, 
Скотт Науман, «Эксон Мобил»: Человечество еще даже не приблизилось к уровню исчерпаемости половины нефтяных ресурсов мира
Ярослав Разумов
С материалами доклада можно познакомиться на сайте корпорации, мы же предлагаем читателям интервью со Скоттом Науманом, начальником отдела по экономике и энергетике департамента корпоративного планирования корпорации «Эксон Мобил», представлявшим доклад в Казахстане и имеющим очень большой экспертный опыт работы в нефтяной сфере.
- Возьму на себя смелость сказать, что мой первый вопрос является самым важным и наиболее интригующим для Казахстана, и не только в энергетической проблематике: как можно оценить перспективы цен на нефть на мировом рынке? В докладе об этом не говориться.
- Этот вопрос задают всегда и везде. Мы действительно не включаем вопрос о ценах в наш доклад, но я отвечу на ваш вопрос следующим образом: как на всякий товар, цены на нефть подвержены колебаниям; они растут и снижаются. Те цены, которые мы наблюдали в последние годы, были ценами верхнего порядка этого цикла. Когда цены на какой-то товар длительное время очень высоки, как сейчас на нефть, финансовые рынки и эксперты могут ожидать, что они долго такими и останутся, но мы полагаем, что цены на нефть, как и на любой другой товар, подвержены цикличным колебаниям.
- Но, как Вы сами сказали, цены находятся на высоком уровне уже долгое время. Не есть ли это признак совершенно новой, не зависящей от конъюнктурных колебаний, ситуации на рынке углеводородного сырья?
- Тому факту, что сейчас цены такие высокие, есть ряд объяснений. Во-первых, этому способствует разница, существующая между объемами уже разрабатываемых нефтегазовых ресурсов и тех свободных ресурсов, которые готовы к добыче, но еще не задействованы: она сейчас беспрецедентно низка. За всю историю промышленной нефтедобычи такого еще не было. Сегодня ежедневно в мире потребляется 85 млн. баррелей нефти. А свободные мощности для добычи в последние годы составляли порядка 1 млн. баррелей. В то время как в прошлом такие свободные мощности не снижались менее порядка 4 – 5 млн. баррелей. Вы видите, насколько сократился этот разрыв. Второй мощный фактор роста цен - быстрое развитие экономик Китая, Индии. Никто не ждал таких темпов от них. Сейчас еще нельзя сказать, что существует нехватка нефтяных ресурсов, но мы уже приблизились к тому, что свободных мощностей очень мало. И, естественно, когда происходит такая ситуация, все более важную роль начинают играть геополитические факторы. Те события, которые мы видим в Венесуэле, Иране, они нервируют рынок энергоресурсов, ведь и покупатели, и продавцы знают, что «подушка» свободных ресурсов очень тонкая. Но не все так плохо – вводятся в разработку новые месторождения. В России, Анголе, в Казахстане. И по мере роста этой «зоны комфорта» цены пойдут вниз.
- В последние годы в международной прессе было много дискуссий о том, сколько осталось в мире углеводородных ресурсов. Некоторые говорят, что на несколько десятилетий, некоторые, что на век. Но в любом случае получается картина уже видимого конца энергетики, основанной на нефти.
