, 
Как окружение Назарбаева провалило «Кочевников»
«Люди из окружения президента Казахстана настояли на том, чтобы картина «Кочевник» начиналась и заканчивалась его словами. Эта оправданная для внутреннего пользования политизированная преамбула - озабоченность президента суверенного государства геополитической ситуацией - сильно ударила по картине. Серьезные иностранные издания писали, что проект является политическим заказом, и что его именно так и надо воспринимать».
Подковерные игры
В жизни Рустама Ибрагимбекова проектов, удостоенных самых высоких кинонаград, было много: «Белое солнце пустыни», «Сибирский цирюльник», «Восток-Запад», «Утомленные солнцем», «Храни меня, мой талисман»… Но самым своим любимым детищем знаменитый кинематографист называет первый казахский блокбастер «Кочевник», автором сценария и генеральным продюсером которого он был.
– «Я потратил на эту картину три года жизни», – говорит 82-летний мэтр. – В моей долгой продюсерской и сценарной деятельности она стала для меня одним из самых важных проектов по многим обстоятельствам. Во-первых, «Кочевник» позволил погрузиться в глубинные страницы казахской истории и познать силу величия прошлого, которое, также, как и общее влияние тюркского мира на историю Евразии, долгие годы замалчивалось и отрицалось.
Во-вторых, я впервые нес полную ответственность за проект. До этого несколько раз работал в больших картинах с Никитой Михалковым как сценарист и советник. И там тоже были проблемы и сложности, но такого испытания, которому я подвергся на «Кочевнике», ни до, ни после не было. Картины Никиты, несмотря на то, что в них привлекались западные продюсеры и специалисты разных профилей, все равно ведь создавались по законам местного кинопроизводства. «Кочевник» же стал первой серьёзной картиной на постсоветском пространстве, снимавшейся в соответствии с международными стандартами.
– Я так понимаю, взявшись за этот проект, вы рисковали репутацией. Зачем вам это было нужно?
– Дело в том, что инициатором «Кочевника» был президент Казахстана. Нурсултан Назарбаев пригласил меня как сценариста, но когда мы с ним поговорили, то я вышел от него еще и продюсером картины. А сказал я на встрече с ним следующее: если перед проектом стоит задача - рассказать миру об истории казахского государства и объединения всех жузов, то его должны делать лучшие в мире специалисты. Других способов для этого пока не изобретено. И я, может быть, был на тот момент единственным человеком, который мог это сделать.
Когда мы, наконец, смогли получить разрешение профессиональной гильдии, профсоюзов, страховых компаний и прочего на создание картины, и уже приступить к подготовительному периоду, в гильдию кинорежиссеров Америки пришло письмо из Казахстана, подписанное руководителями каких-то общественных оппозиционных организаций. Авторы письма обвиняли Милоша Формана, продюсера с американской стороны, в том, что он собирается сотрудничать со страной, где грубо нарушаются права человека. Милош позвонил мне ночью, накануне вылета в Казахстан: «Прости, дорогой, но при таких обстоятельствах я не смогу приехать».
Когда мы с директором «Казахфильма» Сергеем Азимовым провели собственное расследование, то выяснилось, что в Казахстане ни таких общественных организаций, ни людей, подписавших то письмо, – не существует, оно сфабриковано кем-то из кинематографистов - недоброжелателей, последовательно борющихся с этим кинопроектом с момента возникновения идеи по сегодняшний день. Но оно сыграло свою роль – отказ Формана продюсировать картину стал очень большой потерей для нас, он посеял сомнения в душах многих людей, но мы смогли преодолеть и это тоже.
Для нас было важно, чтобы режиссером картины был человек, открытый для проникновения в малознакомую ему культуру и историю. Друг и соотечественник Формана, чех Иван Пассер, чьи фильмы вошли в историю американского кино, идеально этому соответствовал.
