, 
Общество должно участвовать в управлении
Досым Сатпаев
- По вашему мнению, как общественность Казахстана воспринимает крупный и средний бизнес?
- Насколько я понимаю, восприятие в основном положительное, потому что многие связывают с бизнесом изменения и улучшения в своей жизни. Реально очень много людей изменили свою жизнь к лучшему, конечно, это все транслируется сверху вниз, для этого достаточно примеров, в целом, я думаю, положительно.
- По какой схеме строятся взаимоотношения между бизнесом и обществом? Можно ли сказать, что общество рассматривает бизнес как очень важный и ответственный элемент жизнедеятельности государства?
- Вы знаете, если говорить о приватизации, она в основном прошла в 1995 и в 1996 годах. Крупная собственность она, понятно, принадлежит так называемым иностранным инвесторам либо люди, близкие к власти, сумели приватизировать, поэтому у общества, возможно, существует определенный негатив. Но все то, что в последние пять лет развивалось, начиналось с чистого листа.
- Насколько высок в Казахстане протестный потенциал?
- Этот потенциал, мне кажется, в начале 90-х годов был больше, чем сейчас. Тогда ситуация была более критическая, более сложная, и протестный потенциал был многократно больше. Но в тот период власть понимала, что лодка может перевернуться. Она все время была на острие этих проблем, а сейчас все расслабились.
- Насколько сейчас власть готова воспринимать существующие политические и социальные потребности общества?
- Я считаю, что политическая власть должна быть сбалансирована, тогда включается саморегулирующий механизм. Когда исполнительная власть начинает неправильно двигаться, включается судебная или законодательная. Это и есть баланс. Что касается последних инцидентов, в том же Шаныраке, то представительная власть не среагировала. На самом деле у парламента очень много полномочий, но все дело в том, что туда пришли люди по плохому отбору, они не являются представителями своих реальных избирателей, они не переживают, что в следующий раз их не изберут. Проблема в непрозрачности формирования парламента, в фактической бюрократизации власти, в полном отсутствии обратной связи.
- На прошлой неделе я встречался с представителями бизнеса, обсуждали тему взаимоотношений бизнеса и общества. Была высказана интересная точка зрения о том, что все зависит от взаимоотношений бизнеса и власти, потому что именно власть формирует общественное восприятие бизнеса.
- От власти в нашей стране все зависит. Она может манипулировать общественным мнением при помощи средств массовой информации, в ее руках силовые структуры, которые могут быть натравлены на бизнес, могут подмочить нашу репутацию и создать негативный имидж.
- У властей вообще есть такая стратегия дискредитации бизнеса?
- Нет, потому что представители власти сами в бизнесе, и если они будут формировать негативное отношение к бизнесу, то они будут формировать негативное отношение к себе. Не зря президент говорит, что нам нужно определенное количество миллионеров, нужны свои Абрамовичи. Власть заинтересована, чтобы легитимного богатства стало как можно больше.
- Раз мы затронули отношение бизнеса и власти, с вашей точки зрения, какая модель взаимодействия сейчас существует? Патрон-клиентская или партнерская?
- Есть попытки выстроить отношения между правительством и бизнесом. За период независимости бизнес построил достаточно много предприятий, многое организовал с нуля. Сейчас банки имеют право давать деньги до миллиарда долларов, поэтому только сейчас начинает формироваться ситуация, когда возможно развивать производство. Собственно, правительство сейчас этим занялось, нас уже приглашали показать идеи прорывных проектов. Власть хочет договориться с бизнесом, то есть определенные сигналы мы получаем.
- А что вы скажете по поводу обвинений в адрес банкиров насчет роста внешних заимствований и экспансии на зарубежные рынки?
- Этот наезд, скорее всего, был адресован самому правительству. Если внутренний рынок испытывает какой-либо дефицит, то это в первую очередь проблема правительства, потому что правительство должно создавать конкурентную среду и повышать привлекательность во всех отраслях, проводить изменения в налоговой или инвестиционной структуре. Они не формируют инвестиционно привлекательные отрасли, поэтому мы находим более интересные проекты в другой стране. Кстати говоря, это естественный рыночный процесс.
- Как вы относитесь к идее Марата Тажина о том, что МИД тоже должен принимать участие в оценке инвестиционных, политических рисков для казахстанских компаний? Чтобы наш бизнес не пошел в те страны, где эти риски высокие.
