БИЗНЕС И НАУКА: БРАК ПО РАСЧЕТУ

На очередном заседании клуба «Эксклюзив» состоялась презентация Центра исследований и мониторинга экономики Казахстана (ЦИМЭК), одним из инициаторов создания которого выступила редакция журнала. Научный руководитель и директор Центра профессор Арыстан Есентугелов представил собравшимся результаты своего нового экономического исследования, проведенного им уже в качестве первой работы этой организации. В дискуссии на заданную им тему приняли участие педседатель Национального банка Анвар Сайденов, председатель Ассоциации финансистов Серик Аханов, председатель совета Форума предпринимателей Раимбек Баталов, исполнительный директор Форума предпринимателей София Айсагалиева, президент компании «Астана-Моторс» Нурлан Смагулов, председатель правления Банка ТуранАлем Садуакас Мамештеги, председатель совета директоров компании «First Investment» Тамара Омарова, зампредседателя правления ЦМАИ Бахытжан Саркеев, председатель правления «Темiрбанка» Мурат Юлдашев, генеральный директор института экономических исследований Тимур Жаксылыков, председатель правления компании «Сентрас Секьюритиз» Дмитрий Жеребятьев, главный редактор газеты «Бизнес и власть» Олег Хе, президент Общественного фонда поддержки масс-медиа Ирина Мусаева и другие члены и гости клуба.

Карлыгаш Еженова: - Сегодня у нас очередное заседание клуба «Эксклюзив» после небольшого летнего отдыха. Для тех, кто не знает, клуб «Эксклюзив» – это клуб топ-менеджеров. Мы пытаемся в максимально неформальной обстановке обсуждать очень важные проблемы. Одним из итогов наших посиделок стало создание «Центра исследования и мониторинга экономики Республики Казахстана». Сегодня мы хотели представить первую работу этого Центра, хотя на самом деле де-факто он еще не существует. Сейчас идет подготовительный период, но я надеюсь, что наша презентация подвигнет вас помочь нашему Центру и организационно, и морально, может быть, даже материально. И в первую очередь помогите нам, чтобы он стал эффективным! Сколько раз мы обсуждали эту тему, все говорили, что идея очень актуальная и своевременная. И это притом, что есть в стране аналитические, маркетинговые центры, Институты экономики, я думаю, что мы вполне могли бы сосуществовать на этом рынке. Исследования будут носить двухуровневый характер. Первый уровень, это то, о чем мы будем сегодня говорить, то есть макроэкономические исследования, фундаментальные исследования, те, которые интересуют все рынки: то, что касается маркетинга, отраслевые исследования, тарифно-таможенная, налоговая политика и т.д. Второй уровень исследований – то, на что мы, собственно говоря, собираемся жить, это двусторонние исследования, которые мы будем проводить, участвуя в тендерах, в конкурсах, пытаться их выиграть или просто получать заказы под конкретные исследования. Раимбек Баталов – один из тех, кто наиболее активно поддержал эту идею. Может быть, он нам немного расскажет о ней.

Раимбек Баталов: - Карлыгаш достаточно подробно рассказала о том, какие задачи стоят перед Центром. Я просто хочу сказать, что идея создания такого Центра очень актуальна. Потому что сейчас независимых экономических исследований не хватает. Идеи какие-то есть, но крайне важно, чтобы эти идеи были действительно аргументированы. В работе форума мы сталкиваемся с тем, что исключительно статистических данных не достаточно для того, чтобы вырабатывать эффективные предложения по тем или иным законодательным актам, другим нормативно-правовым документам и вообще в целом по каким-то отраслевым проблемам. Поэтому я думаю, что идея правильная. Центр уже сделал первое исследование, хотя оно еще не официальное, но это уже какой-то конкретный шаг. И мне хотелось бы, чтобы эти механизмы действительно начали действовать. Тем более, состав клуба может многое сдвинуть с мертвой точки и помочь работе Центра. Как правильно говорит Карлыгаш, этот Центр должен быть эффективным и полезным. Поэтому в первую очередь очень важно, чтобы мы могли эти исследования эффективно использовать, с максимальной пользой как для бизнес-сообщества, так и для успешного экономического развития нашей страны в целом. Это, я считаю, одна из главных наших задач. Пока началось освоение на инициативном уровне, но я надеюсь, что мы сможем поддержать эту работу.

Карлыгаш Еженова: - Прежде чем дать слово Арыстану Есентугеловичу, я хотела сказать, что очень важно, что, чтобы работа, которую мы будем делать, была востребована. И я рада, что пришли Анвар Галимуллаевич и Серик Ахмеджанович. Я надеюсь, что мы будем тесно работать и будем для вас полезны. Пожалуйста, имейте в виду, что у вас есть резерв в виде этого Центра, используйте его всячески. Арыстан Есентугелович будет научным руководителем и директором этого Центра. Наши учредители – это несколько крупнейших банков и компаний страны.

