, 
Как казах женился на девочке с культовой картины
Та самая девочка с картины украинской художницы Татьяны Яблонской «Утро», которая сейчас находится в постоянной экспозиции Третьяковской галереи, одиноко живет в дачном поселке под Алматы.
Киевская коммуналка
После того как репродукцию «Утра» напечатал журнал «Огонек», портрет 13-летней киевлянки Лены Отрощенко украшал стены многих домов Советского Союза. Висела он и в комнате казахского мальчика Арсена Бейсембинова. Окончив школу, он уехал в Москву, где поступил в Строгановское художественное училище. Там и встретил Лену. Правда, тогда он и не догадывался, что она – та самая девочка с картины в его комнате. Они поженились, у них родился сын Зангар, тоже стал художником. Есть внуки и правнуки.
– Последний раз я видела «Утро» в 1991 году, когда в Третьяковке была большая групповая выставка художников из Казахстана, где и я тоже принимала участие, – говорит 80-летняя художница. – У той девочки с картины планы и надежды были немножко другие. Она, то есть я, не хотела быть художницей, но мама, та самая художник Татьяна Яблонская, настояла….
Лена Отрощенко родилась в Саратове через месяц и два дня после начала войны, куда была эвакуирована молодой киевский художник Татьяна Яблонская.
– В Киев мы с мамой вернулись, когда мне было 4 года, – рассказывает Елена Сергеевна. – А картина эта была написана, когда мы получили после обычной коммуналки коридорного типа улучшенную с двумя небольшими отдельными комнатками. Я любила гимнастику, мне даже прочили спортивную карьеру, и все же танцы мне нравились больше. Поэтому и поза на картине не столько гимнастическая, сколько – балетная, как у ласточки. Рядом – любимые предметы: чехословацкий кувшин, его мама привезла из своей первой заграничной командировки (он до сих пор есть), галстук пионерский, ленточки, которые я гладила, прикладывая к горячей лампе, и наша с мамой общая любовь – вьющееся комнатное растение над балконным окном.
– Вы единственный ребенок у своей матери?
– От моего отца, художника Сергея Отрощенко у мамы родилось двое детей – я и Оля. Младшая сестра была прекрасным художником, но, к сожалению, в 2000 году она умерла от тяжелой болезни. В 1948 году родители расстались, позже мама вышла замуж за армянского художника Армена Аршаковича Атаяна. В этом браке родилась Гаянэ – сестра, младше меня на 19 лет. Она и была рядом с мамой до конца жизни. С ее отцом мама рассталась через 10 лет брака. Я не удивляюсь этому. Любой мужчина, наверное, чувствует себя ущемленным, когда женщина более успешна. Тяготилась ли мама своим женским одиночеством? Не думаю. Работу свою она любила больше, чем мужей, а, может, и нас, детей. Мама рассказывала, что в детстве, видя падающую звезду, загадывала единственное желание: стать художником. Для нас она была звездой недосягаемой, образцом, к которому надо стремиться. Пока мы росли, мама всегда была занята какими-то общественными делами и частыми командировками в Москву. Может быть, поэтому, будто компенсируя недостаток внимания к нам, она потом много занималась с внуками – детьми Гаянэ.
Но я бы не сказала, что мама была плохой матерью. Правда, свою любовь к нам выражала своеобразно: считала, что мы все должны стать художниками, чтобы она могла поддержать нас в трудную минуту. А я хотела стать биологом или зоологом, собирала литературу, на балконе коммуналки выращивала цветы, заводила животных. Мама поначалу поощряла мою страсть, но потом спохватилась и решила, что я должна делать серьезную художественную карьеру. И в 7 классе, после зимних каникул, по ее протекции я попала в республиканскую среднюю художественную школу имени Тараса Шевченко. И мне там неожиданно очень понравилось! Училась не лучше всех, но вполне сносно сдавала экзамены по специальности, а дипломную работу сдала даже на отлично. Она, говорят, до сих пор висит в методкабинете школы.