- Чтобы оценивать такие риски, МИД сначала должен иметь соответствующую инфраструктуру для классификации рисков. У них такой инфраструктуры нет, они должны создавать экономические ведомства параллельно министерству экономики и бюджетного планирования и оценивать страны. Но оценивать страны - это целая наука, есть политические риски, экономические и отраслевые риски, инвестиционные риски. Мы в этой отрасли работаем, предпринимаем серьезные исследования, и у нас не все так благополучно. Поэтому когда он так говорит, то, во-первых, это не реалистичные заявления, во-вторых, это просто противоречит ряду законов. Каким образом МИД будет контролировать частные инвестиции в той или иной стране, если наше законодательство предоставляет свободу предпринимательства, свободное участие предприятий в бизнесе за рубежом. МИД что, даст нам приказ не идти в Украину, потому что там рискованно? Для этого у МИДа нет законодательной базы, которая бы давала силу такому заявлению или приказу.
- Можно ли сейчас сказать, что премьер-министр Карим Масимов пытается наладить с бизнесом партнерские отношения?
- Да. Хотя многие чиновники у нас давно уже имеют отношение к бизнесу, и многие хотят развить партнерские отношения.
- А если немного о прогнозах поговорить, с вашей точки зрения, какие отношения будут складываться между бизнесом и властью в ближайшие 5-10 лет?
- Думаю, есть определенный тренд. Особенно принимая во внимание, что высокопоставленные чиновники присутствуют в бизнесе, им есть смысл строить нормальные отношения между бизнесом и властью. Тем более бизнес и власть интегрированы во всем мире. Это основа устойчивости государства, это основа устойчивости экономической политики, это путь к развитию.
- Вы знаете, в декабре 2004 г., за три месяца до мартовских событий в Кыргызстане, Бермет Акаевой и Адилю Тойгонбаеву был задан вопрос по поводу стратегии поведения в случае кризисной ситуации. Но они были уверены, что никаких непредсказуемых событий не будет. Как мы знаем, они ошиблись. Есть ли в вашей бизнес-структуре определенная стратегия поведения в кризисных ситуациях, в частности связанной со сменой власти?
- Знаете, мы все-таки не Кыргызстан, мы более прогнозируемые. Акаев потому и ушел, что не чувствовал сам процесс управления. У нас немного другая ситуация, мы очень четко отслеживаем то, что происходит наверху, внимательно наблюдаем, поэтому я даже не верю в такую возможность. Более того, может быть, какие-то планы существуют, но я не в курсе. Мы готовы к любым сценариям, и в любом сценарии найдем возможность для дальнейшего развития.
- А что вы думаете по поводу более активного участия бизнеса в политической жизни страны? Многие пришли к мнению, что это не дело бизнеса?
- В активном смысле, чтобы выходить на митинги и вступать в партии, то вряд ли, а что касается проведения той или иной линии, чтобы получить поддержку в реализации своих экономических планов, я думаю, это присутствует и будет присутствовать всегда. Сейчас наша программа действий осуществляется через группу депутатов, через определенный круг чиновников, которые тоже имеют свои интересы в решении и реализации той или иной проблемы. У нас более прямой контакт с властью, не через партийные структуры, тем более что фактически политических партий у нас не существует. В этой ситуации мы правильно двигаемся, используя свои личные связи во власти и парламенте.
- Вот вы затронули тему лоббирования своих интересов. Как вы относитесь к закону о регулировании лоббистской деятельности?
- Ну, этот закон уже давно перезрел. Каждый понимает, что такой закон должен быть, что этот процесс должен быть прозрачным, должна быть система, которая позволит открыто лоббировать интересы. Всем легче, в том числе и власти, когда кто-то открыто заявляет, чьи интересы представляет.
- С вашей точки зрения, какие основные проблемы существуют внутри бизнес-сообщества? Можете их перечислить?
- Бизнес-сообщества едины не будут, потому что они все находятся в конкурентном поле. Можно, конечно, лоббировать вещи, которые всем выгодны, трудовое или налоговое законодательство. А единство, оно и не нужно в виде ассоциаций и других объединений. Большой проблемой является коррупция, рейдерские захваты, не сбалансированность судебной системы. Все это разрушает поведение бизнеса. У нас эта ржавчина не позволяет объединиться тем или иным сегментам общества.
