Битва за евразию

Оцепенение, царящее на мировых рынках капиталов и услуг, сузило наше восприятие окружающей действительности до курсов валют, темпов инфляции, биржевых сводок, стоимости акций, словом, всего того, что связано исключительно с экономикой. Хотя остальные проблемы вовсе не испарились. Возможно, в отсутствие внимания они даже мутируют в более уродливые формы. Безусловно, одной из них является сфера политики, особенно международной, которая именно сейчас переживает болезненные трансформации. Страны СНГ в этом ряду не составляют исключения, более того, стоят на пороге серьезных вызовов.

С момента крушения «красной империи», хоть и с разной степенью интенсивности, борьба за влияние на постсоветском пространстве имеет непрерывное продолжение. Основные действующие лица: Россия в качестве некогда остова СССР, США в образе гегемонствующей державы и Китай как зарождающийся центр силы. В условиях дезинтеграции все другие страны СНГ пребывают скорее в роли объектов воздействия, чем субъектов, способных проводить самостоятельную линию. Такова данность, что в лучшем случае их удел — маневрировать между интересами глобальных игроков. Основная ставка в этой борьбе — занять доминирующие позиции в Евразии, оттеснив конкурентов. Ставка, которую американский стратег Збигнев Бжезинский обозначил следующим образом: «Тот, кто контролирует Евразию, будет контролировать весь мир».
В обобщенном виде с 1991 по 2003 год здесь шло усиление американского вектора. Несмотря на эпизодические подвижки, Россия раз за разом сдавала позиции от Балтики до Центральной Азии. Китай хоть и действовал более выверенно, но не смог добиться существенного перевеса даже среди непосредственно граничащих с ним республик.
На втором этапе, с 2003 по 2008 год, в силу целого ряда обстоятельств наметилось ослабление американского фактора в СНГ, в том числе под воздействием Пекина и Москвы. В этой парочке уже последняя перехватывает инициативу, в чем нашли отражение не только резкий скачок российской экономики, восстановленная Путиным вертикаль власти, что потянуло за собой рост державного могущества. Немаловажное обстоятельство — историческое тяготение многих народов СНГ именно к России, интегрирующий ресурс русского языка, роль русскоязычных диаспор. При этом сама Россия лучше других осведомлена об особенностях элит, сильных и слабых сторонах, ментальности, если хотите, соседей по бывшему «советскому общежитию».
Но с 2008 года ситуация кардинально меняется. Кремль продолжает задавать тон. С той разницей, что если прежде там предпочитали избегать острых углов в отношениях с «ближним зарубежьем», то теперь решают стратегические задачи наступательно, не обременяясь тем, как это воспримут партнеры по интеграции или что скажут в мире.
Именно эти перемены в поведении констатировал президент Дмитрий Медведев, требуя от своих дипломатов «агрессивно отстаивать интересы РФ на международной арене». Именно это нашло практическое воплощение в кровавых событиях на Северном Кавказе в августе 2008-го, газовом конфликте с Украиной уже в январе 2009-го, перманентном давлении на прибалтийские республики и т.д. Между тем напористость Москвы начинают испытывать на себе и традиционно лояльные партнеры в так называемом «ближнем зарубежье». Примечательно, что само понятие «ближнее зарубежье» вошло в обиход еще в конце 1991 года и подразумевало не столько географическую, сколько политическую семантику. Ибо, в соответствии с ним, непосредственно граничащие с Российской Федерацией Финляндия или Польша причислились к «дальнему зарубежью», а Киргизия, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, удаленные тысячами километров, — к «ближнему». Сей подход, понятно, означал акцент на особом внимании Кремля ко всем государствам, возникшим на почве Советского Союза, — на начальном этапе лишь условном признании их суверенитета. Показателен следующий эпизод: прибыв с официальным визитом в Казахстан в 1993 году, тогдашний премьер-министр России Виктор Черномырдин, дивясь подобающей церемонии, выпалил: «Вот делов наворотили: Казахстан — уже заграница!»
Ну а глобальный экономический кризис только подливает воду на российскую мельницу. Америке с грузом нерешенных проблем в Ираке и Афганистане сейчас не до СНГ. Китай также бросил все силы на удержание своей экономики на плаву, не говоря уже об игроках средней величины, будь то в Европе, Азии или мусульманском мире.
Да, экономика России также испытывает определенное напряжение. Но положение других стран на постсоветском пространстве куда серьезнее: как минимум три из них находятся в преддефолтном состоянии, причем на пике кризиса, который, по утверждению экономистов, придется на весну 2009 года, эта цифра грозит увеличиться. Сама экономика во все времена рассматривается в тесной привязке к политике. В конечном итоге режимы экономического благоприятствования, покровительства и помощи или, напротив, диктата, эмбарго и санкций во многом сопряжены с приоритетами внешней политики. Что особенно выпукло проявляется в периоды потрясений, подобных нынешнему. Ведь не секрет, что поддержка российских инициатив со стороны соседей по СНГ во многом связана с возможностями Москвы помочь им в решении текущих экономических задач. Более того, она дает уникальный шанс восстановить единое экономическое, а то и политическое пространство под собственной эгидой.

