Шаг вперед, два шага назад

Магжан Куанышбаев

Казахстанский бизнес, как и любой другой, — плоть от плоти своей страны. И все светлое либо, наоборот, темное, что попадалось на пути Казахстана, напрямую отзывалось на самочувствии предпринимательства. Оттого, наверное, давно приевшаяся история с граблями повторяется из раза в раз. Но поразительно во всем этом другое — способность «людей дела» выживать в агрессивной среде.

За свою недолгую жизнь отечественный бизнес пережил несколько этапов.
Первые квазипопытки наладить частный бизнес предпринимались еще на излете СССР. Тогда, в конце 1980-х, чтобы хоть как-то сгладить нарастающие социально-экономические проблемы в обществе, стимулировать инициативу, союзное правительство санкционировало развитие кооперативов. Это дало возможность не только пробудить предпринимательскую жилку после 70-летней летаргии, но и вывести «на свет» существовавших на тот момент «теневиков» и «цеховиков». У населения за прежние годы образовались значительные избыточные средства, которые действующая экономическая система не позволяла реализовать в производстве и потреблении.
Закоснелая плановая экономика все хуже справлялась с распределительными и контрольными функциями. В условиях закрытости огромного рынка это привело к дефициту и снижению качества товаров. На этой почве и расцвел теневой бизнес. В большей части ему приписывали преступный, антиобщественный характер. Но именно во второй половине 1970-х и начале 1980-х, а не в период горбачёвской перестройки, возникла советская мафия, воплотившая сращивание криминальной элиты («воров в законе»), теневого бизнеса и власти.
Впрочем, по-настоящему развернуться данная инициатива не могла по определению. Сама социалистическая система с ее отрицанием частной собственности, уравниловкой, порицанием эксплуатации чужого труда служила главным тормозом в становлении бизнеса. Поэтому кооператорство в Союзе было, скорее, исключением из правил.
Настоящую летопись казахстанского бизнеса, как и других партнеров по СНГ, по праву можно вести с 1991 года. Но ее изложение уместно предварить классическими примерами, тем более что, в отличие от других секторов экономики, именно бизнес, особенно малый и средний, несет на себе громадную социальную функцию, являясь своеобразной кузницей среднего класса. Того самого, без которого нельзя построить крепкое государство, свободное от олигархического давления на экономику, достойный уровень занятости населения, рассудительный, но неравнодушный электорат.
В принципе, секрет процветания западных стран, а вместе с ними и граждан, довольно прост. Государство создает для жителей равные стартовые возможности. Прежде всего это касается законодательства и, конечно, социальных гарантий. При этом власти предпочитают избегать экономических потрясений и политических скачков. Граждане же, кропотливо строящие свое благосостояние, а вместе с ним и могущество страны, знают, что успех их бизнеса не зависит от капризов и аппетитов очередного министра. Ключ к счастью и достатку находится в собственных руках. Стабильность законов, экономики, политики стала основой для возникновения обеспеченных, уверенных в будущем людей.
Но проблема казахстанского бизнеса состояла как раз в том, что его развитие имело мало общего с тем, как должен развиваться классический бизнес.
Да, с первых дней обретения независимости поддержка МСБ была объявлена приоритетной сферой государственной экономической политики. Более того, многие надеялись прогулочным шагом пройти этап накопления капитала. Жизнь показала иное. Без рецидивов «дикого капитализма» обойтись не удалось. Активные приватизационные инициативы способствовали образованию капиталов, созданных практически на ровном месте, с присвоением активов, созданных во времена СССР. Самые лакомые куски оказались в руках директоров крупных предприятий и бывших партократов. Понятно, что данный процесс отличался экономической неэффективностью и социальной несправедливостью, и сегодня всплывают все новые факты, иллюстрирующие беззастенчивое разграбление государственной собственности. Но именно оттуда берет истоки крупный бизнес, который в ряде случаев обрел черты семейного подряда.
В отличие от крупного, малый и средний бизнес (МСБ) пытался жить своей жизнью. В условиях нахлынувшей свободы и эйфории как грибы после дождя появилось бессчетное количество бирж, банков, отдаленно напоминающих классические образцы. На самом деле термин «бизнес по-казахски» в этот период характеризовал бестолковую «тусу» с деньгами, от которой никто ничего не зарабатывал и только все друг другу были должны и пытались кинуть бизнес-партнера. «Крыша», «откат», заказные убийства, игра мускулами и откровенный рэкет — вот что в реальности определяло в тот период будни отечественного бизнеса. Достаточно вспомнить фильм «Жмурки» Алексея Балабанова. При всей сюрреалистичности картины она дает вполне правдивое представление о том времени. Но если семь-восемь лет тому назад подобное кино вряд ли попало бы в разряд комедийных, то сейчас фильм вызывает исключительно веселую ностальгию.