Арыстан Есентугелов: - Очень обидно видеть работы российских ученых и исследовательских центров на нашем рынке. Я не думаю, что интеллектуальный потенциал казахстанских ученых настолько низок, что мы не смогли бы сделать эту работу сами. Те государственные институты, которые существуют в Казахстане, один из них я возглавлял 10 лет, занимаются сейчас комплиментарными публикациями, исследованиями или обсуждением уже принятых в верхах решений. Эти институты, и я убедился в этом на собственном опыте, мало чем могут помочь. А частные институты, поддерживаемые бизнесом, – это то, что нам сейчас необходимо. Я бы хотел немного рассказать о работе, которой занимаюсь с 2003 года, когда я работал советником Кайрата Келимбетова. Первый раз я представил макроэкономическое исследование с прогнозами ожидаемых голландской болезни, перегрева экономики, мыльного пузыря, которые могут нас настигнуть из-за очень активной траты денег и доходов. В 2004 году я продолжил работу и 31 марта представил ее премьер-министру и руководству министерства. Там была создана рабочая группа и группа экспертов. По крайней мере, это говорит о том, что она нашла признание. На сегодняшний день я эту работу продолжил, поскольку без макроэкономической стабильности решить проблему диверсификации экономики и повышения ее конкурентоспособности просто невозможно. Тем более что сегодня макроэкономический уровень нашей стабильности еще не на том уровне, которого нам хотелось бы: это низкая инфляция, стабильный обменный курс, высокие темпы роста ВВП, низкий уровень безработицы. Все вы знаете, что на протяжении четырех лет начиная с 2004 года уровень инфляции в стране растет, обменный курс колеблется. Все это говорит о том, что угроза макроэкономической стабильности существует. И поэтому сейчас ученые должны заниматься отслеживанием этого состояния. Какие необходимы условия для того, чтобы страна стала конкурентоспособной как можно скорее. Вопрос о вхождении Казахстана в число первых 50 стран я знать не могу. Для меня важно, чтобы она стала конкурентоспособной. Хочу отметить, что я руководствуюсь высказываниями двух знаменитых ученых: первый – это экономист XX века Шумпетер, который говорит: «Ученый экономист, в отличие от людей пишущих на экономическую тему, во-первых, должен знать историю экономики, во-вторых, статистику и, в-третьих, теорию». И второй ученый М.Фридмен сказал: «Экономическая наука должна отвечать на вопрос: что происходит в экономике, а не на вопрос, какой она должна быть, и выяснить, что происходит, прогнозировать ее развитие». Поэтому я в первую очередь занимаюсь статистикой. Почему у нас происходит мягкое движение инфляции вверх? Прежде всего это связано с денежной массой. Мы знаем, что каждый год в правительстве и парламенте обсуждаются проблемы инфляции. И каждый год они пытаются найти виновного: это Национальный банк, бизнесмены, банкиры, эксперты, импортеры и т.д. Эти баталии происходят каждый год и успокаиваются тогда, когда правительство устанавливает квоту на поставку нефтепродуктов, квоту на экспорт и т.д. Однако я считаю и считал всегда, что в основе инфляции всегда лежит денежное явление. Инфляция появляется там, где денежная масса растет быстрее, чем объем производимой продукции. На второй таблице мы видим, что рост денежной массы значительно опережает рост номинального объема ВВП. Если за 1999-2005 годы номинальный объем ВВП увеличился в 3,7 раза, то денежная масса увеличилась в 7,5 раза. И еще один показатель инфляции – это превышение денежной массы над индексом внутренних цен. У нас за это время среднегодовой рост цен составил 8,4%, а рост денежной массы – 33,4%, наличных денег – 22%. Хочу добавить, что для роста инфляции играет роль не только объем денежной массы, но и его резкий скачок в темпах ее роста. Для удержания инфляции принципиальное значение имеет стабильность темпов роста. Как вы видите, у нас скачок очень высокий. Естественно, что в 1999 году он составил 84,4%, это связано с введением плавающего курса и ростом цен на нефть на мировом рынке. Но тем не менее и в другие годы он колеблется на высокой отметке. Денежные вливания в экономику трансформируются в кредиты, которые в свою очередь тоже выше роста номинального объема ВВП. Сейчас идет кредитный бум, который оказывает большое влияние на инфляцию. Хочу обратить ваше внимание на то, что денег у нас вроде много, но если сопоставить рост денежной массы с валовым внутренним продуктом на единицу продукции получается, что уровень монетизации экономики составляет всего 27%, тогда как в развитых странах 60-100%. В Словакии, Венгрии, Чехии и Польше он равен 60-70%. На следующей таблице показаны уровень монетизации экономики и скорость обращения денег. Здесь мы видим, что денег у нас мало, а реальный спрос на них высок. Почему тогда увеличение денежной массы не работает на дальнейший рост ВВП, особенно в несырьевом секторе, а подогревает инфляцию? Исследования показывают, что деньги, которые мы выпускаем, не поглощаются темпами роста ВВП и реальным ростом спроса на деньги. Причин этому много: первое, рост ВВП в значительной мере заслуга сырьевого сектора. Но он активно не работает на внутреннем рынке с тенге, заказ его они не производят на производство, инвестирование в обрабатывающую промышленность, сервисные услуги очень низкие. Всего 8% расходов составляют казахстанские заказы. Второе и самое главное, что нет деловой активности в несырьевом секторе, инвестиционная активность очень низкая, я имею в виду частные инициативы. Дело в том, что наблюдается низкий деловой и инвестиционный климат в этом секторе. Поэтому основной тратой денег здесь занимается государственный сектор. Третья причина заключается в том, что процентная ставка на кредиты остается очень высокой производительность труда отстает от роста реальной заработной платы. Все это в сумме снижает уровень деловой активности и денежного потребления. В связи с этим возникает вопрос, что можно сделать в этой области для того, чтобы снизить инфляцию. На графике видно, что волатильность очень высока. И все-таки, когда Национальный банк снижал объем денежной массы в 2005 году, все равно он остался на уровне 25,2%, что на 8% превышает потребность денег в экономике. Эта потребность складывается из двух величин: размер инфляции и реальный темп роста ВВП. Суммарно в 2005 году он составил 17%. Но, по утверждению Фридмана, не важен размер роста, важно, чтобы темп роста был постоянным и стабильным. Но денежная политика не является единственным источником роста инфляции. Вторая составляющая – это фискальная политика. В 1999-2002 годы денежные власти у нас проводили ответственную экономическую политику. Хотя большая часть нефтяных доходов поступала в национальный фонд, изменения денежной массы и предсказанные расходы оставались на уровне 21-22%, как и 1996-1997 году. Но, к сожалению, с 2003 года стала резко расти доля бюджетных расходов в ВВП. В 2002 году – 23,2%, 2004-м – 23,9%, 2005-м – 26,1%. Самое главное в этих расходах – это увеличение капитальных затрат государственного бюджета. Они тоже растут очень высокими темпами. 