В Киевский художественный институт я поступать не стала принципиально. Мне хотелось уйти из-под маминого влияния, стать самостоятельной. Нет, давления особого с ее стороны не было, и все же проявить себя рядом с такой личностью, как моя мама, было сложно. И я уехала в Москву. В начале 60-х жизнь там была очень интересная. Все еще продолжалась хрущевская оттепель, в воздухе витал двух свободы, открывались выставки зарубежных художников, а главное – я встретилась с Арсеном Бейсембиновым, будущим мужем. Если я в художественное училище имени Строганова поступила последней по списку, подо мной была черта, то он стоял в нем первым.
Потом кто-то придумал историю о том, что, мол, в девочку с картины художницы Яблонской Арсен был влюблен с детства. Это не совсем так: Арсену та девочка нравилась просто как художественный образ.
Другая Алма-Ата
– А в Строгановке знали, что вы – та самая девочка?
– Как бы я ни старалась скрывать это, постепенно все, конечно, узнали, но сама я никогда не афишировала это. Арсен во всяком случае не знал до тех пор, пока в Алма-Ате, куда он пригласил меня в гости, я не сказала ему об этом, когда увидела репродукцию «Утра» в доме его родственницы. После училища мы с Арсеном получили распределение в художественный фонд Киева. Они с мамой обожали друг друга, но через год мужа потянуло домой, в Алма-Ату, а следом и мы с Зангаром тронулась за ним. Здесь все сложилось очень хорошо. Тогда Алма-Ата была совершенно другим городом – чистым, чудесным, с плавающими в арыках яблоками. В нашем доме собиралась все алматинские художники. Главными среди них были Салихитдин Айтбаев и Макум Кисамутдинов, те самые, которые и уговорили Арсена вернуться домой.
Мы устроились в детское издательство. В 1968 году вышел «Атшабар бала», первая книга, иллюстрированная нами. А еще через десять лет первый казахский мультипликатор Амен Хайдаров пригласил нас в мультцех киностудии «Казахфильм». А потом Арсен заболел. Сказались, мягко говоря, последствия богемной жизни. В 2000 году его не стало. А потом и семья стала разъезжаться. Зангар, наш сын, уехал в Турцию, сейчас он в Америке, занимается выставочной деятельностью. Первая невестка, тоже художница, устроилась в Греции. Две их дочери к искусству никакого отношения не имеют. Кстати, на тему «Утра» не одно поколение детей, и не только советских, писали сочинения. Среди них мои сын и внучки.
Герой Украины
– А как сложилась жизнь вашей знаменитой мамы? Она ведь прожила очень долгую жизнь.
– Прекрасно сложилась! До последнего дня в своей жизни мама работала. Когда у нее парализовало после инсульта правую сторону, она, по моему совету, наловчилась левой рукой писать пастелью (цветными мелками). Удостоена всех наград, какие-то только может получить человек, занимающийся искусством. Ее звания можно перечислять бесконечно: Народный художник СССР, лауреат двух Сталинских премий, Государственной премии СССР и Национальной премии им.Т.Шевченко…В конце жизни стала Героем Украины, что приравнивается к званию Героя Советского Союза. Чтобы вручить эту награду, президент Леонид Кучма со своей свитой приехал домой к маме. Весь переулок в те дни стоял на ушах. Власти ведь ради такого случая затеяли ремонт окрестных дорог.
– А у вас были мысли вернуться в родной Киев?
– Когда после смерти Арсена весь мир вокруг стал рушиться, я устроила в Алматы большую отчетную выставку мужа, и в 2001 году уехала в Киев. Там от продажи маминых картин купила рядом с ней квартиру, прожила два с половиной года, а потом сын позвал обратно. Помоталась по разным местам, пока в конце концов не приземлилась в дачном домике в поселке между Каскеленом и Алтын-Ордой. С городом меня сейчас ничего не связывает. Да и не нравится мне нынешний Алматы – сухой и грязный. Я теперь сельский житель. Здесь мне нравится. Сложновато, конечно, но мне повезло с соседкой по дачному кооперативу. Это старшая дочь художника Ария Школьного. Чудесный человек, она немного помогает мне по хозяйству. А в целом жизнь удалась. Мне прекрасно жилось в Алматы, все мое творчество сформировалось здесь, рядом с любимым мужем. Сейчас тяжело, конечно, одной. Пока. Зато у меня есть сад, семь кошек, две собаки, за которыми надо ухаживать…