Между тем исторически сложилось так, что в Казахстане (подобный синдром наблюдался и в остальных республиках СНГ) крупный бизнес сосредоточился в основном на сырьевом секторе экономики. В торговле, сфере услуг, а главное — обрабатывающих отраслях стали специализироваться в подавляющем большинстве субъекты МСБ, а это уже решало не только блок социальных задач, но и диверсификации экономики.
Во второй половине 1990-х отечественный бизнес постепенно начал выходить из тени, когда обладатели больших и не очень состояний ощутили, что работать нецивилизованно — не только опасно, но и нецелесообразно с точки зрения коммерческой выгоды. Шестисотые «мерсы», бордовые пиджаки, золотые цепи и прочие атрибуты принадлежности к касте бизнесменов растворились в дымке прошлого. Из полукриминальной, а часто и криминальной среды капиталы потекли в реальные секторы экономики. В этот период высокая маржа все чаще стала использоваться для создания хорошего имиджа компаний, развивались благотворительность и меценатство.
На этом этапе вслед за первой волной «людей дела» нахлынула вторая в лице так называемых «молодых интеллектуалов». Они — амбициозные руководители коммерческих структур, банков, компаний — представляли собой генерацию технократов и менеджеров новой формации, ориентированных на либеральные ценности и в большинстве своем получивших блестящее образование в России или странах Запада. Показательно, что эта «золотая молодежь» эпохи реформ в Казахстане была выращена и выпестована во многом благодаря личным стараниям Президента Нурсултана Назарбаева. По сути, эти самые «молодые интеллектуалы» (нередко их называют «младореформаторами») составили в нашей стране ту несколько запоздавшую контрэлиту, которая еще далеко не вытеснила, но серьезно потеснила прежние экономические и политические элитные группы.
На третьем этапе, который датируется началом 2000-х, бизнес начал активно включаться в партнерство с государством, понимая, что его интересы во многом зависят от лояльности и протекционистской политики властей. Тогда и были созданы крупные конгломераты, мультинациональные корпорации. Размеры маржи стали прямо пропорциональны размерам бизнеса, его умению проникать на другие рынки, успешно там работать, занимать свободные, а зачастую и отвоевывать несвободные ниши. Бизнес, особенно крупный, стал тесно сращиваться с представителями госструктур.
Что касается МСБ, который на протяжении многих лет горячо приветствовали с высоких трибун, то его развития так и не произошло. Промышленность в основной массе оставалась законсервированной. Та горстка счастливчиков, которые на гребне независимости сумели запустить свое «дело» и сколотить порядочный капитал, ничего сколько-нибудь ценного для своей страны не принесла. Перепродажа — вот что являлось главным слагающим их успеха. Увы, эта нехитрая финансовая схема могла обогатить только небольшую кучку приближенных к власти, а потому и держащихся на плаву бизнесменов. В масштабах же страны она губительна, что показали дальнейшие события.
Здесь одной из наиболее сложных проблем, не зависящей от человеческого или, точнее, чиновнического фактора, являлось отсутствие у большинства МСБ достаточных финансовых ресурсов для обеспечения собственных инвестиционных и оборотных потребностей. Все дело в противоречии, заложенном в период зарождения финансовой системы Казахстана, а именно в разнобое между подходами государства и частных банков: первому было необходимо диверсифицировать экономику, создавая фабрики, заводы, поднимая сельское хозяйство, тогда как вторые были настроены «отбить» деньги и извлечь максимальную прибыль кратчайшим путем — через финансирование рынка недвижимости и потребительского рынка. Крен в сторону этих двух секторов плюс манящая дешевизна внешних заимствований сыграет с БВУ злую шутку в 2007-м.
Между тем стабильные правила игры на казахстанском бизнес-поле так и не укоренились. Соответствующие законы, нормативно-правовые акты часто менялись, нередко путем лоббирования отдельными олигархами или группами влияния под свои конкретные нужды. Попытки государства «регулировать» частный капитал воспринимались как покушение на их благосостояние. Нередко это приводило к сворачиванию бизнеса или грубому отъему — явлению, известному как рейдерство, в иных случаях провоцирующему состоятельных людей уходить от налогообложения, использовать офшорные зоны, регистрировать бизнес за рубежом. Чтобы наладить диалог, задействовать ценный опыт, некоторые «младореформаторы» были рекрутированы во власть, получили министерские портфели. Эксперимент оправдал себя лишь частично, и, не найдя баланса интересов, часть бизнес-элиты подалась в оппозицию, большинство залегли на дно. К иммунитету от бандитских разборок у них прибавился иммунитет против корпоративного государства.