Не каждая студия могла бы справиться со съемками блокбастера. Когда говорят о закупленном ради «Кочевника» оборудовании, то называют разные цифры - $3 млн., $4 млн., $5 млн., но я думаю, на то, чтобы здесь можно было не просто что-то снимать, а довести техническое состояние «Казахфильма» до международных стандартов, ушло не менее $10 млн. Далее значительные суммы ушли на привлечение специалистов, способных выполнить поставленные задачи. В те годы (2002-2005) на «Казахфильме» была создана уникальная творческая лаборатория, где казахские специалисты сотрудничали с коллегами, чьи имена в мировом кинематографе стоят в первом ряду. Без соблюдения международных страховых и юридических нюансов привлечь в картину такое большое количество (200 человек) специалистов высочайшего уровня было бы невозможно.
Ради этого фильма мы построили целый город, он стоит до сих пор. Если бы эта очень мощная, добротная работа была продолжена и дальше, то киноиндустрия Казахстана могла бы стать одной из лучших в мире, и сейчас по многим экранам мира демонстрировали бы блокбастеры, в том числе и зарубежные, снятые здесь. Чтобы воспользоваться здешними локациями, а природа в Казахстане фантастическая, достаточно было бы приехать нескольким главным членам творческой группы. На «Казахфильме» после «Кочевника» появились специалисты, способные заменить зарубежных.
Но вернусь к съемкам проекта. Не монтаж даже, а именно съемки «Кочевника» шли два года. Картина создавалась трудно, но этот процесс вдохнул в культурную жизнь Алматы ощущение того, что Казахстан вошел в мировую систему кинопроизводства.
– А в чем заключались сложности работы над проектом? Ведь Казахстан не жалел денег для «Кочевника»?
– В качестве примера могу привести такой факт - на съемочную площадку не привезли воду и подогреваемые какими-то людьми иностранные специалисты объявили забастовку из-за якобы плохого к ним отношения. И такого рода подводных камней было много. Мы их, конечно, преодолевали, но из-за них, к сожалению, съемки затянулись. Ближе в зиме, к концу 2004 года, опять пошли подметные письма. Теперь уже в разные страховые компании. Лошади погибают, водители пьяные, есть угроза для жизни людей… Страховщики поставили условие: если не законсервируем проект, то они потребуют от профессиональных гильдии, чтобы они отозвали своих специалистов. И когда оставалось всего 20 съемочных дней (тех $6 млн., что у нас еще были, было достаточно для этого), мы вынуждены были закрыть проект.
Никто не верил, что после большого перерыва (почти год) работа будет возобновлена. Рисков вообще было очень много. Тот же Иван Пассер выставил невыполнимые для нас требования - и мы заменили его на Сергея Бодрова, о чем я ни разу не пожалел.
Одному из исполнителей главных ролей (по-моему, Куно Беккеру) в драке искалечили лицо, и могло случиться так, что он дальше не сможет сниматься. Слава богу, восстановили. Но мы уже не могли пригласить тех профессионалов, которые работали над «Кочевником» до консервации, хотя бы привлечены деньги знаменитой французской кинокомпании Wild Bunch (ей очень нравился наш материал). Но, к счастью, на съемочной площадке «Кочевника» мы уже успели вырастить своих специалистов. Они больше, чем на две трети смогли заменить иностранцев.
К примеру, мы смогли вернуться после большого перерыва ко всем недоснятым сценам благодаря детальной фиксации всего, что происходило на съемках, уникальным английским специалистом по их ведению (у нас это называется помощник режиссёра). Ее заменила девочка с «Казахфильма». «Вы, конечно, рискуете, но я ручаюсь за нее, она у меня прошла очень хорошую школу», - сказала нам ее учитель в телефонном разговоре. Вот так создавался проект, который стал моей гордостью, любимым детищем и моей болью.
Нереализованные возможности
– Почему же «Кочевник» так неоднозначно был принят в Казахстане?