16,5% – в 2002 г. до 47,02 – в 2005 г. Сегодня это 7-8% от ВВП. Бюджетные расходы растут в двух направлениях: капитальные затраты и многочисленные льготы, явное и скрытое субсидирование, создание свободных зон в стране, различных технопарков. Естественно, это оказывает давление на инфляцию. Как можно создавать столько технопарков и СЭЗ, откуда берутся столько инновационных, инвестиционных проектов, кадры НИОКР. Приведу пример, на Тайване с населением 20 млн. человек есть только один огромный технопарк. Это целый город со своими жителями, лабораториями, институтами и т.д. То же самое в Японии. У нас сейчас каждый город становится технопарком. Многие говорят, что это международная практика. Это не совсем международная практика, это развито в некоторых азиатских странах. Мы хотим достичь европейского уровня жизни, но при этом начинаем строить экономику по-азиатски. Кроме того, свободная экономическая зона – это экономика с трансплантационным организмом в период индустриализации. Сейчас в период постиндустриализации среди приоритетных отраслей выделяются высокотехнологичные отрасли, и на все это даются налоговые, кредитные льготы, устанавливаются трансфертные цены. Особенно в транспортной сфере и в сфере энергоносителей. Мы все говорим, что рост происходит за счет нефти, но при прямом расчете, который я проводил в 2002 году, был удивлен следующим несовпадением: если считать по ВДС, то доля нефти составляет в ВВП 8-9% , если считать по доли экспорта нефти в ВВП, то его доля в 2000-2002 гг. составляет 18-19%, в 2004-2005 году она доходила до 30%. Мы не могли понять, почему происходят такие расхождения, и этот вопрос, оказывается, беспокоил сотрудников и Всемирного банка, и в прошлом году Всемирный банк проводил исследование на примере российской экономики. По расчетам департамента экономической политики министерства экономики и бюджетного планирования, мультипликативный эффект от нефти достигает 2,2. Если считать с учетом мультипликативного эффекта, то доля нефти в ВВП составляет 20-23%. Получается из 9% роста примерно 4% ВВП в экономике создаются за счет нефтяного сектора. Все это искажается за счет того, что мы имеем много незаслуженной добавленной стоимости в транспорте, в энергетическом секторе, в сельском хозяйстве, а также в других отраслях экономики. Развитие проектов высокотехнологичных производств, создание технопарков и бесчисленное множество инновационных проектов. В 2003 году, когда принималась стратегия инновационного развития, мы столько собрали людей из всех университетов, институтов из Курчатова, из Степногорска, тогда не было ни одной инновационной идеи, ни одного инновационного проекта. Премьер-министр Тасмагамбетов взял список и спросил, а где тут инновации? А сегодня у нас оказалась масса инновационных проектов. Как показывает международная практика, успешных из них меньше, чем неуспешных. По данным опроса 200 менеджеров таких компаний, 67% отметили либо полное отсутствие результатов, либо их незначительность. Это приводит к тратам огромных государственных средств и создает давление на макроэкономическую стабильность. Поэтому денежная и фискальная политика должны скоординировать свои действия. На мой взгляд, на сегодня ситуация такова: Национальный банк стремится обуздать инфляцию своей денежно-кредитной политикой, а фискальная политика государства ее раздувает. Если брать опыт США, Японии, Китая, то перегрев экономики происходит именно из-за таких вещей. А законы экономики действуют одинаково и в Америке, и в Африке, и в Казахстане, и никто отменить эти законы не может. Происходит чрезмерное финансирование экономики, особенно в сектор недвижимости. Этот сектор, с моей точки зрения, уже перегрет. Эта же проблема стоит сейчас и в Китае, и в США, и в России, недвижимость практически мало покупают на их рынках. В США продают уже в убыток – это уже перегрев. Кончится этот перегрев финансовым кризисом или нет, зависит от нас. Если мы вовремя сумеем использовать свои рычаги воздействия, мы можем и не допустить доведения перегрева до финансового кризиса и экономической рецессии. На основе этого исследования можно отметить следующие важные моменты. В первую очередь нам нужно обеспечить постоянство темпов роста денежной массы. Второе: нужно привести в соответствие фискальную политику с необходимостью макроэкономической стабилизации. У нас не нефтяной дефицит бюджета в прошлом году составил 5,1% ВВП, на сегодня запланировано 3,1%, но, с одной стороны, растут бюджетные расходы, с другой – дефицит. Хотя в целом дефицита формально нет, ибо он финансируется из нефтяных доходов. Это очень опасно. Даже усилия Нацбанка не смогут справиться с этими задачами, если фискальная политика пойдет в другую сторону. Фискальная политика должна вернуться к уровню 21-22%, который мы всегда имели. 22% было максимальным в нормальный период. Последние два года (2004 – 2005) буквально спровоцировали рост фискальной политики. Стабильность важнее траты денег. Мы, конечно, деньги тратить любим, но потом нам придется за это расплачиваться: экономика может упасть больно и лежать там надолго. Никто не избежал последствий избыточной траты денег. Благодарю за внимание. Я лишь вкратце рассказал основные моменты, которые я считаю очень важными.