- Этот вопрос очень многие обсуждают сейчас. Свой ответ я начну с того, что замечу: всю свою карьеру в нефтяном бизнесе я провел, занимаясь непосредственной разработкой месторождений. И так. Есть эксперты, которые говорят, что человечество скоро подойдет к моменту, когда нефтяные ресурсы окажутся уже на пороге исчерпания. Поскольку видение этой проблемы этими экспертами интенсивно освещается в прессе, я провел достаточно детальные исследования их теории. Честно говоря, она на самом деле довольно проста. Она основана на том, что когда значительная часть нефти, примерно половина из известных суммарных ее ресурсов на Земле, уже добыта, значит, пик пройдет и дальше пойдет снижение. Это очень логично и просто, это общеизвестный факт, что за историю промышленной нефтедобычи суммарно в мире было добыто порядка 1 трлн. баррелей, или 140 млрд. тонн. И осталось еще примерно столько же. Но реакция на эту точку зрения может быть только одна: это не так. Когда сторонниками этого мнения говорится об имеющихся ресурсах, подразумевают только те объемы запасов нефти, которые уже точно изучены и подсчитаны, т.е. о чем известно, что оно будет добыто. Но реалии таковы, что эти доказанные запасы есть лишь часть тех объемов нефти, которые в будущем будут добываться. В мире есть много потенциальных месторождений, где проведены успешные сейсмические исследования, разведочное бурение, которые показали наличие нефтяных ресурсов. Однако их объемы еще не до конца изучены и не были классифицированы как доказанные запасы. Но с достаточной уверенностью можно говорить о том, что там есть нефть. Кроме того, мои оппоненты в этом вопросе используют при подсчете оставшихся ресурсов нефти только их извлекаемую часть. Но по мере развития технологий повышаются и возможности повышения нефтеотдачи. То есть игнорируется способность наращивания добычи на разрабатываемых месторождениях. Наконец, третий момент: они очень пессимистичны смотрят на перспективы открытия новых месторождений, для чего нет оснований. Это объясняется, скорее всего тем, что у сторонников пессимистических оценок просто нет данных по тем регионам, где мы ожидаем будущие новые открытия. Это опять же Ближний Восток, Россия, Каспийский регион. Почему нет этих данных – потому что в этих регионах было проведено мало сейсмических исследований. И еще. Сторонники исчерпаемости ресурсов не берут в своих долгосрочных оценках во внимание тяжелую нефть, битумные пески, битумные сланцы – все то, что уже сегодня технологически вовлечено в процесс добычи углеводородов. И если аккумулировать вместе все эти различные, уже известные и потенциальные, источники ресурсов, даже при самых пессимистичных прогнозах наши подсчеты говорят, что общих запасов в мире сегодня порядка 4 трлн. баррелей. И тогда можно говорить о том, что человечество еще даже не приблизилось к уровню исчерпаемости половины нефтяных ресурсов мира. И, кстати, каждый год эти теории не подтверждаются и, например, в США, в последние годы об этом стали говорить и писать все реже. То ли устали от этих прогнозов, то ли поняли, что они не правильны.
- У нас и в советские времена, и сейчас была и остается широко распространена точка зрения, что США последовательно проводят политику максимально возможной концентрации тех нефтяных ресурсов, которые находятся на их территории, во всяком случае, самых легко извлекаемых, и ориентируются на импорт дешевой или относительно дешевой нефти. А свои ресурсы оставляют на историческую перспективу как стратегический резерв. Это действительно так?
- Я бы сказал наоборот. США изначально не думали о том, чтобы откладывать ресурсы на будущее, и вели очень агрессивную разработку нефтяных месторождений, в результате чего на сегодняшний день внутренние ресурсы США в процентном отношении очень сильно сократились. Поэтому сегодня растет импорт и идут дискуссии о путях решения этой задачи в будущем. В США есть ряд политиков, которые призывают ориентироваться на энергетическую независимость страны, но это – просто нереально, и наша компания старается озвучивать эту точку зрения в ходе дискуссий с представителями администрации. Наша экономика слишком велика, чтобы достичь энергетической самодостаточности.
- На недавнем саммите ЕС – США было объявлено, что американская сторона намерена к 2020 году довести до 20% в общем балансе энергопотребления в стране электроэнергию, получаемую с использованием возобновляемых источников. Из того, что Вы говорите, и из доклада Вашей компании, получается, что это нереально.
- Да, мы не считаем эту задачу реалистичной, и довели уже нашу точку зрения до правительства Соединенных Штатов. Достижение этой цели очень зависит от развития новейших технологий, которых фактически сегодня еще нет. И мы полагаем, что вряд ли они появятся. Так что то, о чем говорилось на саммите, лучше назвать надеждами, чем ожиданием.
- Однако известно, что в Европе этой проблеме уделяется очень большое внимание, развитие энергетики, основанной на альтернативных или, возобновляемых источниках, даже становится частью государственной политики таких стран, как Германия.
