, 
КУЙ ДА ПИСКО
Автор: Ярослав Разумов
(«Перуанская мозаика», продолжение)В Перу учат: если вы едете на машине по Панамериканскому шоссе (так называют сеть автодорог Латинской Америки, связывающую большинство стран Южной и Центральной Америки между собой и с США) и вдруг видите, что дорога перегорожена грудой камней, – ни в коем случае не останавливайтесь и не выходите из машины, быстро разворачивайтесь и на полном ходу – назад.
А если ваша машина застряла где-нибудь в ненаселенной местности, не ищите сами помощи вокруг – мало ли кого встретите? Позвоните по мобильному знакомым… (рассказывают историю про группу казахстанских туристов, оказавшихся в такой ситуации, но все, слава Богу, обошлось). В старой столице инков Куско в центре не рекомендуется ходить по вечерам в одиночку (хотя народу допоздна шатается вокруг масса). Гиды советуют туристам - если уж оказались далеко от гостиницы (хотя город небольшой, и понятие далеко в нем – относительное), ловите такси. Правда, не всегда получается это сделать: таксист может оказаться совсем неграмотным, то есть не говорить по-английски и не суметь прочесть по-испански название гостиницы на ее визитке. Иногда здесь можно услышать рассказы про «пираньяс» - группы подростков, названных так от знаменитых пираний, как и те, налетающих толпой на прохожих и стремительно обирающих их до нитки. При этом, слыша все эти рассказы и предостережения, можно не раз их нарушать и не столкнуться ни с чем плохим. Хотя, конечно, если уж берешься испытывать судьбу, всегда надо помнить - она часто дает сначала некоторую фору, и никогда не угадать момент, в который эта фора кончится… В то же время многочисленны примеры доброжелательного отношения к туристам и, похоже, что вполне искреннего, а не в силу туристическо-экономической необходимости. Местный колорит просто изобилен – индианки в своих традиционных нарядах, стада лам, целые города домов, выстроенных из кирпича-сырца, который здесь, как и в Средней Азии, делают из глины и соломы, но с добавлением наиболее грубых сортов шерсти лам. Может, поэтому из этого кирпича можно строить большие двухэтажные дома на очень сейсмоопасной местности? Еще одна очень характерная черта Перу - неимоверное сонмище бродячих собак, при том все, как на подбор, большие. Их предки прибыли в Америку с конкистадорами и помогали хозяевам завоевывать индейцев – те собак не знали, как и лошадей. Но в то же время таких, можно сказать, интеллигентных псов, как сегодня в Перу, нигде больше не встретить: ни лая по ночам, ни наглых приставаний к жующим что-нибудь туристам… Обслуживание в ресторанах очень хорошее, хотя, похоже, что везде за пределами туристических и деловых кварталов столицы и вне дорогих отелей интерьер заведений очень незамысловат. Но уютен. Если говорить о национальной перуанской кухне (правильнее все же, наверное, андской – у боливийцев и эквадорцев с Перу много общего), то это все та же картошка в неимоверном количестве видов. И – куй. Куй - это еда. Очень популярная здесь, в смысле – наиболее распространенная. По-нашему ее, еду индейцев, зовут (держитесь!) морская свинка. Да – они их едят. Разводят в домах, примерно, как у нас кроликов, ну и дальше все очень похоже. Дело в том, что в условиях высокогорья и отсутствия леса в Андах водился мало какой зверь. Овец, коз, коров, лошадей индейцы узнали только от испанцев. Знали они пуму, но с ней всегда был вопрос – кто кого съест, да и разве кошкой наешься? А вот морские свинки там жили, и наряду с ламой были единственным источником животного белка (еще рыба, но ее в горных реках не слишком много). Так куй и стал типично андским блюдом. Его жарят, и получается вполне нормально. Особенно хорош он с писко. Писко есть крепкий напиток, имеющий кукурузное происхождение. В общем, сильно напоминает итальянскую граппу или кавказскую чачу, но полегче последней. Делают на юге Перу и свои вина. Вполне нормальные, но почему-то не модные среди местных – принято пить чилийские. С вином часто едят ламу, но она - на любителя или на диетика: мясо до того сухое, что больше напоминает не плоть, еще недавно живую, а папье-маше. Даже обычай подавать его в медовом соусе ничего не меняет. Уж лучше куй да писко.
