, 
Тимур Турлов: «Чем дальше люди от реалий фондового рынка, тем больше мифов»
Гендиректор инвестиционной компании дал развернутое интервью в ответ на недавние критические публикации Exclusive.kz «Фридом Финанс»: опасный успех» и агентства Bloomberg «Broker Behind World-Beating Rally Stirs Kazakh Controversy».
Напомним, что материалы эти акцентировали внимание на истории и стратегии работы «Фридом Финанс» на фондовом рынке Казахстана и ставили под сомнение ряд финансовых аспектов, включая портфель и риски инвесткомпании. Генеральный директор инвестиционной компании «Фридом Финанс» решил выразить свою позицию по всем вопросам в эксклюзивном интервью нашему изданию.
– Что именно вы считаете недостоверной информацией в публикациях о «Фридом Финанс»?
- Видимо, наша отчетность, которая раньше никого не интересовала кроме совета директоров, стала больше интересна рынку. Нам в большей степени хотелось бы дополнить материал, который вышел в вашем издании, потому что там есть неточности. Главная задача – попытаться посмотреть на проблематику нашими глазами, поделиться нашей финансовой стратегией и отчетностью. В частности, хотелось бы показать, что наши доходы, которые мы показали за 3 квартала этого года, имеют совершенно разные источники и это в существенной мере связано далеко не только с переоценкой ценных бумаг. Доходы компании составили 16,1 млрд тг, что в 3,5 раза больше аналогичного периода прошлого года. Рост доходов был произведен за счет увеличения по следующим статьям: доходы от купли-продажи финансовых активов 6,1 млрд тг, доходы, связанные с получением вознаграждения (проценты, полученные по операциям «Обратное РЕПО» и дивиденды) - 814 млн тг., комиссионные вознаграждения – 935 млн тг. За этот период наши доходы от роста стоимости активов в общем портфеле составляют 8,1 миллиардов тенге. И подавляющее большинство этих доходов связано с переоценкой бумаг АО Kcell, которые активно торгуются на Лондонской бирже. У них сейчас в свободном обращении акций почти на 250 миллионов долларов, в результате IPO они достаточно хорошо размещены среди западных институциональных инвесторов и на данный момент никак нельзя говорить, что мы являемся там крупным акционером, наша доля меньше 7%.
Bloomberg, видимо, нужен был определенный конфликтный материал, который, в первую очередь, вызвал бы у западной аудитории интерес к нашему рынку. И они, по нашим ощущениям, намеренно подали тему под таким углом, усилив ряд неочевидных тезисов за счет подобранных комментариев и расстановки акцентов. К сожалению, некоторые эксперты, не очень хорошо знакомы с казахстанскими реалиями. Просто есть ощущение, что чем дальше люди от рынка, тем больше мифологии.
Относительно бумаг, на которые ссылается Bloomberg, они правы в том, что в нашем портфеле есть акции KEGOC и АО «БАСТ» (горнорудная компания). Это видно по финансовой отчетности. Акции KEGOC и АО «БАСТ» – наши успешные инвестиции. У нас есть несколько историй. При этом почти все бумаги, которые есть в нашем портфеле, росли меньше нежели индекс Казахстанской фондовой биржи.
– За какой период берется индекс KASE и на чем зиждется история вашей компании?
– Вы можете взять индекс почти за любой период. Осенью 2017 г. он преодолел отметку в 2000 пунктов, а в 2008 году он был, например, на уровне 2600 пунктов при курсе доллара 120 тенге. Иными словами, он в долларах все еще стоит дешевле на 25-30%, чем раньше. И когда во время девальвационных ожиданий он рухнул почти до 900 пунктов, мы были единственными покупателями на рынке. Остальные игроки продавали все, по любой цене. Потому что понимали, тенге упадет в два раза, а вырастут ли эти акции точно так же – большой вопрос. Была тотальная распродажа, мы получили огромный отток инвестиций, казахстанский рынок расстраивал инвесторов с точки зрения динамики, та же Россия гораздо активней восстанавливалась. Но после этого, так или иначе, рынок стал расти, процентные ставки пошли вниз. Это просто эффект очень низкой базы.
– Перейдем к структуре портфеля «Фридом Финанс». Например, о завышенной цене на акции KEGOC…
– Акции KEGOC, если вы помните, вышли на рынок незадолго до девальвации 2014 года. Это большое Народное IPO, которое продвигало правительство. И мы опять же были единственными брокерами, которые активно вложились в KEGOC даже несмотря на то, что мы не были организаторами размещения бумаг. Это послужило одним из существенных факторов для развития нашего бизнеса в дальнейшем. Мы открыли более 20 тысяч счетов, построили филиальную сеть во всех региональных центрах, провели сотни бесплатных семинаров для розничных инвесторов. Это все были наши чистые инвестиции.