Ближе к делу
Первыми негативы глобального финансового кризиса ощутили на себе республики на балтийском побережье, многие годы являвшие собой образцово-показательные прозападные демократии на площадке бывшего СССР. «Прибалтика — банкрот» — так емко охарактеризовал состояние дел в балтийской «тройке» руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин. Правда, ожидать, что кризис сблизит Россию и прибалтийские республики, вряд ли стоит. Вектор их развития лежит строго на Запад, однако экономические неурядицы способны несколько сгладить имевшиеся прежде обиды, а также заставить с большей осторожностью относиться к настроениям Москвы.
На самом чувствительном для России участке СНГ Украине финансовый кризис наложился на хронический кризис в жизни политической. И нынче о неминуемом крахе украинской экономики говорят не только оппозиционеры, но и чиновники. А вот лидер Международного евразийского движения Александр Дугин даже прогнозирует повторение Голодомора на Западной Украине. В этих условиях, по его мнению, Киев окажется перед угрозой аннексии либо со стороны Запада, либо России. «Выиграет тот, кто первым введет танки», — пугает Дугин. Впрочем, более вероятным представляется другой сценарий. Президент Ющенко покинет политический олимп, к власти придут более терпимые к России лидеры, и как итог Москва предоставит Киеву в обмен на политические и экономические уступки (в том числе и транзитную «трубу») помощь.
В не менее тяжелом положении оказался соратник Украины по антироссийскому блоку ГУАМ — Грузия. Несмотря на оптимистичные заявления президента Михаила Саакашвили, преодолеть воздействие глобального кризиса будет чрезвычайно трудно. По темпам обесценивания национальной валюты страна вышла на второе место в СНГ (первое место за Украиной). Само «экономическое чудо» Грузии в основном строилось на безудержном вливании средств из-за рубежа. Поэтому сейчас, когда вместе с разочарованием политикой Тбилиси иссякли и финансовые инъекции Запада, кресло под Саакашвили зашаталось. Следовательно, и здесь, по подобию «оранжевых» на Украине, нельзя исключать варианта с восхождением на властный олимп пророссийских сил.
На покровительство восточного соседа обращены взоры и Белоруссии. В отличие от МВФ и других финансовых доноров Запада, Москва быстро откликнулась на призыв о помощи, выделив кредит в $2 млрд, и установила льготные цены на энергоносители. В ответ Минск превратился в удивительно сговорчивого парня. Россия стала хозяйкой экспортного газопровода, идущего по территории Белоруссии. Создание таможенного союза, взаиморасчеты в рублях, формирование единого экономического пространства — все эти проекты, инициированные из Москвы, также находят в Минске мгновенное одобрение. Последний пример: в феврале 2009 года Россия и Беларусь договорились создать единую систему ПВО и совместной охраны внешних границ.
У прежних рекордсменов СНГ по темпам роста ВВП — Казахстана и Азербайджана — также хорошего мало. Стремительное падение мировых цен на энергоносители привело к сокращению доходов. Правда, солидный запас прочности, накопленный за годы нефтяного бума, пока, в условиях кризиса, дает некоторый запас прочности. Но в сравнении с Азербайджаном у Казахстана дела обстоят посложнее. Помимо экономического, ряд экспертов не исключают возможность дефолта государственного. Причем, как полагает российский исследователь Михаил Яковлев, кризис может быть спровоцирован извне.
На другом конце такие страны, как Молдавия и Армения, переживают кризис относительно спокойно. Экономисты этот факт объясняют просто: они закрыты от мировой экономики, и всё происходящее на глобальных рынках их мало трогает.
Нечто подобное наблюдается в ряде стран Центральной Азии. В Туркмении процессы, проистекающие внутри, лишь отчасти напоминают экономические. Курс национальной валюты строго корректируется государством, банковская система как таковая отсутствует. Узбекистан, Киргизия и Таджикистан также относятся к разряду стран, ведущих натуральное хозяйство, и их включенность в мировую экономику находится практически на нулевой отметке. Однако рикошетом кризис бьет и по ним. Пожалуй, главный среди вызовов — это проблема гастарбайтеров, работающих в России и Казахстане. Денежные переводы рабочих-мигрантов в иных случаях сопоставимы с национальными бюджетами, и массовое возвращение гастарбайтеров, не нашедших себе применения в новых социально-экономических условиях, способно породить болезненные спазмы.