Карлыгаш Еженова: - Большое спасибо! Мне кажется, что очень важно, чтобы участники высказали сегодня свое мнение, поскольку мы первый частный центр такого рода, мы хотели создать своего рода мост между людьми, принимающими решения, и людьми, которые их реализовывают. Поэтому, Анвар Галимулаевич, поскольку вы как раз тот, кто решения принимает и реализовывает, то, может быть, вы прокомментируете.

Анвар Сайденов: - В целом я считаю, что такие исследования нам нужны, тем более что оценку макроэкономической ситуации в стране дают в основном различные государственные органы. Вот у нас министерство экономики достаточно комплексно пытается понять, что происходит в стране. Национальный банк, естественно, использует различные методы анализа, моделирования. Самые общие выводы в конечном счете сходятся, отрицать очевидное сложно. Здесь было сказано о разнонаправленности и нескоординированности фискальной и денежно-кредитной политики. Это уже записано в правительственных документах. Мы в Национальном банке уже несколько лет указываем на экспансионистский характер бюджетной политики, поскольку действительно доля расходов к ВВП растет постоянно. Но несмотря на понимание этой проблемы в правительстве, эта тенденция продолжается, если проанализировать итоги полугодия. С другой стороны, мы в этом году ужесточили денежно-кредитную политику, и представители финансовых институтов согласятся со мной, что последние наши меры были достаточно радикальными. Мы попытались контролировать ликвидность на рынке. Нацбанк замораживает большие средства коммерческих банков на корсчетах, по разным оценкам около 600 млн. долларов хранятся, не используются банками и не приносят дохода. То есть такая разнонаправленная динамика фискальной и денежно-кредитной политики большой минус. Опять же в среднесрочной фискальной политике на трехлетний период заложено снижение доли госрасходов от ВВП, посмотрим, как она реализуется. Пока это все больше планы. Я беседовал с коллегами, предшественниками по работе в Нацбанке, они говорят, что в правительстве очень много людей, которые не работали во время кризиса, поэтому у них нет понимания того, насколько все это серьезно. Но в целом, если посмотреть на историю других стран, наверное, это все-таки неизбежно. Если есть такие доходы, всегда возникает искушение их потратить, и правительство может определить наиболее эффективные сферы применения этих средств. Другой вопрос касается нефтяного фонда. Я считаю, что это очень важный инструмент стабилизации макроэкономической ситуации. То, каким образом в новом механизме будут тратиться эти средства, очень важно. При этом правительство опять же заложило большой трансферт на трехлетний период, причем пересмотрело его даже в сторону повышения, с чем мы тоже не можем согласиться. Размер такого трансферта надо очень жестко контролировать. Здесь предлагается его определять как процент от ВВП, но сейчас правительство пошло по такому пути, что его определяют как процент от размера самого нефтяного фонда, чтобы он не мог быть очень быстро использован, но тем не менее это не тот подход. Я согласен, что его надо определять как процент от ВВП. Но и другие аналитические данные, особенно по денежным агрегатам, по их динамике в течение определенного периода лет, очень важны. Происходили колебания разной амплитуды. Например, в прошлом году денежные агрегаты росли совершенно небольшими темпами, а в этом году мы вернулись на уровень 2004 года, и эти уровни относительно сопоставимы. Кроме этого существует еще множество нюансов, с которыми мы сталкиваемся в деятельности Нацбанка, например, депозиты банков, которые мы берем, учитываются в денежных агрегатах, притом, что эти средства из оборота выведены. То же самое сейчас происходит с остатками на корсчетах, которые учитываются как резервное требование, хотя они опять же фактически заморожены на этих корсчетах, но идут в расчет денежной массы. Я думаю, общий предварительный анализ ситуации правильный, но когда мы начинаем погружаться в какие-то нюансы, выплывает множество деталей, которые затем надо будет принимать во внимание. В целом по дискуссиям в правительстве, в совете по экономической политике такое понимание существует, главе государства все это докладывается, и он тоже достаточно экономно подходит к расходованию средств нефтяного или национального фонда. В какой-то степени тот вариант бюджета, который правительство изначально подготовило, подвергся ревизии и урезанию со стороны президента. Я думаю, что все-таки в тех или иных институтах понимание необходимости таких мер есть, а если будет подробный, системный анализ, он будет только приветствоваться.

Серик Аханов: - Большое спасибо, уважаемые коллеги. У меня есть несколько комментариев. Мы поддерживаем создание такого независимого, частного, аналитического Центра. Он будет специализироваться на макроэкономических исследованиях, и это очень важно, поскольку он должен создать реальную конкурентную базу департаменту исследований нашего Центрального банка. Самое главное для Центра, чтобы исследования носили прикладной характер. Для этого нужно составить приблизительную тематику с учетом мнения потенциальных потребителей. В Казахстане уникальная модель, например, финансового сектора. Мы взяли универсальную модель от банков Германии, США, Японии. Ипотека пришла из Малайзии, секьюритизация – из Италии, национальный фонд – из Норвегии, пенсионная система – из Чили. То есть у нас получился «коктейль», для ученых – это огромное поле для работы. И самое главное, нужно учитывать структуру экономики нашей страны. Финансовые организации заинтересованы в конкурентоспособности обрабатывающего сектора. Если сравнивать долю кредитов к ВВП, то сегодня это 41%, мы отстаем от европейских стран в 3 раза. Нам говорят, что наш внешний долг составляет 73% от ВВП, при этом на банки приходится только 27%, а на наш реальный сектор, на корпорации – 46%. Спрашивается, почему говорят об ограничениях заимствования только финансовых организаций, но не промышленных корпораций. Для ученых это большое поле для работы, почему такой двойственный подход. Сравнительный анализ, особенно со странами Центральной и Восточной Европы, показывает, что существует разрыв, который надо исследовать. Доля монетизации, доля кредитов к ВВП, доля капитала к ВВП, доля реальных заимствований финансового сектора значительно отстает от аналогичных показателей других стран и, на мой взгляд, не представляет реальной угрозы, тем более что можно создать условия для экспорта капитала. Президент нашей страны говорит все время, что надо развивать Евразийскую интеграцию. Как же нам поддерживать экономику Казахстана, с учетом маленького внутреннего рынка, если не стимулировать экспорт. Вот вы мне назовите сегмент нашей экономики, который экспортирует готовую продукцию с высокой добавленной стоимостью. Нет у нас таких. Один только финансовый сектор. Он экспортирует кредиты, финансовые технологии, менеджмент. Это единственный сектор, который отвечает международным требованиям. Поэтому мне кажется, мы недооцениваем роль финансового сектора. Для экономики с маленьким внутренним рынком единственный выход – это экспорт. Например, Юго-Восточная Азия экспортирует машины, технологии, оборудование. Специфика Казахстана – мы экспортируем финансовые технологии. Это уникальная ситуация, и ни одна страна в мире этим не отличается. Это большой предмет для научного анализа и рекомендаций для нашего правительства. Я хотел сказать, что проблема, которую вы поднимаете, о координации монетарно-фискальной политики, наконец-то отражена в концепции развития финансового сектора. Минфин и Нацбанк должны реально координировать свою работу. У нас Нацбанк, чтобы спасти финансовую стабильность, выпускает ноты и выполняет не свойственные ему функции. А минфин выпускает недостаточно ценных бумаг. Пенсионный сектор имеет государственное социальное значение и должен получать финансовые инструменты, а их у него недостаточно. Вот еще одна тема для научного анализа – почему нет в стране рынка акций. Это политика крупных акционерных корпораций. Где создание условий, чтобы расширить и реально толкнуть рынок акций? И, наконец, последнее, что я хотел сказать – с точки зрения научного анализа монетарный и немонетарный факторы прямо отражаются на жизни финансовых организаций. Нам хотелось бы, чтобы научная общественность поддержала гражданскую позицию финансистов. Мы заинтересованы в том, чтобы в монографиях, письмах правительству были исследования наших ученых с объективной картиной причин, факторов развития, монетарных и фискальных процессов. Самая большая беда практиков, чиновников в том, что недооценивается специфика нашей экономики, уникальные свойства казахстанской модели развития, соотношение между сбережениями и инвестициями, монетарными и немонетарными факторами. Больших вам успехов. Мы ждем новых книг, новых исследований и интеллектуальной поддержки.