Так вот бумага KEGOC была размещена по 505 тенге. Мы очень внимательно смотрели аналитику, тарифную политику компании. Считаю, что KEGOC всегда достаточно легко было анализировать. Тариф на услуги KEGOC формируется по принципу «затраты +» и он обеспечивает определенную рентабельность. Почти 14% должна была составить рентабельность на регуляторную базу активов. Мы поняли, что, если компания будет приносить прибыль акционерам в 14%, а бумаги продавали с хорошим дисконтом к балансовой стоимости компании, то есть перспектива. Сегодня балансовая стоимость акции, то есть стоимость всего имущества компании на одну бумагу, как раз находится в пределах текущей цены. А тогда размещали едва ли не в три раза дешевле. Мы смело рекомендовали покупать их всем нашим клиентам.
– Вы одни на рынке поняли это?
– Суть в том, что тогда на рынке усиливалась паника вокруг ожидаемой девальвации, люди начали нервничать, продавать акции. А мы поняли, что у нас есть 24 тысячи клиентов, которые владеют реально хорошим активом, и мы можем им помочь с качественной экспертизой. Мы стали покупать эти бумаги и поддерживать цены на акции. В тот момент это позволило не допустить коллапса и наши 24 тысячи клиентов не распродали непонятно кому свои бумаги. С тех пор мы накопили приличный пакет бумаг, поскольку поняли, что, если мы хотим быть лидерами рынка, то не должны бежать из казахстанских активов. Глобально для себя мы решили, что будем покупать хорошие активы.
– Акции KEGOC сегодня не переоценены?
– Сегодня 1365 тенге за бумагу. Только за полгода 2017 года компания выплатила дивиденды в размере 48 тенге на акцию, заплатив 70% от своей чистой прибыли. «Казтрансойл», например, платит 100%. Сейчас KEGOC уже пережил плохие времена, не имеет валютных долгов, при текущей оценке компания стоит десять своих годовых прибылей. Много это или мало? Нашим аналитикам кажется, что совсем немного. Ставки падают, сейчас правительство под 10% размещает самые длинные 10-летние государственные бумаги. Более короткие – уже меньше 10%.
Поэтому, на мой взгляд, за акции KEGOC через два-три года инвесторы будут драться, когда компания начнет индексировать свои тарифы еще в два раза на горизонт ближайших лет пять.
Как совершенно правильно отметил ваш автор, экономика не растет так быстро и плотно, как это было раньше. Отчасти это говорит о том, что все мы будем получать более низкие доходы по вкладам, правительство будет занимать дешевле, а вот KEGOC будет наращивать свою прибыль. Они живут не в условиях свободного рынка, а в условиях регулируемых тарифов. У нас есть основания на цифру 1634 тенге за акцию. В «Halyk Finance» считают, что она должна стоить 1257 тенге за акцию, ниже чем сейчас, но ненамного. Это одни из самых уважаемых наших конкурентов. Подавляющее большинство игроков уже пересмотрело почти в два раза целевую цену по акциям KEGOC за последние два года. Консенсус есть, и цена сегодня относительно справедлива. Это все происходит вовсе не из какой-то солидарности с нами.
– А что касается акций компании «БАСТ»?
– Тут важно помнить и понимать, что там было месторождение с доказанными запасами, но без производства. Нужны были деньги. IPO было два года назад. Мы видели, что компании довольно сложно получить финансирование, но поверили и зашли за фондом прямых инвестиций. Тогда очень многие смотрели со скепсисом на эту сделку. Мы стали первыми, кто решился выводить такую компанию на IPO в Казахстане. На зарубежных фондовых площадках много таких компаний, но инвестиции в горнорудные стартапы сопряжены с рядом рисков. Но вот акции «БАСТ» с момента проведения IPO с 21 827 тенге выросли до 56 000 тг на текущий момент времени. По оценкам, компания может вырасти в цене до 100 миллионов долларов при условии расширения обогатительной фабрики до миллиона тонн. Сейчас же компания стоит порядка 40 миллионов долларов. И, на наш взгляд, это тоже история успеха. Тот же «Halyk Finance» считает, что 71 000 тенге за акцию БАСТ – справедливая цена на данном этапе.
– Прокомментируете другие позиции в портфеле?
