, 
Спрячь девчонку за высоким забором (видео)
Доля женщин в тюрьмах Казахстана выше, чем в среднем по миру и составляет 8-10 процентов. Все они живут в условиях ГУЛАГ спустя десятки лет после того, как закрылась одна из самых позорных страниц в истории СССР. Почему нас это должно волновать? Потому что в стране приняты законы, по которым любой из нас может оказаться в тюрьме. Потому что цивилизованность страны измеряется тем, как выглядят ее тюрьмы. Об этом в нашей студии эксперт по гендерным вопросам Аида Альжанова, руководитель проекта EUCJ Сауле Мектепбаева, осужденная Наталья Слекишина и адвокат Дина Тылевич.
-Как вы думаете, каковы особенности тюремного женского населения в Казахстане?
-Несколько лет назад мы проводили большое исследование тюремной статистики и выяснили, что количество женщин в тюрьме у нас выше, чем в целом в мире. Выяснилось, что, наряду с такими естественными явлениями, как бытовое насилие, женщины отбывают наказание за преступление финансового характера: бухгалтера, финансовые менеджеры. Когда первое лицо уходит от наказания, остаются женщины, которые отвечали за финансовые процедуры организации. Но, агрессивного женского насилия у нас нет.
-Мы недавно публиковали статистику, судя по которой было показано в Казахстане в разы выросла экономическая преступность в целом. Структура преступности, независимо от гендерного аспекта, отражает социально-экономический тренд в нашем обществе. Как вы думаете, соответствуют ли международным нормам казахстанские женские колонии?
- Сравнивать наши тюремные учреждения с зарубежными конечно трудно. Они остались в глубоком средневековье. Одна из колоний вообще находится в здании бывшей конюшни. Большинство из них построены в прошлом столетии, а некоторые еще раньше. В итоге, в наших колониях нет доступа даже к воде. Я уж не говорю о психологе, который должен быть в цивилизованных тюрьмах. И даже если они есть, то сидят в маленькой каморке, в которую приходить никто не хочет. Очень сложно добиться возможности встречи с родными и близкими, увидеть своих детей. Женщина постепенно отдаляется от семьи и н к чему хорошему это не приводит.
- Я могу сравнить колонии по крайней мере в Казахстане. Государством выделяются огромные деньги, но ремонт и остальное держится на осужденных. Что касается элементарной гигиены - баня один раз в неделю один час на 120 человек на 6 кранов. Не успеваешь просто постирать и помыться. В бараках сыро. Во время дождя осужденные спят с чашками. Если ты начинаешь что-либо говорить администрации, то они просто говорят: ремонтируйте сами. И зачастую это делается именно за счет осужденных по финансовым преступлениям.
- А куда уходят те деньги, которые выделяются государством?
- Этого никто не знает. Зато женщины ходят в мужской обуви 42 размера.
- То есть, вы хотите сказать, что убивается женское начало?
- Женщин не бывает в зоне. Остаться женщиной там очень тяжело. Приезжала комиссия и спросила, почему все женщины ходят в белых платках? Это осталось еще с советского времени. Дает ли это гигиену или воспитание? Нет, не дает. Генеральный прокурор поднимал этот вопрос. В тюремной системе много ограничений лишены здравого смысла. Например, только в наших тюрьмах женщины маршируют, поют гимн. Если вдуматься, все это очень похоже издевательство. Если осужденный не имеет права голосовать в выборах, то почему он должен петь гимн?
- Выясняется, что насилие и изнасилование в тюрьме является нормой. Наталья, вы сказали вслух об этом на всю страну. Сказали и доказали. Как вы думаете, решились ли бы вы на это, если бы были казашкой?
- Казашки боятся позора. Им легче навредить себе, чем признаться в том, что их изнасиловали. А в моем случае сыграла моя кровь и натура. Я знала, на что шла. К тому же, у меня просто не было выбора.