- В Европе действительно очень большое внимание сфокусировано на развитии использования возобновляемых источников энергии. Если говорить объективно, то на сегодня подавляющая часть спроса в энергоносителях в Европе удовлетворятся за счет полезных ископаемых. Объем альтернативных источников в общем объеме энергопотребления очень невелик. При этом есть еще момент классификации: в Европе, в отличие от США, к возобновляемым источникам энергии относят и гидроэнергетику. На мой взгляд, возможности здесь ограничены. Конечно, можно развивать, например, ветровую энергетику в прибрежных районах с ориентацией на живущих рядом потребителей. Что-то можно делать с солнечной энергией, с другими видами. Для всего этого нужна системная поддержка государства, вплоть до того, что энергетические компании были обязаны, чтобы какой-то процент общей выработки энергии у них приходился на возобновляемые источники. И многие компании-производители электроэнергии сейчас в растерянности по поводу того, как же они должны это делать. То, что происходит в США, на самом деле не слишком отличается от того, что мы видим в Европе. Просто темпы немного медленнее. Я сам из штата Техас, и в нем самые подходящие условия для развития ветровой энергетики. Но в этом вопросе важно найти подходящую для ветроустановки площадку. На сегодня все подходящие площадки уже заняты, и объективно – возможности, перспективы роста этого сектора практически исчерпаны. Если использовать менее географически подходящие площадки, то возрастает себестоимость электроэнергии. Мы в компании всегда говорим, что мы не против ветровой и иных видов энергии; все это замечательно и нужно делать; но мы напоминаем людям, что есть объективные ограничения, которые не позволят этому сектору решить все задачи, стоящие перед мировой энергетикой. Будущее развитие альтернативных источников энергии во многом будет зависеть от того, какую цену люди будут готовы за это заплатить. Очень важна для этого сектора государственная поддержка в виде различных льгот и преференций, но даже при условии ее наличия и бурного развития этого сектора энергетики, к 2030 году этот сектор сможет удовлетворять лишь 1% от общего спроса на энергию в мире.
- Но опасность от роста выбросов углекислого газа – как быть с ней?
- Есть вещи, которые можно сделать, чтобы сократить объемы прироста выбросов углекислого газа. Но тот газ, который уже в атмосфере, с ним ничего уже не сделаешь. И надо ясно помнить, что по мере экономического роста в мире его объемы будут нарастать, говорить обратное – нереалистично. Наша позиция здесь такова: нельзя что-либо предпринять, чтобы вообще остановить этот рост выбросов, но существуют меры, которые можно предпринять, чтобы замедлить этот рост. И мы полагаем, что политикам уже пора серьезно смотреть на эту проблему, которая влияет все больше на всех. Как совместить продолжающийся экономический рост в мире и приостановить рост объемов выбросов - это одна из сложнейших задач современности.
- В прогнозе «Эксон Мобил» о развитии мировой энергетике до 2030 года ничего отдельно не говорится о перспективах Казахстана как поставщика углеводородных ресурсов. Республика вообще отдельно не выделена как таковая, говорится лишь о Каспийском регионе. Почему?
- Наша компания работает по всему миру, и у нас есть своя собственная классификация регионов. В отношении этой части мира она формулируется так: «Россия – Каспийский регион». Под Каспийским регионом мы понимаем, помимо его российской части, еще три прикаспийские страны, кроме Ирана. Когда мы смотрим на все эти страны, то видим рост добычи и соответственно рост поставок на мировой рынок. Конечно, мы рассматриваем каждую отдельную страну в регионе тоже, но такой уровень детализации в глобальном мировом прогнозе не отражается. Я не хочу расставлять по местам страны в рейтинге их нефтяных богатств. Нет никаких сомнений в том, что Казахстан по своим природным ресурсам занимает одно из очень серьезных мест.
- Вопрос, который нельзя не задать, говоря об энергетических перспективах Казахстана: что ждет Кашаган? Почему месторождение, поданное в информационное пространство как богатейшее, столь долго не начинает разрабатываться? Неужели его сложность действительно столь уникальна?
- Мне довелось поработать и на Кашагане, и на Тенгизе, и на Карачаганаке. И могу сказать, Кашаган – это одно из самых сложных месторождений, какие только встречались в мире. Примерно тоже можно говорить о двух других названных месторождениях. По мере разработки их ресурсов возникает множество сложнейших технологических задач, которые предстоит решить, и это – факт.
