Бег на месте

Досым Сатпаев, директор Группы оценки рисков (ARG)

Последние два года Казахстан живет в условиях повышенной мобилизации. В 2007 году это была политическая мобилизация после прошедших парламентских выборов, внесенных конституционных изменений и новых конфликтов в элите. Но в 2008-м, году речь шла уже об экономической мобилизации в ответ на жесткие удары мирового финансового кризиса, чему посвящены сейчас многие заседания правительства, дискуссии на страницах печати и многочисленные прогнозы, в основном пессимистичные. Плюсом является то, что по причине экономической стагнации у государственных структур все-таки появился полезный опыт общения с «дольщиками», «ипотечниками», «бюджетниками» и всеми теми, которых наши чиновники любят называть «народ Казахстана».  По крайней мере теперь этот народ многие «слуги народа» будут знать в лицо.
В то время как премьер-министр и правительство активно меняли экономическую повестку дня, президент страны наконец расставил точки над i по всем актуальным вопросам политического развития Казахстана, открывая очередную сессию парламента. Многие из них обсуждались еще с весны 2008 года, как, например, внеочередные парламентские выборы, которые, по заявлению президента, нет смысла проводить ранее 2012 года. Но это не говорит о том, что данный сценарий не лежит в администрации президента, так как повод для проведения досрочных выборов, как показали прошлогодние парламентские выборы, можно найти всегда. Тогда основным поводом стали изменения и дополнения в Конституцию страны. Формально на открытии II сессии Парламента РК было объявлено о начале нового политического сезона, фактически же была представлена очередная «дорожная карта» движения страны на ближайший год. И многое в ней осталось от прежних президентских установок на поддержание политической и экономической стабильности, а также выполнение всех ранее взятых на себя социальных обязательств. Без изменений остался тезис о необходимости формирования парламента с участием не менее двух политический партий. Стоит отметить, что незадолго до этого этот тезис еще раз прозвучал из уст главы государства на открытии 17-й ежегодной сессии Парламентской Ассамблеи ОБСЕ. Хотя справедливости ради стоит напомнить, что идея о двухпартийности поднималась им еще в прошлом году, когда на VI заседании Государственной комиссии по разработке и конкретизации программы демократических реформ президент заявил, что мажоритарный принцип формирования парламента наиболее оптимален для двухпартийных систем. Но, как известно, ставка была сделана на пропорциональную систему, что и привело к появлению однопартийного парламента.
Но несмотря на это в конце декабря текущего года нижняя палата поддержала данное предложение главы государства, решив внести изменения в Конституцию. Комичность ситуации состоит в том, что многие из нынешних «сторонников» двухпартийной системы еще совсем недавно с пеной у рта доказывали обратное, а именно объективность и необходимость доминирования в стране только одной пропрезидентской партии как гаранта стабильности.
Получается, что на данный момент единственным, что может презентовать Казахстан в качестве определенного шага в сторону политической либерализации, являются упомянутое решение создать двухпалатный парламент, а также недавние правительственные поправки в законы, регулирующие деятельность СМИ, политических партий, а также затрагивающие избирательную систему Казахстана. Насколько известно, на скорейшем принятии поправок именно в эти законы настаивала Германия как один из активных лоббистов нашей кандидатуры на пост председателя ОБСЕ. Кроме этого, в уходящем году была принята государственная программа «Путь в Европу», которая должна была показать серьезные намерения Казахстана активно войти в европейскую систему международных отношений. Все это надо было сделать в преддверии очередного заседания Совета министров иностранных дел стран ОБСЕ, которое прошло в начале декабря текущего года. Конечно, многие понимают, что председательствование Казахстана в ОБСЕ будет экспериментом, результаты которого никому не ясны. С другой стороны, этот шаг будет говорить о том, что данная организация действительно открыта для сотрудничества с другими постсоветскими странами. В этом случае ее позиции могут укрепиться на территории бывшего СССР, так как появится доверие по отношению к ней со стороны тех государств, которые часто любят критиковать ОБСЕ за то, что она является пятой колонной Запада. Еще одним плюсом может быть то, что благодаря Казахстану, по крайней мере в течение года, многочисленные проблемы и угрозы в Центральной Азии, возможно, будут обсуждаться международным сообществом более активно. Кроме этого, как заявил премьер-министр Казахстана Карим Масимов, надо использовать предстоящее председательство республики в ОБСЕ для выражения позиции Казахстана относительно преодоления глобального финансового кризиса, высказывая свою позицию от имени стран, которые не входят ни в G-20, ни в БРИК, ни в Евросоюз.