– Объясню. У нас был выбор: сделать картину, воссоздающую до тонкостей все народные обычаи, обряды и ритуалы, или же такую, где национальное своеобразие было бы соблюдено только в той мере, которая не мешала бы мировому зрителю воспринимать ее. Зная, что блюстители национальной аутентичности будут не просто недовольны, а окажут сопротивление, мы тем не менее выбрали второе. Тем более, что об этом нас просил Нурсултан Назарбаев.
Второй удар картине нанесли люди из окружения президента Казахстана. Они настояли на том, чтобы она начиналась и заканчивалась его словами. Эта оправданная для внутреннего пользования политизированная преамбула - озабоченность президента суверенного государства геополитической ситуацией - сильно ударила по картине. Некоторые серьезные иностранные издания писали, что проект является политическим заказом, и что его именно так и надо воспринимать.
Кино – это такая вещь, где многое зависит от удачи. Оно может быть менее качественным, но карта могла лечь так, что картина завоевала бы гораздо большее количество зрителей. В нашем случае обстоятельство, связанное с политической преамбулой, думаю, сыграло большую, если не решающую роль в прокатной судьбе «Кочевника».
И все же картина на мировом уровне была оценена по достоинству – она получила в 2007 году премию «Золотой глобус» в номинации «Лучший саундтрек» за музыку, написанную итальянцем Карло Силиотто, специально изучившим истоки казахской национальной музыки.
Я горжусь этим важным для меня проектом еще и потому, что, столкнувшись с сопротивлением людей, от мнения которых очень многое зависело внутри Казахстана, нам, как мне кажется, удалось преодолеть предубеждение англоязычных зрителей к блокбастеру, созданному не в Англии или в Америке, а в фактически неизвестной им стране. Одним из главных достоинств фильма является то, что мы сделали две равноценных по художественным параметрам версии - на казахском и английском языках. Это редко удаётся, но ни англоязычный, ни казахстанский зритель не почувствовали, что многие роли были фактически дублированы, - настолько органично звучат голоса актеров.
Что касается Казахстана, то мне казалось, что время расставит все по местам и отношение к картине на родине изменится. Аналитики, отслеживающие процесс национального кино во времени, воздадут ей должное, но, видимо, оно, это время, еще не пришло, если до сих пор есть люди, которые негативно настроены к ней.
При всем моем глубочайшем уважении к самобытному казахскому кино, очень жаль, что опыт «Кочевника» не стали развивать дальше. Потом снимали, может быть, и хорошие картины, но они, мне кажется, не смогли продолжить то, что было достигнуто на «Кочевнике», и поднять планку еще выше.
Особенности тюркского мира
– Возможно ли было то сопротивление, которое встретила картина в Казахстане, в других странах? Например, в родном вам Азербайджане?
– Казахстан, на мой взгляд, среди стран тюркского мира воспринимается как одно из самых толерантных и открытых к достижениям мировой культуры государств. Другое дело, что восточные народы очень похожи в проявлениях своего отношения к тому, что делают другие люди. Поэтому нечто похожее могло произойти и в Азербайджане тоже, но в отличие от Казахстана там такой проект не запускали и наверняка не сделают это в ближайшие годы. Не знаю, что произошло бы, к примеру, в Кыргызстане, но из всех постсоветских стран в Грузии, вероятнее всего, все воспринято было бы правильно и работать там было бы гораздо легче, потому что это великая кинематографическая страна с представительным корпусом киноведов и кинокритиков. Там вообще кинематографическая культура имеет очень высокий уровень.
– Как отнеслась интеллигенция к «Кочевнику»?
– Я знаю, что картина понравилась Олжасу Сулейменову, а я верю его вкусу. Огромную роль в создании «Кочевника» отвожу бывшему директору «Казахфильма» Сергею Азимову. Он, как и я, верил в проект, хотя несколько раз был буквально на волоске от снятия с должности. Много для проекта сделал Имангали Тасмагамбетов, и, конечно, как бы его не настраивали против нас, создателей картины, президент Назарбаев
А что касается тех, кто не принял картину (среди них, к примеру, культуролог Мурат Ауэзов), я думаю, что это было искреннее непонимание задач, перед нами поставленных, и как бы попытка защитить свою национальную аутентичность. Мы привлекли казахстанских актеров настолько, насколько это возможно. Они не уступали голливудским, но речь ведь шла еще и об известности на западе. Ну и, конечно, интриги. Когда я сталкивался с несколькими сменяющими друг друга министрами, они делали вид, что поддерживают проект, но подковерные игры однозначно были.
