, 
Мартышкин труд, или Как не растерять то, что есть, в погоне за тем, чего уже нет
Во времена СССР в пику пропагандистским клише наподобие «загнивающего Запада» в ходу было выражение «Нам бы тоже так погнить». Много воды утекло с тех пор, однако оглядки на Запад, желание приблизиться к его стандартам сильны, как прежде.
Всякий раз, выезжая по тем или иным делам в Европу, не перестаю удивляться тому, как благополучно живут местные страны. При этом даже не имею в виду высокий уровень жизни, уют, культуру, верховенство законов, отсутствие взяток и многое другое, с чем обычно ассоциируется понятие «цивилизованность». Всегда умиляло чрезвычайно бережное отношение европейцев к природе. Жители сегодняшних Алматы либо Караганды, наверное, воспримут сюрреалистичной картину, когда в пруду в самом центре города вместо пустых бутылок и промышленных отходов плавают разноцветные рыбешки, листья деревьев не покрыты сажей и источают натуральный аромат, вместо выхлопных газов люди вдыхают чистый воздух. И все это на фоне другого общепризнанного факта — Европа является мировым индустриальным лидером.
Уже год как главные надежды на подъем экономики, а вместе с ней уровня жизни народа в Казахстане связывают с Программой по форсированному индустриально-инновационному развитию. И хотя сам документ рассчитан на пять лет, первые показатели вроде как впечатляют: введены в строй 152 индустриальных проекта на сумму более 800 млрд тенге; в «пилотном» режиме «Дорожной карты бизнеса-2020» одобрено еще 225 проектов общим объемом кредитов 100 млрд тенге. При этом, как утверждают в правительстве, из 7%-ного роста ВВП Казахстана в 2010 году около 2% были обеспечены за счет ФИИР. Но любая программа, даже самая умная, сопряжена с определенными рисками, которые порой могут привести совсем не к тому, на что рассчитывали.
Программа ФИИР — в своем роде преемник главной стратегии страны «Казахстан-2030», равно как почти всех заявленных прежде, но так и не заработавших программ, наподобие кластеров, СПК, 30 корпоративных лидеров, 50 конкурентоспособных стран и прочих. Есть ли логика в том, что объединение всех безуспешных программ в общее целое даст на выходе искомый результат? Сомнительно. Да и придется изрядно напрячься, чтобы разглядеть качественные отличия ФИИР от предшественников: одинаковый пропагандистский фон, одинаковые авторы и исполнители, одинаковый недостаток мониторинга проектов и контроля за финансовыми потоками, одинаково невнятные формы ответственности, одинаковые, в общем-то, приоритеты, связанные с диверсификацией экономики, повышением производительности труда, увеличением казахстанского содержания. Та же низкая эффективность и непрозрачность государственного управления. Но, пожалуй, главная проблема программы — это все же сохранение экологического баланса. То, насколько учитываются эти вопросы.
Между тем еще более умиляет отношение европейских, впрочем, как и других иностранных, компаний к вопросам защиты экологии уже в Казахстане. Тем паче что в свое время помимо инвестиционной составляющей одним из аргументов в пользу их прихода на казахстанский рынок служили именно высокие технологии в области охраны окружающей среды, минимизации вредных выбросов в атмосферу. Понятно, что соответствующие мероприятия отнюдь не дешевы, но в Европе, как говорится, эти требования не обсуждаются. В Казахстане, судя по состоянию экологии, обсуждаются. А принимать фрагментарные выплаты иностранцев на социальные или экологические нужды региона иначе как подачки сложно. Во всяком случае если соизмерить объем чистых доходов ресурсодобывающих компаний, степень загрязнения окружающей среды с объемом выплат на восстановление экологии и реализацию социальных проектов. Представляется, что на фоне многоярусной системы принятия решений в Казахстане, уровня восприятия коррупции именно указанная выше вольная трактовка экологических норм, социальной ответственности бизнеса и позволяет иностранцам делать вывод о том, что «в Казахстане создан весьма благоприятный инвестиционный климат».
Характерную параллель можно провести с началом 1990-х. Тогда весь Запад так же дружно рукоплескал решению Казахстана отказаться от ядерного оружия. Вашингтон, Лондон, Париж наобещали щедрые компенсации, в том числе в плане экологической реабилитации Семипалатинского ядерного полигона. Ведь в ХХ столетии на алтарь гонки вооружений двух супердержав было принесено благополучие целого края. На деле все оказалось до банальности цинично. В 1990-х для проформы были проведены несколько международных форумов по Семипалатинску, принята резолюция ООН. В общем-то, и все. Существенного эффекта они не дали и, видимо, уже не дадут. Страна осталась наедине с проблемой стоимостью в десятки, если не сотни миллиардов долларов. Обещанные же компенсации ограничились уничтожением сугубо ядерной инфраструктуры. На этом фоне еще более удручающе прозвучала идея западных лоббистов наладить в республике коммерческий импорт ядерных отходов с тем, чтобы на вырученные средства и решать проблемы с собственными отходами.