В тени испанской короны и в своей собственной
В имперские времена Перу в статусе вице-королевства вело жизнь обычной испанской колонии. За эти три столетия здесь сформировалась своеобразная культура, но в отличие от ряда других колоний экономическая основа Перу оставалась слабой. Конечно, этому способствовали испанские власти, консервируя, где и как возможно, развитие региона. Например, до конца XVIII века в Перу было запрещено молоть кофе – столь модные и новые в то время кофейни угощали посетителей кофе, выращенным в Южной Америке, но смолотым в Испании. Метрополия закрыла доступ в Испанию маслин и вина из Перу. Были и другие способы поддержания экономической стагнации в колонии. «Под видом заботы об индейцах был издан королевский указ… отмечавший «недостойное» обращение с аборигенами, занятыми в ткацких, чесальных… мастерских и предписывающий закрыть упомянутые предприятия на всей территории вице-королевства. Однако… эта решительная мера была вызвана ничем иным как стремлением испанского правительства ликвидировать конкурента текстильной промышленности Испании, а также гарантировать принадлежащим короне шахтам и рудникам рабочую силу» (Ю. Гавриков. «Перу: от инков до наших дней». М., 1977). Естественно, что все это настраивало против Испании не только простонародье, но и местную элиту – креолов, потомков прибывших из метрополии испанцев. Но если говорить об экономике, то и после освобождения в начале XIX века от испанцев больших успехов долго не наблюдалось, а в отношении политической стабильности явно стало намного хуже. Перу проиграло войну Чили из-за провинции, богатой селитрой (в историю она вошла под неофициальным названием «селитряная»). Перуанцы смогли в морском сражении потопить один чилийский корабль, на этом, кажется, воинские доблести страны за всю ее историю и закончились. Зато (и поэтому) данное событие сегодня отмечено большим памятником в центре Лимы. Чилийцы этот корабль «компенсировали» - и флот перуанский разгромили и, пройдя треть территории Перу, взяли его столицу. По итогам войны страна потеряла часть своей территории, выплачивала большую контрибуцию. Военно-политические неудачи особенно болезненны для молодых и еще не сформировавшихся окончательно стран, и «селитряная» война это подтвердила: Перу в экономическом отношении была отброшена на десятки лет назад.
Железная дорога из птичьих какашек и 11 страниц нефти
В социальном плане Перу после падения испанской империи проходила путь абсолютно всех постколониальных стран, как XIX, так и XX века. Нарастала концентрация земельной собственности в руках латифундистов из старой элиты, за этим, естественно, шло разорение крестьян. Сильнейшее социальное расслоение; «олигархи, захватившие основные позиции не только в экономической, но и в политической жизни» (Ю. Гавриков. «Перу…»); усиление внешнеполитического влияния крупных держав… Зато «собственная гордость» и амбиции, выраженные, в частности, в гербе Перу, в основе которого изображен рог изобилия. В общем, весь традиционный набор признаков молодых и слабых стран. Очень характерна история с гуано – пометом определенных видов приморских птиц, который является ценным удобрением (иногда его называют «белым золотом»). Перу им очень богата, и сейчас это национальное достояние, добыча и экспорт которого четко контролируются государством. Но весь XIX век контролировали это английские компании. Вопросы предоставления концессий на экспорт гуано тогда дебатировались в парламенте и прессе с такой страстностью, что историки сравнивают это с «золотой лихорадкой» в Северной Америке. Толку оказалось мало: в середине XIX века лишь 10% доходов от экспорта гуано доставалось Перу. Типичная картина для молодых стран, каким бы золотом – настоящим, «белым» или «черным» они ни обладали. Но постепенно ситуация все же менялась, и примерно через пятьдесят - восемьдесят лет после получения независимости Перу начала контролировать побольше своих ресурсов. Тогда на вырученные от экспорта гуано средства начали строить железные дороги. Появилась шутка, что эти дороги построили не люди, а птицы. Очень типичной для стран Южной Америки была в Перу и большая часть XX века: то же всевластие и соперничество олигархии, военные хунты, мощное влияние США. В целом все это одновременно и поучительно, и совсем не оригинально. Кстати, с «черным золотом» там тоже была история. В 1968 году очередное правительство Перу аннулировало налоговые задолженности американской компании, добывавшей нефть в стране. Но мало того – из еще неопубликованного договора правительства с компанией исчезла последняя, одиннадцатая, страница, где были оговорены цены на добываемую в Перу нефть. Фактически это означало новые потери для государственного бюджета через недополученную выгоду. Ряд министров правительства и представители компании упорно отрицали существование этой страницы, но представители национальной буржуазии о ней знали и «слили» информацию перуанским военным, к тому времени уже достаточно окрепшим, чтобы иметь собственные политические амбиции. В итоге этот классический политический детектив в стиле Юлиана Семенова вокруг пропавшей страницы привел к военному перевороту.
Космические пришельцы или гидроцефалы?