Нурлан Смагулов: - Правильно было замечено, что у нас очень низкая деловая активность. Но она и не может быть высокой, потому что горизонты казахстанского частного бизнеса четко ограничены: пищевая промышленность, туристический бизнес, сельское хозяйство, производственно-строительные бизнес и финансовый сектор – единственная гордость Казахстана, если говорить о частном бизнесе. Cталелитейное, машиностроительное, горнорудное производство, нефтяная отрасль монополизированы либо государственными структурами, либо транснациональными холдингами. В такой ситуации объединение усилий казахстанского бизнеса и мегахолдингов по объективным причинам невозможно. Этот центр необходим с точки зрения простого выживания прозрачного, цивилизованного бизнеса для нас – казахстанских бизнесменов, работающих на свободных соответственно высококонкурентных рынках. Я хочу подчеркнуть, что на сегодняшний день мы, как правило, принимаем решения интуитивно, не опираясь на серьезные расчеты, не имея для этого необходимых данных, не зная о планах и намерениях конкурентов, не имея прогнозов о конъюнктуре рынков, из-за чего в различных сферах экономики происходит перегрев. Экономисты и практики существуют сами по себе, и «шишки» мы зарабатываем порознь. Большинство игроков рынка изучают его эмпирическим путем, методом проб и ошибок. Выживают самые сильные: общественности известны лидеры, а сколько человек разоряется и остается за кадром. Осознавая важность создания этого центра, мы приняли решение стать не просто спонсорами, но и участниками. Мы будем предоставлять оперативные данные, результаты исследований, то есть активно сотрудничать. Я за то, чтобы началось сращивание бизнеса и нашей науки. Я очень рад, что мы сегодня собрались, обсуждаем эту тему. Мы заинтересованы в аналитической информации, особенно в таких отраслях, как пищевая промышленность, строительный бизнес, гостиничный бизнес, ритейл. Денег много, в стране перегрев, бизнесмены идут на ощупь, и эта волна превращается в «девятый вал». Если этот центр станет таким, каким мы его видим, мы будем охотно использовать его прогнозы.

Тамара Омарова: - Карлыгаш и Арыстан Есентугелович я вас поздравляю, проект, несмотря ни что, состоялся. На самом деле Серик Ахметжанович предложил очень много идей. В частности, идея, что финансовый сектор – это экспортер №1, не считая нефтяного и добывающего секторов, очень правильная. Он может организовать банкиров и финансистов и предложить им заказать такое исследование, в котором, возможно, будет изложена альтернативная точка зрения нашему правительству. И все то, о чем говорил Анвар Галимуллаевич, что правительство и Национальный банк работают немного в разных направлениях по обузданию инфляции – тоже тема для обсуждения. И мне его безумно жалко, когда его бьют за инфляцию, хотя Национальный банк использует все монетарные методы для снижения роста инфляции. Однако на немонетарные составляющие инфляции Национальный банк влиять не может. Поэтому такие исследования должны быть чисто прикладными, чтобы Ассоциация финансистов и наши регулирующие органы и Национальный банк, который должен быть абсолютно независим, могли иметь основу для обсуждений этих проблем с правительством. Вам следует предложить рынку перечень тем и краткую аннотацию, для чего и как его можно использовать деловому сообществу для принятия решений. Здесь правильно было отмечено, что очень многие бизнесмены и руководители финансовых структур, которые образование получили в советское время и не всегда финансово-экономическое, имеют провалы именно в понимании макроэкономики. Поэтому предложите рынку консалтинговые услуги, в том числе экономические исследования. Надо учитывать, что есть конкуренты, в первую очередь это ФУР «Казына» и его ЦМАИ, который занимается прикладными исследованиями в области маркетинга и экономики. ЦМАИ работает на бюджетных деньгах. Однако многие их работы почему-то не доступны, хотя я считаю, они должны предоставлять их широкому кругу потребителей бесплатно. На сайте ЦМАИ размещена несколько устаревшая информация. К тому же ЦМАИ имеет прямой доступ к базам данных министерства экономики. Также есть институт экономики при министерстве экономики, работу которого планируется активизировать. Но мне кажется, что частная инициатива будет более конкурентоспособной. Поэтому я желаю вам удачи.

