, 
Как Дубек Дуйсенбеков подставил казахов
Горнодобывающая компания АО «Алтын Алмас” обратилась в эти дни в Алматинский акимат с просьбой увековечить память легенды казахстанской геологии Дубека Дуйсенбекова, назав его именем одну из улиц города.
50 лет назад в Бетпак-Дале Дубек Дуйсенбеков открыл около 100 золоторудных месторождений. Большинство из них ждет своего часа – разведки и подсчета запасов. На тех же, что уже прошли эти процедуры (около двух десятков месторождений), золото расположено на глубине 350-360 метров от поверхности земли. Для сравнения: на крупнейшем месторождении Витватерсранд (ЮАР), где получают от 25% до 50% добываемого в мире золота, добыча ведётся на глубине более 5 км.
По следам сусликов
Про крупнейшее месторождение республики – Акбакайское - в официальных справочниках написано: "Акбакайская группа золоторудных месторождений уникальна по многим параметрам и входит на передовые позиции в мире по запасам основного металла и по содержанию золота в руде (до 5 г в тонне) и как таковую ее можно считать открытием века, подобно Тюменскому нефтегазовому и Якутскому алмазному месторождениям".
Акбакай был открыт Дубеком Дуйсенбековым в 1968 году. Первая же проба руды дала ошеломляющий результат – 120 граммов золота! Об уникальном месторождении сообщило первым всему миру радио «Голос Америки». Это была сенсация. Посмотреть на Акбакай приезжали со всех концов Союза. Но Дуйсенбеков не остановился на достигнутом - месторождения «посыпались» одно за другим: «Бескемпир» (по разведанным запасам оно в три раза больше «Акбакая»), «Ляйлим», «Каргаш», «Япурай», «Думан-шуак», «Толе», «Инкар». «Каракесек», «Караторгай»…
Раньше долина Бетпак-Дала считалась неперспективной. Геологический мир давал ей такую оценку: "Все месторождения смыты. Остались лишь корешки промышленных пород, которые ценности не представляют". Три крупные геологические партии одна за другой также давали отрицательное закдючение Чуйским горам. И лишь старший геолог Южно-Казахстанской геологической экспедиции Дуйсенбеков продолжал упорно искать золото. Он нашел его, "идя по следам сусликов" (грызуны, копая норы, выбрасывали на поверхность золотоносные кварцы) и доказал, что долина от Чу до Жезказгана протяженностью 700 километров, шириной 200 и глубиной пять километров буквально напичкана золотом.
Уникальность собственно Акбакайского месторождения состоит в том, что иные жилы дают до шести килограммов золота на тонну руды, рядовые - от 5 до 20 граммов, тогда как наличие трех граммов на тонну считается рентабельным. Так Дуйсенбеков превратил Бетпак-Далу в "Алтын-Далу" и ... нажил себе врагов. Хотя комиссия по делам первооткрывателей при Южно-Казахстанской геологической экспедиции постановила, что месторождение открыто лично Дуйсенбековым, в Москве при утверждении списка первооткрывателей «вдруг» обнаружилось, что он идет там шестым. Первыми были начальники трех предыдущих неудачных поисковых партий. «Добрые» люди советовали Дуйсенбекову «не вредничать».
Когда он, ослушавшись их, потребовал пересмотреть список, навесили ярлыки кляузника и эгоиста, организовав в «Известиях» статью «Тупиковый маршрут». Хотели было уволить с работы и убрать из поиска, а придраться было не к чему: строптивый геолог в отличие от многих коллег работал на результат. И не нашли ничего лучшего, как провалить его на спецэкзамене при сдаче кандидатского минимума. Это при том, что он удачно сдал предметы, по которым откровенно «плавал» - иностранный язык и философию.
Оскорбленный геолог на собрании принципиально отказался от наград - премии и значка первооткрывателя. Самое же интересное – его «соавторы" на все геологические тусовки, где все про всех знают, старались не надевать этот значок, но при случае не забывали уколоть Дуйсенбекова: "Если бы мы не приняли тебя на работу, ты бы не смог открыть Акбакай". (Но где они ныне, те горе-первооткрыватели? Одни, как только наступила другая жизнь с зачатками рыночной экономики, остались без работы, другие ... пасли коров в поселке Николаевка, что под Алматы.) А Дубек Дуйсенбеков нужен был профессии, которую называл "своей страстью, своим наркотиком, своей первой женой" до последних минут в своей жизни в декабре 2012 года.
