, 
Полиция «на стуле с двумя ножками»
Известный юрист Сауле Мектепбаева разместила в Facebook пост по поводу реформы казахстанской полиции. Минимум эмоций, дельный расклад и актуальные вопросы. Как говорится, букв много, но читать и думать – обязательно.
Операционный руководитель проекта Евросоюза «Совершенствование уголовного правосудия в Казахстане» называет эти размышления своим видением. И оно заслуживает внимания думающей части пользователей.
«Я не знаю, были ли в стране политики или другие публичные лица, чью кончину так искренне и пронзительно переживал народ», пишет автор по поводу трагической гибели в Алматы фигуриста Дениса Тена, которая заставила общество в основном на уровне эмоций снова поднять вопрос обновления правоохранительной системы.
Нужна ли реформа МВД?
– О срочности и необходимости реформы МВД большинство экспертов говорило уже давно. Здесь дело не в министре, а в том, что и прокуратура, и суды хотя бы какой-то процесс модернизации прошли, в полиции же – по большому счету, его не было, была лишь чехарда с приобретением или отказом от новых функций. В этом году, в конце мая вопрос реформы полиции рассматривался Совбезом, следом после этого началась проработка деталей, ожидается, что к сентябрю детализированное видение будет утверждено и объявлено. Сейчас будет казаться, что это ответ на события в Алматы, но на самом деле даже на самом высоком уровне понимание необходимости реформы уже существовало. Сейчас же, уровень общественной дискуссии, должен только подкрепить уверенность тех, кто решения принимает. Надежда только одна – лишь бы реформа не была половинчатой. После полугода детальной работы с МВД, я точно могу сказать, что мы видим только часть проблем. Полиция - не качающийся стул, не стул на трех ножках, а стул, который чудом стоит на двух ножках, а может и на одной, просто потому что его слегка облокотили на стену. И эта стена – это в целом относительно благополучная криминальная обстановка.
Что такое реформа МВД?
– Реформа – это когда решение принято на самом высоком уровне. Это значит, когда АП, а нынче Совбез, примут решение о кардинальном пересмотре функций, задач, численности и тому, кому поручить трансформацию. Потому что любой, кто будет способен такое сделать, наберет слишком много политических очков. А на нашей политической арене роль Мессии никто не любит: ни элиты, ни сами функционеры.
МВД всегда отличало то, что в силу функций у каждого министра МВД всегда были прямые каналы коммуникации с уровнем принятия решений. Сколько раз было такое, что решения по МВД принимались молниеносно, без одобрения функционеров из АП, просто потому что обоснование и служебка чудесным прямым каналом оказывались на рассмотрении у нужных лиц? Что это означает? Что решение о реформе и ее глубине могут принять только в Акорде.
Какое решение – самое трудное?
– Политику отделить от правоохранки – это самое сложное. Огромная армия сотрудников полиции – она, по сути, для того, чтобы обеспечить политическую стабильность.
Самое важное здесь, конечно, митинги и собрания. Но есть материи и попроще, которые на самом деле фундаментальнее – защита представителей власти от народа. Для примера, на каждом этаже акимата стоит по одному сотруднику полиции для чего? Чтобы в любой момент возмущающегося заявителя вывести восвояси. Чиновник в результате с гражданином не разговаривает, прячась за спиной полицейского. Народ ненавидит власть еще больше, чем до того, как в акимат пришел, а теперь еще и полицию – для полного комплекта.
В транзитных условиях важность устойчивости полиции растет. В отечественных реалиях устойчивость воспринимается исключительно в многочисленности, но не в качественном составе. Все с позиции силы. Но ни ума. И тут большой просчет: потому что армия низко оплачиваемых озлобленных на свою работу полицейских – сама по себе нестабильна и несет много угроз. Но здесь одновременно и ловушка – что делать с теми, кого придется сократить?
Сколько в стране полицейских?
– Казус ситуации состоит в том, что все публичные обсуждения сегодня происходят без знания предмета. И это не только о численности, но и о многих других температурных показателях. Информация о численности правоохранки – у нас по закону не является открытой информацией. Я, в силу глубины вовлечения в предмет, эту цифру примерно знаю, и она далека от тех, которые фигурировали в последние дни в СМИ. Потому что в открытом доступе используется статистика интерпола, которая сформирована из данных, предоставляемых казахстанской стороной, но только по определенным показателям. Если я не ошибаюсь, в интерпол дают только численность тех, кто на оперативной работе.