София Айсагалиева: - У меня появилась еще одна идея для центра. Но прежде всего хочу поздравить и поблагодарить за это исследование, я думаю, что это только начало. Для макроэкономистов сейчас как раз существуют хорошие условия, теперь уже можно говорить о динамических рядах, которые можно анализировать. До этого не хватало данных, иногда было невозможно выявить какие-то тренды, не было детализации. Поддерживаю Анвара Галимуллаевича, что надо глубже смотреть, глубже копать. Здесь большой простор для ученых. Кроме того, мне кажется, Центр должен нести и просветительскую миссию. Я к этому пришла, слушая ваш доклад. Что я под этим подразумеваю: в начале года я была на совещании в правительстве. Обсуждали очень странную тему «Стимулирование посредством налоговых льгот инноваций в малом бизнесе». И я до сих пор думаю, о чем там говорили и что это такое. Я как человек сомневающийся всегда сначала проверяю себя. Либо я не понимаю, что такое малый бизнес, либо что такое инновации и что такое налоговые льготы и как ими можно стимулировать инновации в малом бизнесе. Либо люди, которые готовили материал к совещанию, не разобрались в вопросе. Для экономистов абсурдность формулировки вопроса, вынесенного на совещание, я думаю, очевидна. Одни группы под определенными терминами подразумевают совсем не то, что другие. В нашей стране любой человек, независимо от образования и опыта работы, считает себя экономистом и может предлагать свои редакции экономических терминов. Все это приводит к путанице и в конце концов к той ситуации, о которой говорили ранее, когда частному сектору приходится уговаривать правительство для того, чтобы в Программе появился раздел о скоординированности политик. Либо к той, о которой упомянула я – тратим время на обсуждения мер экономической политики, чтобы добиться целей, которых никогда не добиться. Я думаю, что это отражается и в феномене СЭЗов. Каждая область считает делом чести создать у себя какую-нибудь СЭЗ. Я очень надеюсь, что это происходит от непонимания того, что такое СЭЗ и зачем они вообще нужны. Поэтому в том, что касается экономики, экономической политики, необходимы дискуссия, разъяснительная работа, направленная в том числе и на разработчиков самой политики. Эта просветительская работа должна быть одним из направлений деятельности центра. Желаю вам удачи.

Садуакас Мамештеги: - Мне идея этого Центра очень симпатична. Когда речь заходит о том, кто виноват в проблемах экономики, то, конечно же, проще всего обвинить банки. То есть главное, назначить виновного – и жить становится гораздо проще. Поэтому очень важно, чтобы появился независимый источник аналитической информации, который будет вести просветительскую деятельность в масс-медиа, формирующих не только общественное мнение, но и мнение топ-менеджмента страны. Природа инфляции всегда лежит глубже: в производстве, в реальном секторе. Выводы, сделанные по гуманитарным мерам, нам особенно симпатичны. Можно зарабатывать и на зарубежных рынках, и не только на ближайших рынках Казахстана. Что касается налоговых льгот, то, на мой взгляд, их нужно отменить по фискальным мерам, но оставить в неразвитых секторах, например, на рынке ценных бумаг. Существующие льготы уже заметно стимулируют интерес многих эмитентов, и эту тенденцию на какой-то период надо сохранить. Но самое главное – сохранить и сформировать культуру дискуссий и особенно о вариантах экономического развития страны. Пока этот процесс еще только в самом начале, но мы должны научиться не только слушать, но и слышать друг друга. Информационная замкнутость – тупиковый путь.

Карлыгаш Еженова: - Я хотела бы послушать деятелей фонда «Казына», которые обещали прийти в ноябре к нам в гости, так что готовьтесь, я знаю, что к вам у нас очень много вопросов. И еще я хотела бы послушать Тимура Жаксылыкова, он наш коллега, конкурент и партнер и т.д. Он возглавляет институт экономики, на сегодняшнем заседании. Я предлагаю включить в дискуссию наших новых участников.

Бахытжан Саркеев: - В первую очередь я хотел бы поддержать идею создания специализированного центра, который будет заниматься вопросами мониторинга экономики. Несмотря на то что мы в ЦМАИ в основном занимаемся аналитикой, мы не специализируемся только на вопросах экономики. С другой стороны, ЦМАИ является институтом развития. Одна из наших задач – развивать местный рынок консалтинговых услуг. И поэтому с этих позиций мы рады появлению этого Центра исследований и мониторинга экономики. И мы со своей стороны готовы сотрудничать с данным Центром и обмениваться информацией. Я принимаю вашу критику насчет того, что результаты исследований ЦМАИ не всем доступны и не всегда. С целью представления результатов трехлетней деятельности ЦМАИ 28 августа текущего года мы провели презентацию. И мы как раз там распространяли наши отчеты. Все, кто хочет ознакомиться с результатами наших отраслевых исследований, могут найти их на нашем веб-сайте, который был недавно обновлен, либо обратиться к нам. В дальнейшем мы собираемся продолжить нашу работу по распространению результатов наших исследований среди заинтересованных сторон. Государство в лице правительства требует от фонда «Казына» и институтов развития конкретных результатов. Однако нельзя будет добиться никаких результатов, пока не будут выстроены хорошие взаимоотношения с бизнесом. Я хочу сказать, что деятельность фонда «Казына» и наших институтов развития строится на улучшении взаимоотношений с бизнесом. Честно говоря, я был удивлен, увидев здесь такую представительную делегацию, руководителей банков, бизнес ассоциаций, и хотел бы призвать вас к взаимному сотрудничеству. Что касается тех вопросов, которые были затронуты во время этой презентации, то состояние макроэкономики является одним из факторов конкурентоспособности любой страны. Здесь Арыстан-ага отметил, что корнем проблем является излишняя денежная масса и нам сейчас надо все сделать, чтобы перенаправить ее в нужное русло. Нужно развивать фондовый рынок, реальные сектора экономики. Для этого и существуют институты развития, создан фонд «Казына». И еще одним из необходимых факторов является повышение деловой инициативы, мы сейчас над этим работаем. Нам говорят, что мы создаем конкуренцию частным структурам. Институты развития не собираются подменить собой частной сектор. Наша задача оказывать поддержку бизнес инициативам, заходить именно в те отрасли, в которые бизнес не имеет возможности входить на данный момент. Но в будущем, когда частные инвесторы туда войдут, институты развития должны будут оставить этот сектор. Поэтому, обращаясь частному сектору, я хотел бы сказать, что в данный момент фонд «Казына» готов оказать активную информационную, финансовую, страховую поддержку бизнес-инициативам. Мы готовы вам рассказать, какими проектами лучше заниматься, на какие рынки выходить, у нас есть обширная база данных. Фонд «Казына» готов через сеть таких финансовых институтов, как Банк развития, Инновационный фонд, Инвестиционный фонд участвовать в софинансировании проектов. При этом доля институтов развития в софинансировании может доходить до 49%. Как Серик Ахметжанович отметил, для нашей страны сейчас актуальным является развитие экспорта. Наша страна поставила перед собой задачу войти в список 50 наиболее конкурентоспособных стран мира. Мы не можем быть конкурентоспособными, работая только на внутреннем рынке, поэтому нужно выходить и на внешние рынки. Кто должен выходить на внешний рынок? Крупные компании не нуждаются в поддержке, поэтому мы должны ее оказывать именно малому и среднему бизнесу. Сейчас фонд «Казына» как раз и занимается созданием институциональной системы поддержки экспорта. В заключение, обращаясь ко всем представителям финансовых структур и бизнес-ассоциаций, хочу еще раз сказать, что мы готовы с вами работать и это не просто слова. Сейчас в «Казыне» проходит период организационного становления, не все гладко, есть проблемы. Мы это осознаем и хотим улучшить нашу деятельность. Для того этот фонд и создавался, чтобы навести порядок в институтах развития и сделать их ближе к бизнесу. Поэтому мы хотим, чтобы и бизнес шел нам навстречу.

