Четыре года, проведенные в колонии, выбили из жизненной колеи сорокапятилетнего Жаната Сариева. В прошлом профессиональный электротехник, он враз потерял все: уважение земляков, документы, и даже собственный дом, который бывшая жена умудрилась продать без него. По всем вышеназванным причинам, выйдя на свободу, три месяца болтался по улицам, не зная, что делать, куда пойти, с чего начать новую жизнь.
- Понимаешь – буквально некуда голову приклонить – рассказывает он. – Мои родители умерли, родственников нет, жена прибрала наши деньги и уехала с дочкой в Россию. Со мной развелась, пока я еще зону топтал, за весь срок – ни одного письма. Жил в шалаше в горах, питался из помоек, просил подаяние. Хорошо, что нашелся человек, взял меня на работу, а то бы просто хоть назад в тюрьму просись.
На все лето Жаната взял работать в бригаду полеводов предприниматель Игорь Нам. Он арендует около пятнадцати гектаров земли в Энбекшиказахстком районе Алматинской области, неподалеку от села Новоалексеевка. Выращивают огурцы, перцы, арбузы, помидоры, баклажаны. Там я и познакомился с Игорем, Жанатом, и его друзьями.
В бригаде из девяти человек шесть – недавно вышедшие из тюрьмы мужчины. У каждого своя горестная история, приведшая их на тюремные нары. И не менее печальная «песня» есть у каждого и после отбытия тюремного срока.
- Я освободился досрочно, за хорошую работу и примерное поведение – рассказывает Павел И., крепкий парень лет тридцати пяти. – И что мне это дало? Куда ни совался насчет работы – везде отказ, бывших заключенных на работу не берут. А у меня дочка пяти лет. Жена спилась и сгинула куда-то, пока я сидел, дочку взяли мои родители, старики под восемьдесят. Что же я, у них захребетником буду, на их крошечную пенсию? Я готов был работать кем угодно, у меня пять строительных специальностей, но не берут! Хорошо, что Самат мне позвонил, сказал, что бригаду здесь собирают. Я и приехал. Ничего, хозяин нас не обижает, кормит.
С Саматом Павел отбывал наказание в колонии, но тот вышел на волю раньше, еще полтора года назад. И все это время ему тоже никак не удается наладить нормальную жизнь.
- Тюрьма идет за человеком всю его жизнь – рассуждает Самат. – Заметь: я, к примеру, инженер, и был на хорошем счету. Пьяная драка, покалечил человека и получил срок. Да, сильно не повезло, такой вот поворот судьбы. Отбыл, вернулся. Никакого криминала больше не хочу. Но мне теперь никто не предоставит работу по специальности. Возьмут, в лучшем случае, только землю копать или в подсобниках где-нибудь на стройке… Разве это не обидно? Куда мне и таким как я, деваться? Наша система словно загоняет людей обратно в тюрьму.
В Казахстане регулярно происходят амнистии казахстанских заключенных. Сейчас, по данным, которые озвучил недавно на «круглом столе» заместитель председателя УИС МВД Казахстана полковник Жанат Кешубаев, в казахстанских исправительно-трудовых учреждениях находятся около пятидесяти тысяч зэков. По этому показателю, в расчете на общую численность населения, мы находимся на одном из первых мест в мире. Власти тоже озаботились этим вопросом, особенно после острой критики положения с местами заключения в стране международных правозащитных организаций. Все больше зэков выходит на досрочное освобождение. Но, выходя из тюрьмы, они зачастую попадают из огня, да в полымя.
В советское время существовали наблюдательные комиссии при городских и районных исполкомах, которые занимались вышедшими из мест лишения свободы. Кроме того, при освобождении человек попадал под административный надзор органов внутренних дел. Была система, которая работала достаточно эффективно. На сегодня она разрушена, а надзор за условно-досрочно освобожденными носит, по общему мнению моих собеседников, формальный характер.
- Что они сегодня могут? – горячится Самат. – Милиция, в сущности, только отмечаться таких людей заставляет, ну, если уж очень хороший участковый попадется, бумагу может написать, чтобы помогли устроить на работу. Но бизнес – то у нас сегодня весь частный! А предприниматели боятся нас брать – кому нужны лишние проблемы?! А если берут, то часто обманывают. Вот, у Гены-то как было, Гена, расскажи!..
Геннадий П., высокий худой пятидесятилетний мужчина, меланхолично рассказывает:
- Как-как – обманули, вот и все! Пока сидел, жена бросила, вернулся к матери, в ее однокомнатную квартиру. Пока вся эта канитель с получением документов, да отмечаться в милиции – полгода жили на ее пенсию. Попросту – голодали. Я и туда, и сюда тыкался – везде отказ! Четыре профессии на руках: столяр, бетонщик, электрик, кафельщик – и никому не нужен! Наконец, взял меня один тип работать на свой кирпичный заводик, под Алматы. Работу официально не оформил: мол, я не хочу перед налоговой «светиться», то да се… Я буду, говорит, без ведомостей тебе платить. И платил – один месяц. Пахал я там по двенадцать часов в сутки, за еду. А он мне только давал обещания – вот только продам очередную партию кирпича, то рассчитаюсь. Три месяца меня такими «завтраками» кормил. А как только я возмутился, он позвал знакомых ментов, меня в каталажку – и объяснили мне, «по полной». Будешь, мол, выступать – вот у нас заявление от твоего хозяина, что ты ему угрожал! Убирайся, мол, пока цел, а о зарплате своей забудь! Ну, и что делать? И пошел…
В стране угрожающими темпами растет число «преступных элементов», рецидивистов, для которых повторное этапирование за решетку – путь к решению всех проблем. В Казахстане буксует система психологической реабилитации заключенных. В отличие от цивилизованных стран мира у нас нет института поручительства, гарантирующего людям на зоне защиту гражданских прав на воле. От сумы и тюрьмы никто не вправе зарекаться. Но те, кто оступился, уповают лишь на то, что мир не без добрых людей.