Для лучшего понимания масштабов: если сократить полицию на 3%, то это эквивалентно полному сокращению штата всех прокуроров в стране. Вот так много людей работает в органах внутренних дел.
Для обывателя, как правило, полицейский – это представитель дорожной полиции, ну, и участковый, да, еще, пожалуй, сотрудник ЦОУ (102). На самом деле, это еще и криминальная полиция, дортехнадзор, адмпрактика, РЭО, ЧС, КУИС, спецучреждения, природоохранка, борьба с наркобизнесом, служба охраны, и еще добрая сотня генералов. В итоге, на самом деле, полицейских в чистом виде, тех, о ком думает обыватель, мало. Если говорить об участковых, то в целом, действует примерная пропорция по 1 участковому на 3200 человек гражданского населения.
Сколько полиция нам стоит?
– Бюджет полиции – самый сложный, потому что полиция продолжает оставаться тем редким примером, когда деятельность госоргана финансируется из двух бюджетов: республиканского и местного. Очень быстрый анализ республиканского бюджета дал цифру в $200 миллионов в год (возможно, ошибаюсь, анализ очень поверхностный). Сюда нужно добавить бюджет местных исполнительных органов, и тогда мы получим общую сумму, сколько стоит нам полиция.
Сколько нам будет стоить реформа полиции?
– Если сделать умную реформу по отказу от бюрократии, ненужных функций, зон контроля и балласта, то можно уместиться в рамках существующих бюджетов. Это только со стороны кажется нереальным, но многие успешные проекты перемен в полиции в этом и состояли. Наиболее успешный из них - пример реформы полиции Нью-Йорка. Технологизация полиции, возможно, потребует средств, но и здесь можно применить умные решения.
Чем должна заниматься полиция?
– У полиции только одна основная функция и миссия – охрана общественного порядка. Все остальное – от лукавого. Исторически к охране общественного порядка добавилось расследование и раскрытие преступлений, но опять же в целях охраны общественного порядка. В некоторых странах расследование – хотя и часть работы полиции, оно осуществляется гражданскими людьми (неаттестованными, людьми не в погонах). У нас в погонах – все.
В чем смысл гуманизации?
– Гуманизация – это реформа, при которой создается справедливая система наказаний, когда наказание назначается исходя из оценки тяжести, рисков и общественной опасности человека. По-простому, это когда за украденную курицу не в тюрьму сажают, а заставляют покрасить забор. При убийстве человека или опасности человека для окружающих – в тюрьму. Депенализация – когда наказания совсем отменяются. Это, например, в советский период существовала спекуляция, сейчас это называется бизнес. У нас часто гуманизацию путают с депенализацией, и ошибочно полагают, что наказания совсем отменены.
Вторая проблема – все еще плохо работают общественные работы. При отсутствии общественных работ, что остается? Условное наказание. А это и есть безнаказанность. Потому что при условном сроке – правонарушитель ответственности вообще не ощущает. А на самом деле правонарушитель, если совершил ненасильственное преступление, должен красить забор, выносить и чистить утки из-под лежачих престарелых или убирать мусор на улице.
Если украл курицу, чтобы прокормить семью, то помимо всего перечисленного, ему еще нужно и дать прожиточный минимум, чтобы семью и себя прокормил, потому что здравый смысл говорит, что иначе украдет еще раз. В этом смысл социального государства. Так мы отличаемся от варваров. Только так сможем проскочить в современный цивилизованный мир. Не отрубленными руками. И не возвращением «травматики». И никакими другими мерами.
Гуманность в порыве гнева нельзя отменять. Она делает людей людьми. Моего двоюродного брата три года назад ограбили и жестоко избили: он лежал в больнице в тяжелом состоянии и перенес две сложные операции. Когда дело дошло до суда, и он узнал, что двоих, избивших его, посадят в тюрьму и надолго, он никак не мог на это подписаться. У одного из осужденных был маленький ребенок. Второй – тоже молодой. И это правильно, что он сомневался. Так вот таким мудрым людям мы не даем выбора: потому что или тюрьма, или безнаказанность.