Дина Тылевич:
-Наташа сама за себя боролась. Потому что она уже прожила жизнь. У нее есть дети и ее саму воспитали так, что нужно всегда уметь постоять за себя. У меня есть еще один случай. Речь идет о 16-летней Кате. Ее изнасиловали и и она тоже родила. Но за нее билась мама. Когда ее мама вышла на меня, мы написали много заявлений и добились своего. А казашек мужья бросают сразу после суда, хотя многие из них берут на себя вину мужа. К сожалению, есть такое слово как «уят». Казашка если забеременеет, она согласится на аборт. Одна девушка родила в тюрьме и от страха перед родными отдала ребенка в детдом. Потом встретила парня, они решили пожениться. Она рассказала ему все и теперь ищет свою дочь. К сожалению, из-за этого проклятого «УЯТ» казашек легче уговорить. Да и на работу на администрацию тюрем соглашаются идти только казашки.
- По какому принципу отбирают надзирателей? Почему мужчины работают в женских колониях? Проводят ли какие-то тренинги для надзирателей? Есть ли к ним какие-то требования?
- Там нет ни конкурса, ни тем более принципов. Сложно просто набрать людей. Поэтому система соглашается на тех, кто есть. Конечно, система отбора есть, но как правило там работают те, которые проживают в том поселке, где находится учреждение. У них нет специального образования. Зарплаты очень низкие. О каких тренингах может идти речь?
- Нормальный человек туда не пойдет работать. Разве что от безысходности. В администрации в основном работают одинокие. Женщин там называют дубаками. Потому что они начинают жить с осужденными, пристают к ним. Есть и нормальные, но редко. Один из парней даже женился на осужденной. Но больше всего там страдают те, кто сидят за экономические преступления. Потому что они видели жизнь, они образованные и у них какие-то деньги. Вот поэтому над ними и издеваются.
- Скажите, женская колония- это нормально в 21 веке? Есть ли хотя бы гипотетическая возможность отказаться от женских колоний в принципе?
- Я гендерный эксперт, который борется за равенство. Здесь системная проблема. Мужчины просто об этом не говорят. Им стыдно. Эта система перешла к нам в наследство из ГУЛАГ. Но чаще всего женщины страдают больше. Особенно те, у которых есть дети. Женщина – прежде всего мать и она будет беспокоиться о детях. Но больше всего страдает ребенок. Нужно сделать так, чтобы мать с ребенком не разлучались. А конце концов, это проблема прав человека. А тюрьму - кривое зеркало, отражающее действительность нашего общества.
- Может быть, в качестве промежуточной меры есть смысл вернуть КУИС в министерство юстиции?
- Это очень гипотетическая вероятность. В соответствии с международными стандартами КУИС ни в коем случае не должен быть полицейским ведомством. Это основное условие, когда функции расследования и функции содержания в закрытом учреждении разделены в двух разных организациях. Не может тот человек, который расследует преступление, иметь доступ в закрытые учреждения. Якобы, есть негативный опыт, связанный с передачей КУИС в минюст. Но разве сейчас ситуация изменилась? За последние годы осудили 80 сотрудников КУИС, 450 уволены за несоответствие. За всю историю Казахстана система переходила шесть раз от ведомства к ведомству. Нас сейчас беспокоит то, как работает полиция, прокуратура, но только не то, что творится в тюрьмах.
- Как вы думаете, почему мы должны обращать внимание на тех, кто по ту сторону забора? Многие считают, что с ними такого не произойдет никогда, а если кого-то посадили, значит было за что. Почему вы считаете, что нужно об этом говорить?
- Во-первых, теперь любой человек даже за комментарий может оказаться в заключении. Никто от этого не застрахован. Поэтому нужно понимать, что если ты туда попадешь, то нужно быть защищенным. Это серьезная проблема. Случай с Натальей меня потряс. Ее никто не имел право там насиловать и награждать там ребенком.
- Я думаю, что это важно, потому что это точка отсчета. Если в тюрьме плохо, значит человека в принципе не уважают в обществе. Это значит, что в других закрытых учреждениях тоже все плохо. Это формирует отношение государства к человеку. Это и есть проявление уважения к человеку.
