Эффект домино,

Фактор № 1
Инновационный детонатор

Первое отличие, о котором говорилось немало, состоит в роли новейших технологий, в частности Интернета и мобильной связи. До этого влияние Интернета на общество, особенно на молодежь, несло негативный оттенок. Живому общению она предпочитала виртуальность и мало интересовалась политическими реалиями, акциями протеста и гражданского неповиновения. Создавалось впечатление, что общение с внешним миром через компьютер доведет атомизацию общества до абсурда. Однако на определенном этапе новые формы коммуникации приобрели новое качество и превратились в свою собственную противоположность — «уход в I-net», и, таким образом, создававшаяся отрешенность от реального (зачастую местечкового) мира дала возможность приобщиться к действительному миру с его глобальными проблемами. Тем самым создала целую общность людей с критическим взглядом на окружающую действительность. В случае с Египтом или Тунисом акции протеста координировались как раз при помощи социальных сетей в Интернете. Однако преувеличивать значение того же Facebook или Twitter было бы неверным, поскольку они выступили не столько причиной, сколько инновационным детонатором, инструментом этого процесса.

Фактор № 2
Безлимитная информация

Кто владеет информацией, тот владеет миром — этот постулат на протяжении веков оказывал влияние на характер борьбы не только на международной арене, но и внутри самих государств. Соответственно, стремление контролировать источники информации, средства их доставки, подачи либо сокрытия имели чрезвычайное значение как для властей, так и для их оппонентов. Стоило статус-кво нарушиться, как положение менялось в корне. Именно такой феномен в начале ХХ столетия испытала Россия, где в возможностях влияния на людские умы (газеты, листовки) коммунисты сравнялись с господствующим классом. Это сыграло одну из ключевых ролей в победе Октябрьской революции. В эпоху гласности в СССР образца 1980-х повторилась схожая история: многие газеты, отчасти телевидение перестали подчиняться цензуре Кремля. Итог известен. Но в том заключался пускай ошибочный, но осознанный выбор Михаила Горбачева. Сейчас  же, с появлением Интернета, ситуация принципиально другая. Отдельные государства и целые регионы утрачивают монополию на информационную и пропагандистскую деятельность.
В случае с революциями на Ближнем Востоке произошла первая проба сил. Причем Интернет и мобильная связь одержали верх не только перед официальными поставщиками информации, такими как печатные СМИ и ТВ. Они поставили на колени сами правительства в Тунисе, Йемене, Египте, которые пытались блокировать глобальные средства связи и информации. Подобные меры дали кратковременный эффект. Восставшим арабам при помощи международных, в частности европейских, провайдеров удалось обойти блокировку, на каждый заслон тут же запускался антизаслон. Получается, что традиционные приемы уже не срабатывают. Факты говорят о том, что в глобализирующемся мире иммунитетом перед Интернетом обладают лишь тотально закрытые страны, как Туркменистан или Северная Корея. Но и это — дело времени.

Фактор № 3
Власть виртуальности

Меж тем выясняется, что в виртуальных играх завязли сами правящие режимы в арабском мире. С парламентами, которые как бы самостоятельны, но абсолютно «ручные», с судами, независимыми только в теории, СМИ, исполняющими сугубо PR-функции, конструктивной оппозицией, создающей видимость плюрализма, и т. д. C их помощью в течение многих лет Мубараку, Каддафи, бен Али и прочим диктаторам удавалось поддерживать энтузиазм социума, зомбируя его на терпение и послушание, на веру в лучшее завтра. В этом смысле они не придумали ничего нового, а лишь на новый лад обыграли идеологии прежних одиозных режимов, скажем, Третьего рейха с внушениями о великом будущем, СССР — со сказками о грядущем коммунистическом рае.
Нечто подобное имело место и в плане насущных материальных ожиданий народа. Дутая статистика о росте ВВП, достижениях экономики была призвана компенсировать дефицит реальных благ. Фокус в том, что в какой-то момент сама власть начинала верить в придуманное благоденствие, отрекшись от нелицеприятной действительности. Государственная машина работала на холостых оборотах, и когда дистанция между виртуальностью и реальностью достигла критической точки, нить оборвалась.

Фактор № 4
Псевдореспублика

Другой любопытный факт заключается в том, что наиболее гневные восстания выпали на долю так называемых республиканских режимов в арабском мире (в качестве справки: на сегодня из 22 арабских государств 14 являются республиками и 8 — монархиями). Здесь можно было бы сослаться на более уязвимое социально-экономическое положение именно государств с республиканской формой правления. Все дело в том, что в восприятии многих местные монархии ассоциируются с богатыми нефтяными княжествами Персидского залива. Но это правда лишь отчасти. И если в качестве примера взять такие королевства, как Марокко или Иордания, то благосостояние их народов отличается от республиканских Египта или Туниса, скорее, в худшую сторону, нежели лучшую. Да, в Марокко, Иордании, Бахрейне люди тоже вышли на улицы. Но, во-первых, они в основном ограничились социальными и экономическими претензиями. Во-вторых, что принципиально важно, практически никто, ни одна партия не требовала смещения короля, а только настаивала на реформах и отставке правительства.
Это наталкивает на вывод о том, что монархии с точки зрения местных обществ гораздо более легитимны. Но почему? Представляется, что главная причина состоит в том, что республиканские режимы, будучи таковыми номинально, на самом деле мало отличились от монархий. И Хосни Мубарак в Египте, Али Абдалла Салех в Йемене и иже с ними, по существу, ничем не уступали коронованным особам в Саудовской Аравии, ОАЭ или Кувейте — аналогичные, если не большие, полномочия, аналогичный ореол неприкасаемых, аналогичная, если не большая, длительность пребывания на троне и прочее. А присущие республике институты сменяемости власти, выборности, системы сдержек и противовесов исполняли либо бутафорские функции, либо обслуживали прихоти господствующей верхушки. В 1990-е в республиканской Сирии подобные метаморфозы привели даже к наследственной передаче президентства от отца к сыну. На этом фоне преимущество официальных монархий заключалось в том, что там внутреннее содержание соответствовало внешней форме, вещи назывались своими именами.