Здесь, как и в предыдущих случаях, возможности выхода из тупика чаще других связывают с Россией. Показательно, как недавно президент Киргизии Курманбек Бакиев объявил о закрытии американской военной базы «Ганси» в бишкекском аэропорту «Манас». Это заявление он сделал после переговоров с Дмитрием Медведевым в Москве. Объясняя мотивы решения, Бакиев посетовал, что не удалось найти взаимопонимания с американскими партнерами о материальной компенсации. С Кремлем решить этот вопрос оказалось намного проще. Цена вопроса — $2 млрд. Именно такая финансовая помощь была оказана Бишкеку. Если сопоставить эту цифру с той, которую американцы платят за аренду военной базы «Ганси» ($17,5 млн) плюс $130 млн на поддержку различных программ, то выбор Бакиева понять несложно. Впрочем, киргизы еще летом 2005-го настаивали на уходе американских солдат со своей территории. Тогда конфликт удалось замять путем выделения Штатами дополнительных объемов денег Бишкеку. Сейчас, со второго захода, авиабазу, видимо, все же удастся закрыть.
Между тем серьезным экзаменом на прочность в период кризиса становятся социальные болезни, проблемы коррупции, расслоения общества, безработицы. При том что откат от демократии наблюдается почти на всем пространстве СНГ, где зажимается оппозиция, НПО, расширяются институты пожизненного президентства, что ведет к маргинализации общества со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая угрозу дестабилизации ситуации. На случай, если дойдет до насилия, такие страны могут рассчитывать только на «содействие и понимание» России. Это хорошо иллюстрирует история с закрытием американской базы в Ханабаде в 2005 году. Тогда подвигнуть узбекского президента Ислама Каримова на столь радикальный шаг помимо торгово-экономических рычагов и навязчивых уговоров партнеров по ШОС (Россия и Китай) позволили полярно противоположные взгляды на андижанские события. На фоне обструкции, устроенной США и Европой против действий Ташкента, Россия предусмотрительно сдержанно восприняла действия каримовского режима.
Таким образом, под шумок глобального финансового кризиса, разговоров о противодействии НАТО, защите коллективных интересов, борьбы с терроризмом и так далее Россия методично отвоевывает утраченные позиции в «ближнем зарубежье».
В плоскости экономической Кремль успел озвучить намерение построить на базе ЕврАзЭС аналог Евросоюза, ведущая роль в котором будет принадлежать России. Уже этой весной планируется юридически оформить таможенный союз, с последующим созданием единого экономического пространства. Пока под эти проекты подписались собственно Россия, Казахстан и Белоруссия, но в перспективе планируется присоединение Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. В частности, достаточно соблазнительно смотрится предложение по созданию специального фонда содействия членам ЕврАзЭС в $10 млрд для преодоления финансового кризиса. И хотя он называется совместным, очевидно, что основное бремя по его наполнению понесет Россия. При этом долгосрочные дивиденды, в том числе политические, будет извлекать она же.
В военно-политической сфере особую роль приобретает ОДКБ, снова под патронажем Москвы. На февральском саммите организации все семь лидеров стран-участниц поддержали идею России о создании коллективных сил оперативного реагирования (КСОР). Это означает преобразование в перспективе ОДКБ в полноценный военный блок. Примечательно, что в кризисные моменты соединение будет подчиняться Совету коллективной безопасности, который находится в России, равно как и будущее место постоянной дислокации КСОР. Симптоматично и то, что предусматривается внести в нормативные документы организации положение о приоритете обязательств внутри ОДКБ перед любыми договорами о военном сотрудничестве с другими странами.
Ну а если присовокупить сюда тот арсенал средств, которыми обзавелась и, не особо церемонясь, продолжает обзаводиться Россия в СНГ (инфраструктурные и промышленные объекты, инвестиции, совместные предприятия, газо- и нефтепроводы, банки, военные базы, СМИ, долги и многое другое), то потуги к обретению Россией статуса гегемона в масштабах бывшего СССР выглядят вполне реалистичными.

Cиндром «старшего брата»
После коллапса СССР его осколки по-разному пытались выстраивать свои отношения с Москвой. Общая тенденция сводилась к избавлению от опеки былой метрополии, занятию пускай скромной, но собственной сбалансированной и максимально адаптированной под защиту национальных интересов ниши на мировой арене. Что ж, выросшие из одних штанов постсоветские страны подошли к 18-летнему рубежу независимости на разных ступенях развития экономики, укрепления государственности. Но синдром «старшего брата» не исчез, независимо от того, положительный или отрицательный смысл вкладывается в это понятие. В России долгое время старались не выпячивать этот вопрос, хотя необходимость доминирования на одной шестой части земной суши всегда считали краеугольным камнем в реанимации статуса великой державы. И с течением времени те, кто симпатизировал РФ, привязались к ней сильнее, противящиеся, несмотря на все усилия, похоже, двигаются к схожему результату.
Еще в 2000-м на заре президентского марафона Владимир Путин заявил: «Последние десять лет мы только отдавали, теперь будем только брать». Не случайно уже в 2008-м нынешний хозяин Кремля Дмитрий Медведев развил этот посыл: «Нам принадлежит особая роль и миссия на территории бывшего СССР». И, похоже, «старший брат» активно собирает камни, ненавязчиво приучая других к мысли о возврате к прежним временам.