, 
ООН: скорее мертв, чем жив
Расул Жумалы
«Организация Объединенных Наций исчерпала свой ресурс, не справляется с возложенными на нее обязанностями, превратилась в статиста, послушно штампующего «нужные» решения, погрязла в словоблудии». С оценками подобного рода не согласиться сложно. Уже высказываются идеи похоронить всемирную организацию, создав на ее месте новые структуры по безопасности и сотрудничеству. Почему бы и нет? Но станет ли это гарантией достойной альтернативы?
Организация Объединенных Наций возникла после Второй мировой войны на смену скомпрометировавшей себя Лиги Наций. Человечество стояло на пороге нового отсчета времени, вырисовывалась качественно иная модель международных отношений без превосходства одной расы над другой требовались эффективные механизмы предотвращения катастроф, подобных той, которую спровоцировали фашистская Германия и ее единомышленники — страны Оси. На эту роль и выдвигалась ООН как наднациональный институт решения споров.
В реальности, однако, произошло иначе. Доминирующее положение в новой структуре присвоила так называемая «Большая тройка» — Советский Союз, вышедший из войны военной супердержавой, Америка, чье влияние в Европе и Азии резко возросло, и дряхлеющая Англия, за спиной которой еще пока маячила Великая Британская империя. Именно они занялись переустройством послевоенного мира и перераспределением сфер влияния. Именно они после знаменитых конференций в Тегеране в 1943-м, Думбартон-Оксе в 1944-м и Ялте в 1945 годах на правах постоянных членов вошли в Совет Безопасности ООН — орган, принимающий узловые решения регионального и глобального масштаба.
Что касается Франции и Китая, то они проникли в Совет Безопасности как бы с «черного хода». После унизительного поражения от фашистов и оккупации только авторитет Иосифа Сталина, нуждавшегося в противовесе англо-саксонскому влиянию, позволил Франции войти в элитарный клуб. Китай на момент создания ООН не представлял собой ни суверенного государства, ни целостного образования как такового. Его экономический, военно-технический, финансовый и любой другой — кроме демографического — потенциал был ничтожен в сравнении с другими гигантами, основавшими ООН. Две противостоящие друг другу стороны — компартия и националисты — полностью зависели от помощи своих иностранных патронов — США и СССР соответственно. Тем не менее Китай вошел в круг избранных. Идея принять КНР в Совбез принадлежала Уинстону Черчиллю, который убедил президента Рузвельта согласиться с ней. Сталин, видимо рассчитывая на хорошие шансы своего союзника Мао Цзэдуна в гражданской войне, также не видел смысла возражать кандидатуре Китая.
Увы, дискриминационный принцип при выработке и принятии важнейших решений в стенах ООН был заложен изначально. Достаточно сказать, что резолюции Совета Безопасности обязательны для всех. При этом любой из пяти постоянных членов СБ обладает правом вето в случае, если то или иное решение ущемляет его интересы.
Примерно по тому же принципу распределены и привилегии в области обладания ядерным оружием, коими довольствуются США, Россия как правопреемница СССР, Великобритания, Китай и Франция. Они же являются своего рода «гарантами глобальной безопасности». Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в этом смысле играет роль юридического обоснования этого статус-кво. Он же дает право «главенствующей пятерке» на корню пресекать ядерные амбиции любого претендента.
С начала 1990-х, когда США превратились в единственную супердержаву, а глобальная система сдержек и противовесов ослабла, прежние рецидивы постепенно стали превращаться в норму. ООН, по выражению некоторых дипломатов, превратилась в «девицу легкого поведения», угождающую тому, кто сильнее и больше заплатит.
Оказывая давление через различные каналы, спекулируя на тему о своих членских взносах (США — крупнейший донор ООН), в Вашингтоне навязывали всемирной организации собственную трактовку тех или иных проблем, продвижение выгодных им одним резолюций. Ответные попытки проводить самостоятельную линию нередко попросту игнорировались, а то и натыкались на опалу. Так было, в частности, при фактическом смещении прежнего Генерального секретаря ООН египтянина Бутроса Гали и его замене на более сговорчивого представителя Ганы Кофи Аннана.
В результате страны, проводившие не совсем адекватную с точки зрения Белого дома внешнюю политику, оказывались в немилости ООН, будь то Югославия или Куба, Ирак или Сирия, Ливия или Палестина, Венесуэла или Никарагуа, Ливан или Иран. Над головами таких режимов, которых записывали то в «изгои», то в «ось зла», тут же зависала дубинка в виде международных санкций, экономической блокады, прочих репрессивных мер. Но даже те редкие прецеденты, когда Мадлен Олбрайт, Ричарду Холбруку, другим представителям США в штаб-квартире ООН не удавалось «протащить» свои варианты резолюций, Белый дом не особенно-то обременялся мнением мирового сообщества. Как было, например, в ходе оккупации Ирака в 2003 году. Упомянутый выше Кофи Аннан тогда не проронил и реплики, осуждающей односторонние действия англо-саксонской военщины в обход Совета Безопасности, без мандата ООН. А ведь речь шла об агрессии на территории суверенной страны — полноправного члена организации.
Таким образом, налицо ветшание прежних принципов мироустройства, а вместе с ними и ООН. Кардинальному пересмотру подвергается, казалось бы, незыблемая прежде национально-государственная структура международных отношений. На наших глазах трансформируются такие общепринятые принципы, как уважение национального суверенитета, неприкосновенность территориальной целостности, отказ отдельных стран или группировок от произвольного применения силы. Взамен приходит право сильного. Находятся и новые обоснования: «Отдельное государство, которое не способно контролировать терроризм на своей собственной территории, тем самым теряет обычные преимущества суверенитета, включая право быть оставленным в покое. Другие правительства, включая Соединенные Штаты, получают право вмешательства».
Трудно не согласиться с теми аналитиками, которые уверены — не будь силовых акций США, скажем, в Сербии в 1999 году, Афганистане в 2002 году или Ираке в 2003 году, Россия вряд ли посмела бы напасть на Грузию в августе 2008 года. Джинн вседозволенности выпущен из кувшина, и первыми это сделали в Белом доме, Россия стала второй — кто следующий? А что если такое поведение позволит себе какой-нибудь из зарождающихся центров силы в отношении Казахстана? Перспектива, надо сказать, пугающая.
Кредит доверия к ООН между тем стремительно иссякает, в частности со стороны стран Третьего мира, где универсальная организация все чаще воспринимается в роли обслуживающего исключительно западные интересы инструмента. Примечательно, что вместо движения во встречном направлении на самом Западе то и дело раздаются голоса, к примеру, о замене Организации Объединенных Наций «Большой восьмеркой». Это вовсе исключило бы все остальные государства из процесса принятия решений.
А ведь ООН когда-то называли «лучшим изобретением человечества в ХХ веке», с ней связывались надежды на цивилизованное разрешение споров между государствами, коллективное противодействие вызовам времени, в частности природным и техногенным угрозам, международному терроризму, религиозному экстремизму, национальному сепаратизму, эпидемиям и прочим бедствиям. За свою 60-летнюю историю ООН худо-бедно справлялась со своими функциями. Но наступают другие времена. И вся трагедия в том, что «лучшее изобретение», несмотря на потуги многих стран усилить его роль, провести реформы, не работает, а новых механизмов пока не создано. И очень не хотелось бы, чтобы для реанимации международного права в облике ООН или какого-либо иного образования потребовалось бы пережить еще одно вселенское потрясение.