В это время внутри страны эксперты почти целый год рассуждали о том, какого спарринг-партнера представят для партии «Нур Отан» и из какой «глины» его будут лепить: «умеренно-оппозиционной» или по аналогу партии «Асар». Некоторые из числа оптимистов даже уверенны, что на эту роль могут претендовать ОСДП, которая на прошлых парламентских выборах заняла формально второе место, и даже партия «Азат». Скорее всего, этот оптимизм базируется на той компрометирующей информации в виде телефонных разговоров, которая явно указывала на довольно тесные связи оппозиционных деятелей с действующей властью в лице некоторых ее представителей.
Понятно, что с политтехнологической точки зрения легче сделать ставку на более предсказуемые «Ак Жол» и «Адилет», где лидеры этих партий довольно управляемы. Хотя если собрать вместе политических карликов, то вряд ли получится великан. Тем более трудно сохранить собственную политическую форму, если тебя переварили в желудочном соке политической лояльности к власти. Такова судьба всех партий, которые перешли на ту сторону, не поняв, что они делали на этой. К тому же, как показывает опыт «Нур Отана», простое объединение «диванных партий» под крышей одной грозит превратить партию в банку с пауками, где конкурирующие группировки начнут очередную возню вокруг партийной кассы и руководящих позиций.
С другой стороны, пример партии «Асар» показал, что можно создать очередной политической проект практически с нуля. Но на это потребуется больше времени и финансовых средств, хотя, зная партийную номенклатуру, можно предположить, что уже есть большое количество желающих предложить именно этот вариант в надежде получить доступ к будущим денежным потокам на ее раскрутку. Тем более история с добровольно-принудительным способом формирования партийной кассы «Нур Отана» за счет крупного бизнеса хорошо показала, как можно легко делать деньги, прикрываясь именем президента.
При этом опыт партии «Асар» в свое время выявил две серьезные проблемы, которые могут возникнуть у любой политической силы, стремящейся на место второй пропрезидентской партии. Речь идет о синдроме «конъюнктурной дезориентации», когда политическая и бизнес-элита будет находиться в состоянии неопределенности по поводу того, на кого все-таки сделать ставку. Плюс к этому возникает вопрос о том, какую идеологическую нишу займет новая партия, учитывая, что «Нур Отан», как слон в посудной лавке, занял все свободное пространство, решив объять необъятное, покрыв собой все электоральные группы.
По логике вещей спарринг-партнер «Нур Отана» может сделать ставку на две политические ниши: национал-патриотическую, которую сейчас усиленно пытаются занять ОСДП и «Азат», а также, в условиях ухудшающейся социально-экономической обстановки, левоцентристскую, где до сих пор присутствует слабеющая КПК.
Но все это политтехнология, в то время как американский политолог Валлерстайн призвал экспертов смотреть на ту или иную проблему не с точки зрения «событийно ориентированного подхода», а с позиций «структурно ориентированного анализа». И если сводить политический анализ только к обсуждению того, какая партия попадет в парламент, а какая нет, следуя в фарватере принятых политических решений, то это будет напоминать бессмысленный спор средневековых схоластов по поводу того, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы. По сути, не столь важно, будет ли в Казахстане двух- или многопартийная система, 7 или 3%-ный избирательный порог. Гораздо более важно понять, приведет ли принятие данного политического решения к изменению и модернизации действующей политической системы или нет. Ведь логика развития партийной системы Казахстана подчиняется политической конъюнктуре, которая сильно зависит от интересов власти. В условиях, когда партийная регистрация в Казахстане — это не столько юридическая, сколько политическая процедура, через которую проходят только те политические партии, которым власть определяет собственную нишу исходя из разработанной стратегии становления управляемой партийной системы, не так уж важно, 50 000 членов у вас или 40 000. Ведь регистрация партии в Казахстане — это не получение права на политическую борьбу, а, скорее, предоставление свидетельства о том, что она еще может немного пожить, не мешая власти.