– У нас есть акции «Казахтелекома». Консенсус рынка относительно этих бумаг находится около нынешней цены, мы радикально не отличаемся от того, что говорят или думают другие инвестиционные компании. Действительно, мы, может быть, более оптимистично смотрим на эту историю, но не так радикально. «Казахтелеком», по нашему мнению, пережил эффективную трансформацию. Мы ставим целевую цену 26 000 тенге за акцию. Это выше, чем текущая цена, которая около 20 000. «Казахтелеком» очень выгодно в свое время продал акции Kcell. При оценке более чем в три миллиарда долларов, собрал ряд других активов, у них очень много свободных денег. В целом, они готовятся к приватизации сейчас. Мы считаем, что в процессе приватизации, когда они в том числе будут оцениваться международными инвесторами, то цена может быть выше, чем их сегодня оценивает внутренний рынок. С другой стороны, эта позиция в нашем портфеле небольшая – существенно меньше 10% даже от нашего портфеля.
– А акции Kcell?
– Kcell, с нашей точки зрения, был одним из самых недооцененных операторов на рынке с международным листингом. Здесь мы наращивали свою позицию с точки зрения понимания того, что, несмотря на ухудшение финансового положения (хотя они все равно оставались прибыльными) это здоровая компания, которая, на мой взгляд, имеет большие шансы на восстановление. Когда в конце этого года TeliaSonera выйдет из KCELL и актив будет продаваться стратегическому инвестору, мы считаем, что стоимость окажется выше стоимости покупки. Повторюсь, что самый ликвидный рынок как раз у этой бумаги, она активно торгуется в Лондоне. И наш пакет не способен оказывать какое-то влияние на Лондонскую биржу.
– Как вы могли бы объяснить, благодаря чему компания успешно повышает стоимость акций, которые есть в вашем портфеле?
– Наш бизнес заключается в том, чтобы покупать акции, которые должны расти в цене. Мы, может быть, ведем себя чуть более смело нежели другие игроки, не боимся покупать бумаги, в которых некоторые наши коллеги не видят перспективы в данный момент. Но практика показывает, что со временем они тоже соглашаются с нами в оценках справедливости цены. Активы в нашем портфеле все очень качественные.
– Главным риском «Фридом Финанс» считается стремительный рост портфеля сравнительно малоликвидных ценных бумаг за счет краткосрочных долгов (операции РЕПО сроком до 1 месяца). При этом ваш портфель недостаточно диверсифицирован на неразвитом фондом рынке Казахстана. Считаете ли вы это серьезным риском и как вы будете действовать, если ваши кредиторы не станут продлевать ваши долги или из-за каких-то внешних событий фондовый рынок Казахстана сильно просядет?
– Суть в том, что верхней компанией в нашем холдинге является Freedom Holding Corporation. Это американский холдинг, который владеет нашим российским, казахстанским и международным бизнесами. Так вот у нашей казахстанской компании есть преимущественно только местные активы. В целом у холдинга есть огромный портфель международных ценных бумаг. И на уровне холдинга у нас безусловно есть диверсификация активов. Мы специально сделали американский публичный холдинг для того, чтобы привлекать западные инвестиции и сделать размещение наших акций в США. Наша отчетность раскрыта далеко не только в казахстанских компаниях. Здесь она раскрыта наиболее полно в силу требований регулятора. Просто даже сравнивая общий объем активов холдинга, с размером активов компании в Казахстане, вы увидите, что это далеко не весь бизнес.
Относительно малой ликвидности бумаг. За последнее время ликвидность рынка росла очень сильно. За 10 месяцев этого года объем торгов на рынке ценных бумаг в Казахстане вырос в три раза. Это мало кто замечает, но это круто. Это факт, мы становимся все ликвиднее, несмотря на то, что сам рынок по-прежнему узкий и маленький. Мы наблюдаем и приток клиентов, и приток денег, и многие другие позитивные вещи. Наш портфель сформирован так, что акции компаний, которые торгуются здесь, куплены на суммы меньшие, чем размер собственных средств. Мы считаем, что риски, о которых говорится, для нас абсолютно управляемы, и мы минимизируем их.
Леверидж – соотношение актива к нашему собственному капиталу – достаточно небольшой. На уровне всего холдинга он значительно ниже, чем у подавляющего большинства коммерческих банков. Тут можно задавать разумные вопросы тем же банкирам, которые привлекают все деньги на условиях немедленного возврата, а вот кредиты их на рынке продать нельзя по первому требованию, и никто их гасить досрочно не обязан. А наш портфель может быть продан. Даже падение всего рынка на 50% не приведет к полной утрате нашего собственного капитала.
Если говорить о кредиторах, которые финансируют нас под залог ценных бумаг, это тоже все участники денежного рынка. Это очень квалифицированные инвесторы. Они точно понимают под что, на каких условиях и как они дают финансы. Рынок у нас безадресный и мы не можем знать, кто именно представляет деньги, но он достаточно широкий. По нашим ощущениям, это десятки разных игроков.