Тимур Жаксылыков: - Я представляю институт экономических исследований министерства экономики. Мы очень позитивно восприняли идею создания такого Центра и не рассматриваем его как конкурента. Наоборот, мы хотели бы сотрудничать и даже создать какие-то совместные проекты. Это очень важная и нужная работа, которую провел Арыстан Есентугелович. Вообще на рынке большой дефицит подобного рода исследований. Превалирует правительственная точка зрения и тех институтов, которые ему подконтрольны, поэтому есть большой дефицит именно независимых центров. Мы работаем в основном по тем заказам, которые нам дают, но стараемся проводить и инициативные исследования. Здесь прозвучали очень интересные оценки, особенно у Серика Ахметжановича. Он дал много идей, которые должны подстегнуть исследователей находить нетривиальные подходы к подобного рода исследованиям. Что касается размещения результатов исследования на сайте и в печати, то не всегда это возможно. Заказчиками выступают разные государственные органы, которые фактически никогда не дают согласие на публикацию, хотя мы делали такие попытки. Я согласен, что общественности нужно знать, чем занимается тот или иной институт, который существует на бюджетные деньги и финансируется за счет госзаказа.

Тамара Омарова: - У меня к институту экономики есть большие претензии в части выполняемых исследований, но я знаю, в каких условиях этот институт работал до последнего времени. У РГП, которым является институт экономики, есть ряд ограничений, в том числе и по оплате труда сотрудников. Поэтому требовать качественной научной и исследовательской работы с людей, которые получают мизерную заработную плату в современной ситуации, видимо, некорректно. Я знаю и то, в каких условиях работал и работает ЦМАИ. И эти условия качественно очень сильно отличались от условий работы института экономики. У института нет возможности платить людям, но при всем при этом они существуют, работают и исследования делают не хуже, чем ЦМАИ. Думаю, что, когда институт экономики станет акционерным обществом, у него появятся новые возможности стать конкурентоспособным на рынке консалтинговых услуг.

Тимур Жаксылыков: - Спасибо за такую защиту. Я хотел бы сказать, что я сегодня первый раз на заседании этого клуба, здесь действительно очень интересные обсуждения, и хотелось бы в дальнейшем тоже присутствовать.

Мурат Юлдашев: - Я сегодня тоже первый раз присутствую на заседании клуба «Эксклюзив» и хочу поблагодарить за приглашение. Не так часто появляется возможность неформально обсудить вопросы, волнующие всех. Я хотел бы сделать несколько комментариев по поводу представленного исследования. Это действительно очень интересная работа, и мне кажется, что ее надо продолжить. Вы привели динамику изменений некоторых параметров за последние семь лет. Но поскольку за точку отсчета взят 1999 год, нельзя сказать, что соотношения этих параметров являются действительно показательными с точки зрения развития экономики Казахстана. С моей точки зрения, здесь нужно добавить некоторые эталонные показатели, допустим, стран, к уровню развития которых мы стремимся. Тогда будет видно, что надо развивать ускоренным темпом, а какой показатель расти не должен. По мере того, как будут проводиться исследования, нам следует всем вместе заняться практической реализацией выработанных учеными рекомендаций. К примеру, мы знаем, что оказывать давление на банки неправильно. Поэтому мы должны обоснованно выступать на уровне правительства и перед общественностью в защиту финансового сектора. Нужно объяснять, что ситуация с внешним заимствованием, инфляцией и т. д. не так проста. Крайних здесь нет, и нам надо всем миром решать поставленные экономические задачи, а не пытаться зажать какой-то один сектор. Дело в том, что банки – наиболее зарегулированные участники рынка и их проще всего прижать, что и происходит на сегодняшний день.