Поэтому неудивительно, что в Казахстане жизнь партий, как у бабочек, очень короткая и зависит от политической конъюнктуры, которую, кстати, определяет не политическая конкуренция, а тактические разработки властных идеологов. Более того, то, что в Казахстане называется партиями, таковыми на самом деле не являются. Партии могут существовать только в том обществе, где есть четкая социальная стратификация. У нас же партийные организации искусственно создаются как по шкале политической ориентации, так и посредством подгонки под них конкретных электоральных групп. Так было с «Нур Отаном», так, скорее всего, будет и с его партийным двойником.
Это значит, что партийная архитектоника в стране не будет стабильна до тех пор, пока не сократится количество искусственных партийных образований и на их место не придут классические электоральные партии. Их превращение в реальный инструмент представительства социальных интересов возможен при четырех условиях: 1) реформирование всей избирательной системы, а не ее отдельных элементов; 2) повышение функциональной роли многопартийного парламента, но это возможно только в условиях изменения механизма формирования нижней палаты по партийным спискам; 3) развитие плюралистического информационного пространства, которое откроет доступ всем партиям к центральным СМИ; 4) сокращение сферы влияния элитных групп давления. В последнем утверждении нет ничего парадоксального, так как опыт других стран показал, что при слабой партийной системе действуют достаточно мощные и активные лоббистские группы и наоборот. Поэтому неудивительно, что группы давления в Казахстане часто имеют гораздо больше влияния на процесс принятия политических решений, чем наши эрзац-партии.
Что касается оппозиции, то при любом варианте развития политической ситуации в Казахстане она до сих пор находится в состоянии политической неопределенности, несмотря на полусекретные встречи лидеров казахстанской оппозиции с главой государства, оставившие больше вопросов, чем ответов. Хотя объективности ради стоит отметить, что когда мы говорим о казахстанской оппозиции, всегда следует иметь в виду несколько важных моментов. Во-первых, не все зависит от самой оппозиции. Многие вопросы упираются в существующие правила политической игры, которые мешают оппозиции развернуться во всех направлениях. Следовательно, менять надо саму политическую систему. Во-вторых, риск-менеджмент не помешает и самой оппозиции — слишком много уязвимых мест у нее самой. Самым главным является сохраняющаяся оторванность от народных масс. Это видно хотя бы по тому, как неумело оппозиция пользуется благоприятной для нее социально-экономической обстановкой в стране, которая формирует широкие протестные настроения в разных социальных слоях как реакцию на кризисные процессы. Конечно, в уходящем году можно было наблюдать определенные политические проекты, как, например, инициатива ОСДП по созданию «Халык Кенесы» или предложение от партии «Азат» создать антикризисное совещание.
Интересно то, что данное совещание оппозиция рассматривает как альтернативу действующему правительству, так как итогом ее деятельности должна быть не только программа неотложных мер по преодолению кризисных явлений, но и появление некоего «заместителя» президента по социально-экономическим вопросам, пользующегося доверием широких слоев населения. Судя по всему, речь идет о ком-то из оппозиционных лидеров. С другой стороны, возникает такое ощущение, что сами оппозиционеры не очень-то верят в реализуемость своих предложений. И здесь можно согласиться с вполне здравой мыслью, которая прозвучала не так давно на одной из экспертных встреч: мы, скорее всего, теряем время, делая акцент лишь на борьбу с кризисом и его последствиям, а также выступая против конкретных персон во власти, в то время как более важной является разработка проекта будущего Казахстана после кризиса, так как если мы этого не сделаем сами, будущее достроят для нас и за нас.

Карим Масимов: "Надо использовать предстоящее председательство республики в ОБСЕ для выражения позиции Казахстана относительно преодоления глобального финансового кризиса, высказывая свою позицию от имени стран, которые не входят ни в G-20, ни в БРИК, ни в Евросоюз".