– Весной «Фридом Финанс» купила своего прямого конкурента АО «Асыл-Инвест». Сумма не озвучена официально, но, по некоторым данным, могла составить почти $5,2 млн».
– Мы сейчас в процессе консолидации. Мы не являемся крупным акционером, но очень активно работаем над тем, чтобы закрыть эту сделку, стать единственным акционером и произвести слияние компаний. К сожалению, это технически длительный процесс, потому что это одна из крупнейших сегодня компаний по количеству клиентов на местном рынке.
– «Фридом Финанс» в июне выступил андеррайтером Банка Астаны в ходе публичного размещения акций на KASE, став при этом миноритарным акционером. Помимо этого, в отчётности «Фридом Финанс» говорится, что компания владеет 6,1% акций страховой компании «Standard». Есть изменения в составах акционеров в этих трех компаниях.
- Относительно страховой компании, то мы владеем не шестью, а 2% акций компании «Standard». Это наша инвестиция на собственные средства. И рассчитываем, когда придет время, реализовать эти акции. Акции «Асыл-Инвест» торгуются на организованном рынке, поэтому любой желающий может их купить.
– В сделках по «Асыл-Инвест» и по страховой компании очень активно участвовал Банк Астаны. Какие отношения у вас с этим банком? Нет ли здесь конфликта интересов, поскольку вы некогда были андеррайтером банка?
– Мы, безусловно, выступили андеррайтером размещения акций банка на бирже, и мы не являемся крупным акционером, у нас менее 10%. Мы активно участвовали в рекламной кампании, когда проводили IPO. Мы знаем их уже несколько лет как контрагента на рынке ценных бумаг, но никогда не были ни фактически, ни как-либо еще аффилированы. Это совершенно другая группа людей, команда, с которой нас связывали исключительно публичные отношения, как и с другими казахстанскими банками. Могу добавить, что мы продолжаем наши публичные отношения с «Банк Астаны» и работаем над размещением их акций на Московской бирже.
– Почему «Фридом Финанс» одновременно получает кредиты и выдает кредиты в виде РЕПО под акции Банка Астаны?
– Потому что у нас есть услуга для клиентов, когда мы привлекаем деньги на внешнем рынке под залог бумаг, выдаем часть их займов нашим клиентам. Как раз это наша профессиональная деятельность как финансового посредника, который к тому же активно работает на этом рынке. И мы не только под «Банк Астаны» делаем обратный РЕПО. Мы делаем это под акции KEGOC, «Казтрансойл», почти под все ликвидные бумаги, которые торгуются в режиме T+. Для нас это абсолютно нормальная история.
– Как бы вы определили стратегию работы ФФ на инвестиционном рынке? Высокорисковой?
– Мы считаем свою стратегию достаточно адекватной. К сожалению, сама по себе работа на таком рынке как казахстанский сопряжена с немного другим набором рисков в отличие от того же американского рынка. Меньше участников, хуже ликвидность, меньше инструментов. Это правда и требует от нас аккуратности. Та модель, которую мы строим, это, по сути, инвестиционный банк. Если сравнивать с западными инвестбанками, их леверидж близок к стандарту 1 к 10. Наш же леверидж технически не может быть больше трех, потому что у нас 30-процентный дисконт почти по всем активам. В любом случае, мы ведем себя в три раза консервативнее, чем инвестиционные банки на западных рынках.
Если бы у нас был большой ряд пенсионных фондов, банки, которые могли бы полноценно присутствовать, мы могли бы позволить себе позволить не иметь большого капитала и не собирать большие пакеты акций, во многом заменяя собой те элементы, которых не хватает сегодня в инфраструктуре рынка. Но мы живем и работаем в тех условиях, в которых мы живем. Поэтому делаем кучу вещей, которые надо делать, чтобы развивать фондовый рынок. Единственная претензия к нам – это то, что мы беремся за многие вещи, которые никто не хочет делать на рынке. Мы не рискуем деньгами наших клиентов, мы рискуем своими собственными средствами и работаем с заемными средствами через РЕПО, но держим этот риск на адекватном уровне.
– То есть вы можете гарантировать, что печальная судьба и проблемы некоторых казахстанских фининститутов не коснутся вашей инвесткомпании?
– Закон рынка ценных бумаг вообще как-то очень трепетно относится к слову «гарантия» относительно деятельности профессионального участника. Но я, как первое лицо компании и ее крупный акционер, безусловно, прикладываю и буду прикладывать усилия для того, чтобы избежать любых негативных сценариев. Я сам заинтересованное лицо в общей финансовой стабильности.