Таким для членов этой бригады стал Игорь Нам. Бизнесмен не скрывает, что сделал сознательный выбор при создании своего коллектива.
- Мы все живем в одном обществе, и бывшие заключенные – тоже часть нашего мира, как бы кому-то этого не хотелось. – рассуждает он. – Зачем же нам озлоблять этих людей, делать их изгоями? А работают они отлично, по десять часов на поле, под солнцем, с тяпками в руках. Эти люди хотят нормально жить и мы должны им помочь.
Бригада Нама – отнюдь не благотворительность. Условия жесткие: с семи утра до пяти вечера – на поле. Алкоголь и наркотики запрещены категорически, за единственную попытку «расслабиться» изгоняют беспощадно. Живут все в самодельном балагане, прямо на поле, там же готовят еду – есть повариха Альфия. После продажи урожая Игорь Нам заплатил каждому в среднем по пятьдесят тысяч тенге за месяц. Жанат доволен: эту зиму он сможет прожить. Доволен и Геннадий.
- Я думаю не только закупить нам с матерью все на зиму, но еще и поехать в Кустанай. Там, говорят, есть еще один предприниматель, тоже бывших зэков берет на работу, у него завод, а я всю жизнь хочу работать с техникой, я технарь! А Игорю спасибо – надежный, хороший человек. Реально помог мужикам встать на ноги. Но много ли таких предпринимателей в стране? Конечно, мало.
Энтузиасты и разумные и гуманные люди, вроде Нама, одни решить эту проблему не смогут. Ведь у бывших зэков после отбытия наказания возникает, кроме трудовых, и масса других проблем – медицинских, бытовых, психологических. Например, всем известно, что многие выходят из тюрем больными людьми. Туберкулез, СПИД, гепатит и многие другие болезни в наших местах заключения косят тюремный контингент. А на воле у многих возникают проблемы с лечением – без прописки, без жилья бывшим зэкам отказывают в постановке на учет в поликлиниках, в бесплатных лекарствах. А так как без работы многие бывшие заключенные скатываются на грань нищеты, сами купить довольно дорогие лекарства они не могут – нет денег. Возникает порочный круг проблем, который очень трудно разорвать, особенно, если нет поддержки от родных и близких. Получается, что тот, кто прошел тюрьму, не должен зарекаться и от «сумы» – бедности и лишений…
Кстати, на всю страну и на все тысячи ежегодно освобождающихся заключенных у нас есть всего два социально-реабилитационных центра, где бывшим зэкам, а сегодня – гражданам Казахстана, могут хоть чем-то помочь. Можно судить, как «эффективно» работает эта система.
Н.Назарбаев еще два года назад поставил задачу модернизировать систему уголовного судопроизводства и исполнения наказаний. И, наконец, дело сдвинулось. В ноябре этого года МВД презентовало депутатам Парламента проект Уголовно-исполнительного кодекса. Сейчас он находится в работе в Комитете Мажилиса по законодательству и судебно-правовой реформе, где создана специальная рабочая группа, возглавляемая секретарем Комитета Светланой Бычковой.
Как уверяют его разработчики, новый Кодекс основан на современных закономерностях общественного развития, международном опыте, гуманизации порядка и условий отбывания наказания, применения альтернатив лишению свободы, дальнейшем развитии механизмов общественного контроля, правовом регулировании пробационного надзора и контроля.
Проектом Уголовного кодекса расширяется перечень лиц, в отношении которых будет устанавливаться пробационный контроль. Помимо осужденных условно он будет устанавливаться за осужденными к ограничению свободы и условно-досрочно освобожденными лицами.
Также проектом Кодекса совершенствуется порядок организации и форм пробационного контроля (взаимодействие с местными исполнительными органами, а также с организациями, оказывающими социально-правовую помощь).
Проектом Кодекса предусматривается оказание содействия в получении социально-правовой помощи лицам, в отношении которых судом установлен административный надзор полицией по материалам администрации учреждения УИС. Это позволит, как считают разработчики, способствовать более быстрой адаптации к жизни на свободе лиц, освобождающихся из мест лишения свободы и недопущения ими новых преступлений. Но когда еще это механизм заработает! А пока отбывшие свой срок наказания люди остаются без помощи и внимания общества, испытывают лишения и страдания. Которые не прибавляют казахстанскому обществу ни гуманности, ни спокойствия.
Дамир Ханчин
, 