Страсти, наркотики и первая жена
Результаты его непослушного характера таковы: открыл больше сотни золотых месторождений, десять из них считаются крупными и находятся в запаснике государства. При жизни геолога на всех официальных геологических праздничных мероприятиях министры, академики и президенты акционерных обществ отступали назад, выдвигая вперед худенького старика в "брежневском" костюме. Кстати, человек, у которого был "нюх на золото" (он находил его по приметам, известным ему одному – цвету травы, камней, структуре почвы), за более чем полвека работы так и не вырос выше старшего геолога.
Но признание в среде прфессионалов он имел всегда. Которое выражалось хотя бы так: рабочие под разными предлогами оттягивали сроки бурения, дожидаясь, когда начальство уедет на отдых. Буровики знали, что только Дуйсенбеков даст "правильную точку". Из-за этого он и сам месяцами не бывал дома: надо было ловить момент. А начальство раздражалось, что расчеты «этого грубияна Дуйсенбекова» неизменно оказывались верными, и что их ученые степени выглядели дутыми.
Неумение следовать "правильной политике" подводило Дубека всю жизнь. Гордый старик однажды сильно поссорился с неким академиком, когда тот спесиво заявил: "Скажи мне спасибо. Я включил тебя в список соискателей Государственной премии". Потом Дубек смеялся, что он стал туздыком – острым соусом к той премии. И все же, недолюбливая его за острый язык, тем не менее с ним считались. Один из его ярых оппонентов признавался автору этих строк: «Я Дуйсенбекова не люблю, но не уважать не могу. По количеству открытых золотых месторождений его надо заносить в книгу Гиннеса». В советскую бытность Дуйсенбекова дважды выдвигали на звание заслуженного геолога СССР, дважды - на Героя Соцтруда, в годы независимости - опять же дважды на звание "Халык кахарманы". Однако все ходатайства Южно-Казахстанской геологической экспедиции неизменно отклонялись. А вот австралийские инвесторы, ознакомившись с работами Дуйсенбекова, никого не спрашивая, назвали свой завод по производству доре (сплав золота и серебра) его именем - "Дубек". И на входных воротах укрепили мемориальную доску - "Завод назван в честь первооткрывателя Акбакайских золотых месторождений Дубека Дуйсенбекова".
Кстати, на презентации предприятия посол Австралии в Казахстане Дуглас Таунсенд все допытывался, когда г-н Дуйсенбеков был последний раз в Австралии и не мог бы он подарить ему свою визитную карточку? За плохо слышащего геолога отвечала его жена: «Во-первых, Дубек долгие годы был носителем сверхсекретной информации, то есть невыездной». Во-вторых, замявшись, супруга ответила, что на поездки и визитки геолог как-то не заработал.
Дуйсенбеков, сделав свою страну одной из самых богатых в мире по запасам золота, сам жил неприхотливо. "Материальное – ерунда, - говаривал он. - Главное - духовное. Я оставил след на этой земле: открыл Акбакай". А потому, недолго думая, пригласил посла Австралии к себе в гости. Тот с благодарностью принял предложение. В старой квартире Дуйсенбекова домочадцы кинулись делать ремонт. Но тут некие люди стали интересоваться, в каких же условиях живет почетный геолог, и дали отбой: не в государственных интересах принимать в его квартире посла.
Народные песни
Первым геолога от бога в нем почувствовал академик Каныш Сатпаев. Выпускник Горного института Дубек Дуйсенбеков открыл в 1956 году первое в своей жизни месторождение - бентонитовых глин. Привез образцы в Алма-Ату и показал своему учителю, академику Ивану Боку. Тот, в свою очередь, отнес их президенту Академии наук. Сатпаеву образцы глины до того понравились, что он пригласил к себе безвестного геолога. В кабинете академика сидело много известных ученых, а президент, вспоминал геолог, целый час говорил только с ним. Так было открыто Андреевское месторождение бентонитовых глин.
В том же 1956 году геологическую партию, где работал Дуйсенбеков, закрыли. И он остался без работы. Академик Бок хотел сделать из него ученого и понес заявление о приеме в аспирантуру президенту Академии наук. Но Каныш Имантаевич Сатпаев, порвав его, заявил ученому: «Ты мои кадры не порть, пусть занимаются поисковыми работами».