Неприятие «Кочевника» связано еще с уровнем кинокритики и киноведения. Кроме Гульнары Абикеевой я мало кого из этой сферы в Казахстане знаю, но если бы последовательно продолжалась работа по анализу того, что было сделано, то последствия от съемок «Кочевника» принесли бы стране гораздо большую пользу. Однако после ухода Сергея Азимова из киностудии туда пришли люди, которые были явно заинтересованы в том, чтобы замалчивать то, что было хорошего сделано там.
– А с Нурсултаном Назарбаевым после этого вы встречались?
– Пока шли съемки, мы много раз общались. Очень умный и тонкий человек с богатой интуицией. Должен сказать, в нём есть талант менеджера, который, не зная специфики кино, но используя некий общий алгоритм в менеджменте, достаточно квалифицированно оценил нашу работу. Даже после случая с той провокацией, когда ему подсунули сырой материал, он дал возможность довести работу до конца. И, как бы ни был разгневан первоначально, после премьеры нашел в себе мужество открыто сказать, что ошибся. Я имел дело с руководителями многих стран. Это качество – признать ошибку, поверьте, мало у кого наблюдал.
– Сейчас у нас к нему отношение неоднозначное…
– Так устроен мир. Если человек долго занимается одним и тем же, то, даже сравнивая его деятельность с предыдущими периодами, люди становятся недовольными им. Признаюсь, я это испытываю и на себе тоже. А что касается политических лидеров, то история дает много примеров печального финала всех, кто держится до конца за руководящий пост. Но я не уверен, что те, кто критикует Назарбаев, были бы способны вывести страну на уровень самодостаточных и сильных государств, как это сделал он в сложнейшей после распада СССР геополитической ситуации для Казахстана. Возможно, в их словах есть много соответствия реальности, но неужели они не видят, что происходит в соседних странах? Здесь, как говорится, из двух зол надо выбирать наименьшее.
Комментарий киноведа Гульнары Абикеевой:
- «Кочевник» не приняли по одной очень простой причине – казахов там играют американцы. Но зритель ведь идет на американский фильм не потому, что все хотят узнать про Древний Египет, а потому, что там играет голливудская звезда – Элизабет Тейлор (фильм «Клеопатра» - Ред.). Это общепринятые законы кино, а заказчик поставил перед исполнителями проекта (американцами) задачу - снять с размахом большую историческую картину, чтобы мир увидел, что Казахстан, оказывается, - кинодержава. «Кочевник» выполнил эту задачу. В фильме есть потрясающий патриотизм, есть слоган «Это наша земля!». Американцы умеют пробудить эти чувства, но это сделали они, а не казахи.
Какая была презентация в Каннах в 2005 году! Идут, например, по красной дорожке герои «Звездных войн» в белых металлических костюмах - и люди узнают их. И вдруг откуда ни возьмись «Кочевник», который представляют актеры в костюмах батыров. Это было неожиданно и ново. То есть презентация была сделана по всем законам коммерческого кино. Только мы про это не узнали, потому что Казахстан, послав на кинофестиваль киногруппу, забыл включить в ее состав журналистов.
Расчет – привлечь скандальных братьев Ванштейн, чтобы фильм прокатать по миру – был также абсолютно правильным. Фильм собрал, как рассказывал экс-директор киностудии «Казахфильм» Сергей Азимов, около трех миллионов долларов. По тем временам, это было неплохо. Но если бы в картине снялись только казахи, то зарубежный зритель не пошел бы на нее.