Фактор № 5
Несправедливость

Однако самая взрывоопасная смесь состояла из безответственности и непогрешимости арабских элит, помноженных на весьма спорное убеждение в том, что индульгенция им выдана без срока давности. Впав в эту эйфорию, они не просто беззастенчиво присваивали общественные богатства, но и выставляли фантастические состояния напоказ. То есть не бедность и безработица толкнули людей на крайность, а контраст, ощущение несправедливости, нежелание мириться с отведенной ролью неудачников и граждан второго сорта. Долгое время они верили, что антиколониальные революции ХХ века принесли им свободу и равноправие. Оказалось же, что произошла только смена декораций, и вместо чужих эксплуататоров пришли собственные. Яркий пример — Ливия, обладающая самым большим в Африке уровнем ВВП на душу населения. Да, это позволяло ливийцам жить относительно безбедно, но при этом они ясно понимали, что не имеют никакого отношения к огромным доходам от нефти. Еще более сгущали краски компроматы, распространяемые в Интернете, в том числе через небезызвестный WikiLeaks, о том, куда девается народное достояние. Этим, в частности, и можно объяснить, почему первыми на манифестации вышла образованная молодежь, а не выходцы из бедных слоев населения или жители трущоб. Как известно, они и прочие силы в обществе примкнули к акциям гражданского неповиновения позже.

Фактор № 6
Синдром временщика

Однако здесь нельзя не отметить еще одну отличительную черту монархий. Это — пускай далекие от демократии, но все же устоявшиеся традиции преемственности власти. Прежде всего речь идет об отсутствии серьезной интриги вокруг проблемы престолонаследия. Сообразно тому практически сводятся на нет риски стабильного и долгосрочного развития государства с этой стороны. Не менее важен главный посыл, которым руководствуется монарх, — это личная заинтересованность в том, чтобы подданные королевства были довольны, обеспечены всем необходимым, когда трон перейдет к его сыну или брату. То есть еще при жизни он закладывает фундамент благоприятного существования государства после себя. В случае с псевдореспубликами, когда власть может достаться непонятно кому, а зачастую и ярому оппоненту, сложно ручаться за аналогичную мотивацию. И зачастую во главе угла может стоять совсем иной принцип, приписываемый французской маркизе Помпадур: «После меня хоть потоп».
Примечательно, но можно провести параллель между сроками пребывания арабских диктаторов у власти и способами их расставания с ней. Выясняется, что чем дольше они стояли у руля, тем сильнее держались за нее, тем страшнее были последствия. Так, смещение правителей, находившихся у власти до 10 лет, как правило, не сопровождалось насилием и серьезными беспорядками. Так было с Мавританией, Алжиром либо Ливаном. Большие сроки лишь осложняли институт преемственности, провоцируя кризис. Рассмотрим ситуацию сквозь призму последних событий в арабском мире.
Президент Туниса Зин аль-Абидин бен Али (23 года у власти) применил дозированную силу против демонстрантов и уже на третий день бежал с семьей в Саудовскую Аравию. Итог — около 20 жертв. Сам бен Али находится в инсультном состоянии.
Президент Египта Мухаммад Хосни Мубарак (31 год у власти), когда армия заняла нейтралитет, пустил против сограждан уголовников и переодетых сотрудников спецслужб. Таким образом 18 дней пытался удержаться на своем посту. Результат: около 300 погибших. Сам Хосни Мубарак находится в коматозном состоянии.
Муаммар Каддафи (42 года у власти) на подавление антиправительственных выступлений направил армейские части под угрозой солдатам и офицерам быть казненными в случае невыполнения приказа. Были также привлечены не только боевая авиация, ракеты, танки, крупнокалиберные пулеметы, но и наемники-головорезы из Чада, Судана, Нигерии. Результат: уже свыше 1000 погибших. Судьба самого Каддафи точно не известна. Хотя в свете геноцида, развязанного им против собственного народа, появились подозрения в неадекватной психике и маниакальности ливийского лидера. Некоторые специалисты усмотрели параллели между ним и Адольфом Гитлером.

Фактор № 7
Двойной эффект домино

В начале 2011 года перечисленные выше факторы выстроились в один ряд, когда даже одного слабого дуновения было достаточно, чтобы они, подобно доминошным костяшкам, начали наваливаться друг на друга, пока не рухнула вся конструкция.
Между тем несостоятельным оказался культивируемый тезис о том, что волнения и кровопролития в отдельно взятой стране должны предостеречь других, особенно соседей, от соблазна раскачивать внутреннюю стабильность. Пускай она и неприглядна, но представлялось, что худой мир лучше доброй ссоры. Арабы продемонстрировали обратное — падение режима бен Али в Тунисе сыграло скорее роль катализатора, когда протестные настроения в момент перекинулись на Египет, Ливию, Алжир, Йемен, Бахрейн, Марокко и ряд других стран. Страх за будущее страны пересилил годами сковывавший страх перед диктаторами. Таким образом, эффект домино проявился дважды.
Похоже, в лице последних потрясений на Ближнем Востоке мы имеем дело с самым масштабным после распада СССР переустройством мира в 1990-х. Теперь, в 2010-х, речь может идти о трансформации третьего мира. И тот факт, что вирус народных волнений охватил страны далеко за пределами арабского мира, например Иран, Индию и Таиланд, может означать, что человечество находится лишь в начале глобальных перемен.