Дмитрий Жеребятьев: - Несколько замечаний и мыслей. Во-первых, бросается в глаза 4-кратная разница между общей суммой выданных кредитов и кредитами, предоставленными субъектам малого предпринимательства. Печальнее всего то, что разрыв скорее увеличивается, судя по представленным данным. И, скорее, проблема не в банках, а в отсутствии инвестиционной культуры в целом. И, наверное, это задача не только для финансистов. Скажем мы, АО «Сентрас Секьюритис», как управляющая компания, за последние полтора года привлекли 300 пайщиков, и это не самый плохой результат на рынке, но перед размещением АО «Разведка-добыча «КазМунайГаз» за два месяца было открыто более 60 брокерских счетов, люди были готовы инвестировать, а получили по 7% от заявленных сумм. Мне не очень верится, что у нас был спрос на 10 млрд. долларов. Посмотрите на рынок недвижимости – кого надо уговаривать в него инвестировать. Думаю, что люди у нас созрели, вопрос в формировании инвестиционной среды для индивидуальных инвесторов. Уверен, что после этого банки просто вынуждены будут заниматься кредитами для малого бизнеса.

Олег Хе: - Проект очень хороший, и мы, конечно, будем участвовать в нем. Думаю, деловым СМИ это нужно, чтобы понимать те процессы, которые происходят и в экономике, и в финансах. Например, не совсем сейчас понятно, как банки занимаются экспортом услуг и капитала и как меньшее привлечение внешних заимствований повлечет большие вложения банками в реальный сектор экономики. Пока мы этого не видим. Хотелось бы понять, какие трудности стоят перед банками. Или еще одна тема здесь обсуждалась, это создание инновационных площадок. Опять же нигде не видел и не читал, на какие производственные потребности отечественного бизнеса они ориентируются. Это инновации ради инноваций или все-таки ради отечественного бизнеса, чтобы он автоматизировал свои процессы. Поэтому, если здесь будет больше представлен реальный промышленный сектор экономики, это будет идти только на пользу центру.

Ирина Мусаева: - Я хочу резюмировать то, что здесь было сказано, особенно касательно СМИ. Компаниям и банкам наша проблема известна, нам приходится работать по пресс-релизам, банки или структуры реального сектора не всегда дают комментарии. Это неправильно, потому что информация где-то получается неправильной. Дело в том, что нам предлагается выйти с новыми продуктами на том же телевидении, например, создать спутниковый канал с какими-то программами. Но мы знаем, что транслировать нам будет нечего. Создание этого Центра, особенно с точки зрения макроэкономических тенденций, очень интересно. По крайней мере, будет, о чем говорить. Любой выплеск информации на нашем рынке будет очень полезен, и мы будем только рады транслировать, рассказывать, консолидировать в информационном поле понимание об экономике и финансах Казахстана.

Арыстан Есентугелов: - Большое спасибо всем за поддержку. У нас одна цель – улучшить нашу экономическую систему. Но здесь есть еще ряд очень интересных проблем. Мы живем в очень интересное время. Одна из проблем это то, что мы очень много хотим перенять от Малайзии, Сингапура, Южной Кореи и даже Мексики. Чужой опыт не всегда полезен, но не все то золото, что блестит. Никто не доказал что институты, которые мы хотим перенять у них, будут эффективны в нашей чужой для них среде. У нас есть своя голова на плечах. Другая проблема – неправильное толкование наших экономических явлений. Так, если рост номинального ВВП нашего превышает реальный, это значит либо инфляция не верна или дефлятор резко отличается от инфляции в силу того, что на многие товары, не входящие в корзину, очень высокие цены. В нормальной экономике инфлятор и дефлятор должны находиться в очень близких соотношениях. Это тоже не простая проблема. Нет инвестиционного климата, частной инициативы. Говорят, что в стране денег немного. Их действительно немного в стране, их много только у государства, но это не значит, что государство должно их тратить. Весь вопрос в том, как перевести деньги в частные руки. Один шаг был сделан, это снижение налоговых ставок, когда бизнесмены должны сэкономить и вложить деньги в инвестиции. Здесь был бы хороший результат, если бы в стране был хороший инвестиционный климат, в несырьевом секторе он совсем слабый. Остро стоит в мире вопрос о перегреве, в частности, в США, Японии и Китае, там очень боятся перегрева экономики, а у нас выработался такой менталитет, что мы считаем, что «голландская болезнь» и «перегрев» и другие «болезни» у нас не произойдут, нас это не касается. Но законы экономики везде действуют одинаково. Голландская болезнь – это чрезмерное укрепление курса тенге это у нас имело место в 2003-2004 гг. Перегрев – это чрезмерное финансирование экономики, особенно за счет государства, что сегодня происходит. Все это у нас есть. Мы должны учитывать, что всегда первым делом на постсоветском пространстве кризис происходит в России, поэтому он придет к нам. Поэтому за их экономикой нужно очень внимательно следить. Потому что у них всегда быстро растет спекуляция, там, где происходит ажиотажный рост, недвижимость у них уже перегрета. Еще одна опасность – мы живем в период экономической эйфории, думая, что наша экономика всегда будет расти, нефть всегда поможет. Я удивился, когда в прошлом году при утверждении бюджета на этот год все были им довольны, такого не бывает, значит, бюджет у нас плохой. А плохой бюджет это источник инфляции. Я не одобряю введенного ограничения внешнего заимствования. С моей точки зрения, денежно-кредитная политика должна ограничивать общие массы денег, а это заимствование является хозяйственной деятельностью внутри банков. Следовательно, ограничение его – это вмешательство в хозяйственную деятельность банков. Это первое. Второе – мне кажется нельзя ограничивать хозяйственную деятельность субъектов, когда они пользуются выгодными сделками. Если это выгодно, они должны иметь возможность заимствовать. И третья негативная сторона – все иностранные компании получают выгоду на нашем рынке, а почему наши не могут присутствовать на чужих рынках и получать выгоду? Для того чтобы поставить инфляцию на место, достаточно ограничивать денежную массу. Может быть, я и ошибаюсь. Впереди очень много интересных дел. Я надеюсь, мы будем сотрудничать с другими институтами. «Казына» – это уже организация с большими деньгами и возможностями. Я благодарен всем бизнесменам и предпринимателям, которые поддержали этот проект. Я думаю, что общими усилиями мы сможем сделать Казахстан конкурентоспособной страной.