Соотношение банковских активов к ВВП по отношению к сентябрю 2007 года снизилось в два раза

Банки могут быть существенно менее важным каналом для стимулирования экономики в случае новой кризисной волны

Накануне кризиса 2007 года по отношению к темпам развития казахстанской банковской системы начинал звучать термин «казахское чудо». Главный эксперт центра экономического анализа «Интерфакса» Алексей Буздалин в тот момент оценивал ситуацию следующим образом: «Анализ показателей банковских систем стран СНГ за последние два года позволяет понять причины бурного развития казахских банков. За этот период отношение активов к ВВП Казахстана возросло больше чем в два раза — с 48,5 до 101,7%. Аналогичная ситуация наблюдается с ростом отношения кредитов к ВВП (рост с 32,7 до 68,7%) и капитала к ВВП (рост с 6,3 до 13,4%)». По его оценкам, в тот момент показатели Казахстана казались впечатляющими не только на фоне стран СНГ, но и по сравнению с показателями большинства стран Восточной Европы, для которых отношение активов к ВВП составляло в основном 60–100%, за исключением наиболее развитых банковских систем Чехии и Хорватии с коэффициентами около 110%.

Г-н Буздалин даже отмечал, что по формальным показателям банковская система Казахстана сопоставима с банковскими системами развитых стран мира — США (70%) и Германии (137%), хотя и имеет значительный потенциал роста, учитывая показатели Франции (239%) и Великобритании (340%). Эти оценки выглядят достаточно характерными для существовавшего восприятия ситуации. Хотя из статистики КФН Нацбанка следует, что банковские активы на самом деле так и не превысили 100% казахстанского ВВП, максимум был достигнут по состоянию на 1 сентября 2007 года, когда активы составили 92,7% по отношению к ВВП, а совокупный ссудный портфель банков — 70,9%. Как считается, размеры банковского сектора по отношению к экономике, вместе с высокой зависимостью от международных рынков заимствований, стали предпосылкой того, что кризис в казахстанском финансовом секторе проявился более чем на год раньше, чем в банковских системах большинства других стран. С тех пор соотношение активов и кредитов по отношению к ВВП снижалось, причем периодами очень резко, и на 1 сентября этого года, согласно статистике КФН, активы к ВВП составляют 42,4%, а ссудный портфель — 35,2%. Пропорция снижается и в этом году, поскольку на 1 января активы к ВВП были 46,9%, а ссудный портфель — 38,3%.

Одной из слабостей докризисной модели казахстанской экономики признавалась как раз чрезмерная ориентация на долговое финансирование и банковские кредиты. В какой-то момент считалось, что замедление темпов роста банковского сектора приведет к тому, что вакуум будет заполняться экьюти-фондами и большим развитием фондового рынка для эмитентов второго эшелона. Этого, однако, не произошло, и налицо возвращение к уровню среднеразвитой постсоциалистической страны по уровню проникновения банковских кредитов, правда, с очень бурной и интересной банковской историей. При этом одна из рекомендаций странам, серьезно зависящим от сырьевого экспорта и склонным к «голландской болезни», состоит как раз в том, что растущий банковский сектор является одной из предпосылок диверсификации экономики и перераспределения на рыночных принципах ресурсов из экспортных секторов в экономику в целом. От него в то же время трудно ждать финансирования большого количества индустриальных проектов, для которых нужны «длинные» деньги и инвесторы другого типа.

Профессор российской Высшей школы экономики Константин Сонин, выступая в прошлом году в Алматы на Международной конференции по риск-менеджменту, отвел развитию банковского сектора в иерархии мер, направленных на предотвращение «ресурсного проклятия», место сразу вслед за развитием институтов. Сама Россия отказалась от налога на финансовые транзакции, который принимается в Европе, и более жесткого ограничения роста финсектора именно из-за того, что он далеко не так велик на развитых рынках и далек от них по соотношению активов к ВВП.

Сжатие размеров банковского сектора в Казахстане очевидно привело к увеличению роли государства в экономике и снижению деловой активности. Причем, похоже, всё это достаточно остро переживается субъективно, но не особенно отражается в каких-то объективных статистических показателях, которые позволили бы почувствовать остроту проблемы и, возможно, скорректировать какие-то подходы в экономической политике.

Опрос значительного количества казахстанских предприятий реального сектора, осуществляемый на ежеквартальной основе Нацбанком, выглядит одной из самых репрезентативных оценок того, насколько в реальном секторе велик спрос на кредитование и насколько востребовано финансирование со стороны банков. За последние пять лет, по оценкам Нацбанка, количество участников опроса выросло с 20 до 25% от числа крупных и средних казахстанских предприятий, причем это в большей степени предприятия из обрабатывающих отраслей, сферы услуг и строительства (доля компаний из этого сектора в числе респондентов, правда, немного сократилась), по идее, относящихся к клиентской базе казахстанского банковского сектора. При этом пока параметры востребованности банковского кредитования по результатам опроса далеки от докризисного уровня в 2007 году — 26,4% предприятий, участвующих в опросе, финансировали свои оборотные средства за счет банковского кредитования, доля финансирования инвестиционных программ за счет банковских кредитов составляла в IV квартале 2007 года 9,5%. Затем началось снижение, и точкой наибольшего охлаждения был Iквартал 2010 года, когда оборотные средства финансировались за счет банков на 14%, а инвестиционные программы — всего на 3,3%. В тот момент 46,9% компаний говорили о том, что не осуществляют каких-либо инвестиций и за счет собственных средств, притом что накануне кризиса число таких компаний составляло 33%.

Опрос также интересен тем, что респонденты оценивают стоимость получения кредитов, и некоторые тенденции видны очень четко. Например, снижение ставок кредитования во IIквартале 2009 года, когда заработали антикризисные программы и краткосрочно ставки существенно снизились даже для строительного сектора. Тенденция снижения ставок в 2011 и 2012 годах, когда происходит экспансия новых игроков, также достаточно очевидна, и, вероятно, невозвращение на докризисный уровень в плане спроса на продукты банков не связано с уровнем ставок.

Во IIквартале этого года называемый участниками уровень ставок составляет 12,4%, притом что ставки для обрабатывающей промышленности даже несколько ниже — 12,2%, а для строительной отрасли — 12,9%. В Iквартале этот показатель равен 12,7%, притом что для обрабатывающей отрасли — 12,4%, а для строительства он составил, по оценкам респондентов, 13,7%.

Одним из рисков, о котором в последнее время много говорят применительно к сырьевым экономикам, является возможность снижения темпов роста китайской экономики, внутренней спрос в которой не стимулируется в такой степени, как в острой фазе кризиса. Следствием этого может стать снижение спроса на сырьевые товары и необходимость распечатывать значительно выросший с 2007 года Нацфонд. По оценкам, высказывавшимся в начале этого года, для смягчения двухлетнего спада, связанного с прогнозируемым в рамках одного из сценариев снижением цен на сырье, из Нацфонда может быть потрачено до $20 млрд, а это достаточно серьезное внутреннее стимулирование экономики. Вряд ли, однако, оптимальной выглядит ситуация, когда, по существу, есть только один бюджетный канал для того, чтобы доводить эти стимулы до экономики. Между тем возможности банковского сектора и охват им экономики будут, как следует из приведенной статистики, несколько ниже в случае реализации сценария второй волны, чем в ходе острой фазы кризиса в 2007–2009 годах.

Николай Дрозд