- По поводу рейдерства можно сказать, что это естественный процесс во многих постсоветских государствах, где бизнес продолжает борьбу за выживание?
- Когда рейдерство - это подделка документов, попытка, используя свои административные ресурсы, оказывать на людей давление, сажать их в тюрьмы, где они подписывают бумаги, а потом от всего отказываются, это плохое рейдерство. По сути дела, это грабеж, а значит, коррупция.
- Раз мы говорим о проблемах, что нужно сделать, чтобы их нейтрализовать в ближайшей перспективе?
- Нужно перестраивать систему. Свобода прессы должна реально присутствовать, потому что именно СМИ являются санитарами общества. Президент не должен находиться в информационном вакууме. Фактически он сейчас информационно ограничен, потому что пресса ограничена, нормальное телевидение практически отсутствует, у всех существует табу. Болезнь загоняется внутрь.
- Как вы относитесь к административной реформе? Вот правительство решило внести элементы корпоративного управления в госаппарат, в том числе для уменьшения коррупции?
- Эта реформа предложена в связи с безответственностью. Ведь сейчас министры ничего не решают, они все время смотрят вверх, влево, вниз, под ноги, они не могут решить проблемы, потому что полномочий нет. Общество должно участвовать в управлении. Без этого данная затея - полная имитация. Взять те же институты развития. Они нужны, но вопрос в том, что должна быть ясная экономическая политика, где роли всех участников будут распределены. У нас же, кроме названия «инновационно-индустриальная политика», я ничего не вижу. Экспортно-импортные банки и банки развития также нужны, но, к сожалению, они присутствуют как декоративные институты, в которых не прописана четкая стратегия, исходя из этого не прописана мотивация сотрудников, их заработная плата. Вопрос в приоритетах, в этом смысле они просто копию сняли с западных экономических систем, но для чего, почему и как применить, не знают. Получается, что эти институты развития начинают конкурировать в частном секторе и заниматься тем, для чего не предназначены. Если частные банки не в состоянии или не хотят инвестировать те или иные проекты, потому что есть более выгодные сегменты рынка, то эти институты развития должны подключаться и финансировать дороги, инфраструктуры и т.п. Опять же это должно делаться в рамках экономической стратегии правительства.
- Бизнес-сообщество готово помочь в выработке такой стратегии?
- А бизнес-сообщество и не должно это делать. Поэтому очень важно, чтобы существовало конкурентное политическое поле, когда правительство формируется партиями и личностями, которых поддержало общество на выборах. Если все делают успешно и правильно, то на следующих выборах они снова побеждают. В этом смысле бизнес не должен писать программу действий, так как люди, которые приходят во власть, должны ее уже иметь. Конечно, со своей стороны, мы можем говорить, что те или иные проблемы существуют. Правительство должно эти проблемы решать и помогать нам, а мы завтра будем голосовать и поддерживать их на выборах. В этом наша роль как граждан.
- С какими угрозами столкнется крупный и средний бизнес в ближайшей перспективе?
- Я думаю, что это глобальные угрозы, ведь мы интегрируемся с мировым сообществом. Мне кажется это в первую очередь угрозы экономические. Падение цены на нефть, например. В этом смысле наше правительство должно быть готово к тем или иным изменениям. Если оно будет адекватным, тогда все будет благополучно, это касается и налогового законодательства. Если нет, то неправильные действия нашего руководства тоже будут нести в себе определенную угрозу.
- А банковская система Казахстана готова к новым вызовам?
- Банки уже давно живут в конкурентном режиме. Я считаю, что вступление в ВТО не является угрозой для банковской системы страны. Другой вопрос, сам процесс нашего вступления в ВТО. Кто-нибудь объяснил, зачем это нам надо именно сейчас? Я понимаю, хочется создать образ цивилизованной страны, иметь красивые галстук, костюм, демонстрировать знание языков и прекрасное состояние зубов. Но если у человека нет ресурсов все это поддерживать, то галстук скоро станет грязным. Вступление в ВТО должно быть стройным и понятным. Мы должно быть готовы, наше сельское хозяйство, промышленность должны быть готовы. Ведь тот же Кыргызстан давно уже является членом ВТО, и что конкретно эта республика от такого членства выиграла? Практически ничего, ведь сам факт вступления в ВТО ничего не значит.