Удивляет Перу не только древней историей инков, но просто какой-то неестественной концентрацией всяких исторических и природных чудес и загадок на своей, относительно небольшой территории (в два раза меньше Казахстана). Здесь буквально наслоения одних исторических культур индейцев на другие. На севере страны, в амазонских джунглях, до сих пор живут практически своей первозданной жизнью отдельные племена. На озере Титикака – племя индейцев, обитающих на плавающих тростниковых плотах, а в нескольких часах пути от него – знаменитая пустыня Наска с загадочными рисунками. И это только самое известное из перуанского набора чудес. На юге страны в пустынной местности Эль-Инхеньо около небольшого города Наска расположены загадочные рисунки. Сделаны они на каменистом грунте пустыни путем удаления его верхнего, более темного по цвету, слоя. Изображения, разбросанные на площади несколько десятков километров, представляют собой геометрические фигуры, пересекающиеся линии, рисунки животных, птиц и каких-то непонятных существ или вещей. Изображение человека (если все же человека) только одно. И только оно одно из всех рисунков выполнено на склоне холма, а не на плато, как все остальные. Почти 40-метровая фигура с поднятой, словно в жесте приветствия, правой рукой и непропорционально большой головой. Из-за нее одни называют эту фигуру астронавтом, другие – гидроцефалом. Трудно сказать, кто более прав; астронавтов мне видеть не приходилось, а гидроцефалов, к сожалению, видел. Что же до рисунков в целом, то по их поводу споров куда больше, чем на счет идентификации данной фигуры. Главная тема споров - об их происхождении, и здесь две основные версии. Одна – инопланетная. То есть пришельцы сделали все эти рисунки. После логичного дальше вопроса – зачем, сторонники этой точки зрения разделяются тоже на две основные группы. Первая говорит, что инопланетяне рисунками создавали себе что-то вроде разметки на космодроме, чтоб знать, где сажать корабли. Вторая же группа поклонников этой версии считает, что нам не дано понять промысел высших существ и нечего гадать на счет мотивов, которыми они руководствовались, разрисовывая пустыню. Другие исследователи отдают авторство этих огромных и действительно очень точных рисунков местным насельникам, очень древним (радиоуглеродный анализ относит время их создания примерно к XI веку н.э.). Но вопрос – зачем? – и здесь остается без ответа. Еще и вопрос – как? Ведь рисунки велики и сами по себе, от нескольких десятков до нескольких сотен метров протяженностью, и расположены на очень большой площади. И – главное – увидеть их можно только с высоты полета и никак иначе. Открыли-то их лишь в конце 1920-х, когда в Перу начали летать самолеты. А до этого жители окрестных селений, живя поколениями около пустыни с рисунками, о них ничего не знали. Гипотезам происхождения рисунков Наска посвящены десятки специальных книг. Ни одна из них не убеждает. Вот если бы их впервые обнаружили лет 10 назад, все можно было бы объяснить: кто-то решил создать туристический кластер на юге Перу и втихаря разрисовал пустыню, чтобы привлекать туристов. Так нет же – нашли их во времена, когда по доброй воле в эту страну никто не ехал. В общем, странно все. Еще одно чудо – племя индейцев урос, живущих на камышовых плотах на озере Титикака. Здесь все понятнее и как-то человечнее, чем с удивительными, но слишком загадочными рисунками. Индейцы урос когда-то жили вдоль всего побережья озера. Откуда сами они туда пришли – неизвестно (опять же – нет письменной традиции, нет и возможности что бы то ни было утверждать). Потом новые завоеватели – аймара – начали теснить урос. Про урос говорят, что они никогда не были воинственными, а просто – угрюмыми, и не любили ни с кем рядом жить, а тем более воевать. Пользуясь этим, разные соседи буквально загнали их в воду. Какое-то время жили на плотах, связанных из нескольких камышовых лодок, очень похожих по форме на «Тигрис», на котором плавал по океанам Тур Хейердал. А с конца XIX урос стали строить камышовые острова в нескольких километрах от побережья (кажется, наряду с так называемыми болотными арабами в Ираке это единственный подобный пример во всем мире). Делается это так. Очень острыми ножами на длинных палках нарезается тотора – местный камыш. Сеченую тотору смешивают с землей, получаются своего рода кирпичи – блоки, которые потом связывают между собой и опускают в воду. На этот «фундамент» насыпают несколько метров насеченной тоторы. Видимо, из-за постоянно очень низкой температуры воды в этом высокогорном озере и отсутствия сильных течений острова служат долго, до 25 лет. Потом их таким же образом обновляют. Острова застроены хижинами из той же тоторы. Площадь островов – несколько сот квадратных метров, стоят они на якорях, довольно близко друг к другу. Наступая на эту «твердь», впервые чувствуешь себя так, как, наверное, чувствовал бы, наступи на большой холодец. Все под тобой куда-то хочет уйти и трясется. Но очень скоро привыкаешь. Местные, несмотря на приписываемую им историческую угрюмость, очень доброжелательны. Может быть, из-за того, что туристы для них – очень большое экономическое подспорье в нелегкой жизни. Занимаются урос своеобразным сельским хозяйством: ловят рыбу и разводят птиц. В последнее время благосостояние подросло, и некоторые обзавелись домами на берегу. Тянет, однако, на твердую почву. На этом плавучем острове вспоминается телевизионный сюжет про работу команды Жака Кусто на Титикаке. Исследователь в аквалангистском костюме вдруг вылез из воды на остров. Среди местных началась паника, женщины схватили палки и начали лупить ими аквалангиста. Такое вот столкновение оригинальной архаики и обычной современности.