В целом, почему мы видим огрехи гуманизации? Почему нам кажется, что это непозволительная роскошь – гуманность? Потому что это вопрос исполнения наказаний. Снова МВД. Снова необходимость реформ. Но не отказа от гуманизации.
Погрязла ли страна в преступности?
– Тяжкие и особо тяжкие преступления сокращаются, согласно статистике. Эти преступления сложно укрыть, поэтому поверим статистике. С мелкой преступностью – обратное. Мелкие воришки, хулиганы – в силу непринятия к ним никаких действенных мер и безнаказанности почувствовали себя вольготно, уровень таких преступлений, как видимо, вырос, и это создает ощущение небезопасности.
Исследования подтверждают, что люди ощущают себя небезопасно (а работу полиции - неудовлетворительной), когда видят на улице пьяниц, попрошаек, громкую молодежь и графитти на стенах. То есть для безопасности большое значение имеет ощущение потенциальных угроз, а не угроз настоящих.
Не последнюю роль в ощущении безопасности играют информационные воронки. То, что ученые-юристы называет моральной паникой. Мы сейчас более глобальны. И боль одного человека – тонко чувствуем, сопереживаем. Негодование растет. С ним ощущение небезопасности.
Я не думаю, что Казахстан погряз в преступности. В коррупции – да, погряз. В непрофессионализме – тоже. Но в целом, прогресс есть. Но и угрозы новые тоже есть.
Нужно ли уволить всех полицейских и набрать новых? Сработает ли грузинский опыт?
– Я обсуждала метод шоковой терапии со многими экспертами, которые реформировали полицию в разных странах, в том числе и в Грузии. Никто из них не поддерживает этот способ. Если его и применять, то только для определенных служб полиции, как это, в принципе, и было в Грузии.
Большая часть недавних реформ в прокуратуре Казахстана основывалась на изменении людей (сотрудников), без этого трансформация невозможна. Но не всегда нужно чистить персонал: иногда люди и сами готовы меняться. Несколько месяцев назад проектный офис МВД провел соцопрос более 2 тысяч полицейских трех областей: большая часть из них, к удивлению, поддержали перемены и даже просили реформ. Как правило, категорически не готовы меняться менеджеры и среднее звено управления.
Какие результаты работы уже есть?
– Все, что изложено, – моя личная позиция, с мнением коллег и представителей по цеху она может не совпадать. Но не могу не сказать о результатах той работы, которую мы сейчас проводим. Когда говорю мы, имею в виду проект ЕС, где сейчас работаю, и самого опытного в вопросах МВД казахстанского правозащитника Жемис Турмагамбетову.
С ноября мы ведем группу в МВД, которая в июне переросла в проектный офис. Сейчас в пакете проектного офиса 24 больших проекта, два из них запущены на коллегии МВД, 13 июля.
Если об ожиданиях и прогнозах, то это к тем вопросам, которые описаны детально в самом начале. Если о личных ощущениях и о том, тяжело ли работать с МВД, – катастрофически тяжело. Медленно. Что самое неожиданное, так это то, что единственный человек, который реально поддерживает проекты – министр. При всем при этом – прогресс невелик. Я лично надеюсь только на Совбез.
Решит ли что-либо смена министра?
– Глава МВД Касымов – полицейский в чистом виде. Свою собственную систему и государственную машину в целом он знает очень хорошо. Его ценят за это, а также за то, что в публичных коммуникациях он прост и понятен. Один высокопоставленный чиновник сказал о нем: уровень неудовлетворения им и полицией очень высок, но он каким-то образом справляется с этим хаусом и балансирует им. Если «перемен требуют наши сердца», то тогда в МВД нужны специалисты по переменам. Хотя сама по себе смена министра ничего не решает.
Верю ли я в будущее этой страны?
– Да, я верю, что у страны есть будущее. Меня радует, что люди осознают ответственность за общество, в котором живут. Теперь больше людей понимают, что уголовное правосудие – это важно. Наконец-то, мы начали понимать, что за хорошим лечением мы можем пойти в частную больницу, за качественным образованием – к репетитору, а полиция – у нас одна на всех. И создать свою собственную территорию рая не получится. Это тяжелый процесс осознания, который должна пройти интеллигенция и думающие люди в целом. Холодный душ, после которого выходишь трезвее и сильнее. А значит, лучше будет.
