущее. Кашаган мерещился той самой дойной коровой, которая обеспечит молочные реки и кисельные берега. Не задалось. Вместо дойной мы получили своеобразную священную корову – ни тронуть, ни использовать по прямому назначению, а лишь содержать, подчищая за ней и залезая в долги.
В общем, вхождение Казахстана в Тор-5 мировых нефтедобытчиков откладывается на неопределенный срок. Однако задержки с реализацией Кашаганского проекта уже сегодня негативно сказываются на многих казахстанских предприятиях. Например, переносятся сроки строительства Казахстанской Каспийской системы транспортировки.
1. Модель соглашений о разделе продукции (СРП) первоначально была составлена Всемирным банком и широко использовалась в республиках бывшего СССР в 1990-е. Идея СРП родилась из-за беспокойства западных инвесторов в связи с налогообложением нефти как таковой (т. е. плата за пользование недрами (роялти)). Поэтому было придумано разделение прибыли от расходов и прибыли от нефти. Типичный СРП монетизирует извлекаемую нефть на cost oil — которая окупает капитальные и операционные расходы, и profit oil (профит-ойл) — которая разделяется между инвесторами и государством по соответствующей формуле. Таким образом, государство почти ничего не получает, пока инвесторы не получат возмещение своих расходов. Все условия соглашения зависят от прибыльности проекта, и это дает государству рычаги получить прибыль в результате более успешного исхода проекта, но оно также наказывает государство, если проект оказывается менее успешным. А самое главное, СРП не подпадает под действие других законов и режимов не только государства, но и международных норм. Более того, негативный эффект последующих законов, принимаемых в течение срока СРП, должен возмещаться инвесторам. Поэтому у государства практически нет действенных юридических рычагов для изменения условий СРП. Наконец, эти соглашения даже страхуют инвесторов в случае экологической катастрофы.
Условия СРП считаются даже хуже, чем колониальные концессии прошлого, и они практически уже не используются в мире. Однако именно такая цивилизационная кабала на пространстве СНГ гарантировала стабильность инвесторам, но не стране.
2. СРП по Кашагану по Мутиту
Грег Мутит, аналитик британского энергетического агентства PLATFORM: В «кашаганском» СРП доля профит-ойла варьируется по сложной формуле. Так, 90% профит-ойла (очень высокий уровень даже по стандартам СРП) начисляется консорциуму, пока не будет достигнуто одно из трех событий: (а) пока не будет достигнута внутренняя ставка доходности в размере 17,5%; (б) пока общие накопленные доходы консорциума не превысят общие накопленные расходы в соотношении 1,4 : 1; (в) пока объем производства нефти не достигнет 3 млрд баррелей (от 23 до 33% от общих ресурсов месторождения, оцениваемых в 9–13 млрд баррелей). Доля извлекаемой нефти, стоимость которой может покрывать расходы инвесторов, то есть cost oil, сначала была установлена на уровне 80%, затем сокращена до 50%. В первом случае государство может претендовать только на 2% от доходов (10%-ная доля от 20% доли доходов, полагающейся государству после восстановления расходов). Но даже во втором случае государство получает только 5%, пока не достигается одно из вышеперечисленных событий.
3. Кашаганское месторождение расположено на севере Каспийского моря и считается одним из самых крупных нефтеносных участков в мире, открытых за последние 30 лет. Его геологические запасы нефти достигают 4,8 млрд тонн. Извлекаемые запасы Кашагана — от 900 млн тонн до 1 млрд 100 млн тонн. Доли компаний, входящих в консорциум Agip KCO по разработке этого месторождения, распределены следующим образом: Eni (единый оператор проекта), Total, ExxonMobil, Shell имеют по 18,52%, ConocoPhillips — 9,26%, Inpex и «КазМунайГаз» — по 8,33%.
4. Вице-президент Национальной инженерной академии, директор НИЦ «Нефть» Надир Надиров: «От Кашагана Казахстану вместо нефти достанутся только горы серы и загубленная земля».