Экология, природа прежде всего. Именно это, а не накопления в Национальном фонде, которые лежат снова где-то на Западе, многомиллиардные долги или форсированную индустриализацию мы оставим будущим поколениям. Все остальное вторично. Не покидает ощущение, что мы сильно рискуем безвозвратно потерять то самое первичное, при этом так и не догнав «загнивающий Запад» по тому, что вторично.
В течение 40-летних испытаний на Семипалатинском полигоне было произведено 470 ядерных взрывов. Из них 118 сделано на поверхности земли, 352 – под землей. На Семипалатинском полигоне наряду с ядерными взрывами также было осуществлено 175 взрывов с использованием химических взрывчатых веществ.
Люди, проживавшие в Семипалатинском регионе, поневоле стали объектом испытаний. Во время взрывов их выводили из домов и затем изучали уровень радиации в организме людей. Миллионы людей из Семипалатинского региона пострадали от радиации. Из-за генетических мутаций, последовавших после радиации, многие лишены возможности родить потомство. Специалисты прогнозируют, что последствия радиации отразятся еще на пяти-шести поколениях этих людей.
Комментарий независимого редактора
Нам сейчас стоит задуматься и о продовольственной безопасности. Экология, ядерный полигон и прочие проблемы давно известны. О них говорят часто. Коррупция среди чиновников тоже, понятно, была и будет. То, что иностранцы преследуют везде свою выгоду, ясно и школьнику. В конце концов, они пекутся о нас не из-за любви к народу Казахстана. Форсированная индустриализация нужна тоже, никто не спорит. Хотя с нашим оставшимся инженерным потенциалом это будет сделать весьма непросто, ведь у нас сегодня юристы и экономисты в «цене».
Но, на мой взгляд, сегодня серьезно стоит задуматься и о продовольственной проблеме. Без нее всевозможные индустриализации померкнут. Сытый голодного не разумеет. Колхозы разогнали, фермы разбомбили. Сельчане в поисках лучшей жизни ринулись в города. А ведь на планете не первый год бушует мировой продовольственный кризис. Сегодня в мире голодают около 850 млн человек, каждые шесть секунд из-за недоедания умирает один ребенок. Страны, в которых недостаточно собственных земель сельхозназначения, обращают свои взоры к более богатым в этом плане государствам. Некоторые из них, например Индия и Китай, для решения продовольственной проблемы даже принимают специальные программы скупки земли за рубежом. Наше правительство мало того что проблемы экологии решает слабо, но еще и, по слухам, планирует продавать пахотные земли иностранцам (Китаю). В Казахстане собственных богатств не осталось. Практически все распродали.
Наша продовольственная зависимость от импорта усугубляется с каждым годом. Между тем, по оценкам независимых экспертов, у нас как минимум треть некогда возделанных полей зарастает бурьяном и бездействует. Боюсь, скоро дойдет до того, что, используя подставные фирмы и прорехи в законодательстве, иностранные компании начнут скупать казахстанские сельхозугодья. Наверняка про статистику власти умолчат. В соседней России законодательство запрещает продажу земель иностранцам, однако последние втихую все же скупают их сельхозугодья. В России, по оценкам Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), без учета Дальнего Востока, где давно хозяйничают китайцы, иностранцы контролируют около 1 млн гектаров пашни. Только один шведский инвестиционный фонд Black Earth Farming, по его же собственным данным, контролирует через российские компании 300 тыс. гектаров сельхозугодий.
В Индии тоже готовится законопроект, который позволит частным и государственным компаниям осуществлять зарубежные инвестиции, приобретая сельхозугодья за рубежом. Вся выращенная там продукция будет вывозиться в Индию. В списке стран, которые готовы сотрудничать с Индией в реализации этого проекта, числятся Мьянма, Канада, Австралия, Аргентина, Бразилия, Парагвай.
За рубежом намерены решать свою продовольственную программу и некоторые арабские страны, богатые нефтью, но бедные пищей. Например, Ливия уже активно торгуется с Украиной, пытаясь купить там несколько колхозов. Саудовская Аравия также заявила о намерении вкладываться в проекты выращивания домашнего скота за границей.
Что же касается Казахстана, нам не стоит отдавать землю иностранцам. Ведь правильнее самим поднимать собственное сельское хозяйство, а не сдаваться на милость работящих соседей. Хотя, с другой стороны, некоторые экономисты утверждают, что те же иностранцы, работая на нашей земле, будут кормить и нас. А я думаю, что мы сами сможем себя прокормить, еще и на Америку хватит.