Строптивостью характера «грубиян Дуйсенбеков» отличался с детства. Школу круглый сирота с четырех лет, сын репрессированного отца, заканчивал в школе-интернате села Чубар Талдыкурганской области. Он учился в классе 9-м, когда всем воспитанникам сшили костюмы из фланели табачного цвета - брюки чуть ниже колен, рукава пиджаков – до локтей. Зато на директоре костюм, пошитый из той же ткани, сидел как влитой. Дубек тогда заявил педагогу, что тот обворовал детей. «Как ты смеешь?!» - набросился на него директор. Горячий парнишка, недолго думая, ударил директора… За что его исключили из школы. Однако приехавшая из облоно комиссия, разобравшись в сути скандала, вернула его доучиваться. Благодарную память о новом директоре – Сейдахмете Нурпеисове – Дубек пронес через всю жизнь. Этот человек привил романтической душе будущего геолога любовь к народным песням – «Акбакай», «Каргаш», «Ляйлим», «Япурай», «Караторгай», «Макпал», которые потом станут названиями открытых им золотых месторождений.
Директор сделал принципиального Дубека своим первым помощником, назначив председателем учкома. Чувствуя, что ему доверяют, подросток буквально горы сворачивал. Воспитанники интерната, больше похожего на детдом (большинству детей некуда было ехать на каникулы), впервые почувствовали себя сытыми: в столовой стараниями учкома воровать перестали. Школу 18-летний Дубек заканчивал уже кандидатом в члены ВКП (б). Директор настаивал: «Ты должен попасть в хороший вуз. Поезжай в Москву». И выбил направление в Институт пищевой промышленности. В столицу Дубек поехал с торбой лепешек, которые напекла сестра, и без копейки в кармане. Деньги на билет на поезд выручил, продав подаренное директором для этой цели женское пальто.
Благополучно стал студентом, однако в октябре случилась беда – потерял хлебные карточки. Без сожаления бросив не нравившийся институт – экспертом по еде в белом халате Дубек никак себя не представлял, на перекладных добрался до станции Чу. Откормившись у родственников, двинулся в Алма-Ату, где в те трудные послевоенные годы был недобор во многие институты. Узнав, что в Горном институте высокая стипендия, а главное, что следуют негласному указу первого секретаря Шаяхметова (50 процентов студентов должны быть казахами), поступил на геологоразведочный факультет. Он, как признавался при жизни, жил по твердому расчету: поступил в нужный вуз, правильно «вычислил» спутницу жизни. Девушку Кантай, младше его на семь лет, выбрал в жены, когда та училась еще в школе. «Родня у нее хорошая», - объяснял он всем. И еще шутил: «Что я натворил!», – хватался за голову Шал, как его ласково называли в Акбакае, - «золота казахам хватит на 5-6 веков вперед».
Знания о местонахождении многих очень перспективных жил он унес с собой. А про одну из них, чья протяженность составляет пять километров в длину, а золото лежит на поверхности, обещал рассказать тому, кто построит ему и его большой семье дом на земле. К концу жизни геологу, всю жизнь прожившему в панельной пятиэтажке, было уже тяжело спускаться и подниматься на четвертый этаж. Как вспоминает его вдова Кантай Абдукаримова, любя жену, детей, а потом внуков, дома он появлялся редко. Все три сына появились на свет без него. Так, днюя и ночуя в любимом Акбакае, однажды он передал ей через коллег, вернувшихся с вахты, письмо, стоящее из трех строк: «Привет! Передаю зарплату – 180 рублей. Даулет (старший сын. – авт.) поступил в институт?». Никто и не думал, что Шал уйдет так внезапно – был инфаркт, оторвался тромб... В Акбакай, к своему первенцу в череде открытых месторождений, он рвался до последней минуты. Мечтал, чтобы его похоронили там, указал даже сопку, с которой будет смотреть на бедный, но столь милый его сердцу пейзаж. Если кто-то при нем осмеливался сказать плохо про Акбакай, говорил: «Ничего вы не понимаете в красоте!».
Умер он в декабре, когда все дороги в Акбакай заметены, а мороз в Бетпакдале, которую он превратил в золотую долину, зашкаливал за минус 40…