В 2001 году государство объявило об амнистии капиталов: «господа, платите — и не будет никаких последствий, независимо от суммы присвоенного!». Таким образом планировалось прекратить бегство капиталов, привлечь дополнительные финансовые средства в экономику Казахстана, которые были выведены из легального экономического оборота. Но акция не получила желаемого размаха. Не помогла даже демонстративная легализация имущества министром госдоходов Какимжановым, нажитого в пору предпринимательской юности. В итоге было легализовано всего $480 млн, из которых 80% пришлось на один Алматы. На фоне ежегодного на тот момент вывоза из страны от $1,5 до 2,5 млрд и многотысячной армии субъектов МСБ складывалось ощущение, что амнистию провели «для галочки». То ли доверия со стороны потенциально амнистируемых оказалось недостаточно, то ли обходные механизмы «отмыва» денег оказались выгоднее, но вряд ли бюджет страны много нажил от тех полумиллиарда баксов, которые удалось выжать в результате сомнительной с правовой и моральной точки зрения кампании. Ведь деньги все-таки пахнут. В 2002 году была проведена легализация имущества, которая принесла схожие весьма скромные результаты.
Плохую службу для развития МСБ сыграла также удачная ценовая конъюнктура на казахстанское сырье. Дармовые нефтедоллары подействовали на правительство расхолаживающе, притупили внимание к каждодневным заботам отечественных предпринимателей. При этом само законодательство, регулирующее бизнес-среду, продолжало действовать по принципу двойного стандарта для простых граждан и для ангажированных властью, а на одну фирму приходилось 57 контролирующих организаций. Как следствие, теневая экономика сохраняла прежние масштабы. Об этом можно судить, сопоставив следующие цифры: по официальной статистике, доля только малого бизнеса в ВВП страны составляет 10,4%, если же считать вместе с так называемым самозанятым населением, то эта цифра достигает реальных 35%.
Предпринимателей иногда сравнивают с бактериями, которые медленно, но верно размножаются в самых невыносимых условиях. Их не любит народ, доят налоговый инспектор и таможенник, при помощи пресловутого административного ресурса душат конкуренты, в чьих учредителях ходит то ли племянница какого-то министра, то ли сводный брат какого-то депутата или акима... Отсюда и неутешительный вердикт многих экспертов, которые констатируют отсутствие в Казахстане питательной среды для МСБ. И вот, наверное, почему 80% молодежи сегодня стремится на госслужбу, 15% в нацкомпании и лишь 5% думают о собственном бизнесе.
Начиная с 2007 года глобальный финансовый кризис привел к резкому сокращению банковского кредитования, снижению объемов строительных работ и падению общего спроса на товары и услуги. Это не могло не сказаться на показателях крупного, малого и среднего бизнеса страны. Принятые меры по поддержке, типа налоговых послаблений, моратория на проверки субъектов МСБ, удешевления кредитов со стороны БВУ, не нашли того энтузиазма, на который рассчитывали в правительстве. По состоянию на первый квартал 2009 года около 70% бизнеса уже подошло к банкротству и к предбанкротному состоянию. Сами предприниматели, особенно при условии анонимности, говорят о почти непреодолимых бюрократических барьерах, по-прежнему высоких налогах на МСБ и повсеместной коррупции. Если исходить из постулата, что сама коррупция — это реакция бизнеса на вмешательство государства, то бороться с ней надо, делая прозрачными законы и уменьшая полномочия чиновников. Пока борьба ведется диаметрально противоположным образом, через расширение полномочий силовых структур. К чему это приведет, понять несложно — бизнес просто свернется.

Комментарий независимого редактора:
Согласен со сравнением, сделанным в статье, что бизнес – это такая живучая бактерия. Во всем мире он приспосабливается к экстремальным условиям. Но конкретно в Казахстане ситуация ныне такова, что бизнес становится все более теневым. Так легче. Особенно на фоне кризиса, когда он сокращается, становится меньше, уходит в тень, пытается быть незаметным. Но к этому ли мы стремимся, к этому ли шли все предыдущие годы? Поэтому основная задача, которую предстоит решить – это прекратить кампанейщину и заняться созданием цивилизованных правил игры для бизнеса.