, 
Мы – обезьяны с мобильным телефоном и ядерным оружием
Существует ли особая природа человека? Ответ важен для каждого, кого волнуют вопросы этики. В нашу эпоху, для которой характерно аморальное политическое руководство и эрозия социальных ценностей, размышления о сущности человечества становятся особенно важны.
Философская концепция «природы человека» имеет длительную историю. В западной культуре её изучение началось ещё во времена Сократа в V веке до нашей эры; позднее Аристотель сформулировал, что природа человека отличается уникальными особенностями, в их числе – потребность людей в социализации и наша способность разумно рассуждать. Для стоиков эллинистической Греции природа человека была тем, что придаёт жизни смысл; она помогла им прийти к поддержке идей космополитизма и равенства.
Древнекитайские философы Конфуций и Мэн-цзы считали, что человеческой природе изначально свойственно добро, а Сюнь-цзы полагал, что она является злой и не имеющей морального компаса. В иудео-христианско-исламских традициях природа человека была фундаментально испорчена грехом, но этот грех можно искупать, поверив в Бога, по образу и подобию которого мы были созданы.
Западные философы, писавшие в XVII и XVIII веках, развили эти идеи. Английский философ Томас Гоббс считал, что наши природные качества ведут нас к жизни, «одинокой, бедной, гадкой, жестокой и короткой», и поэтому мы нуждаемся в сильной, централизованной политической власти (так называемом «Левиафане»).
Напротив, Жан-Жак Руссо считал, что природа человека изменчива, но нашим изначальным состояние было состояние без разума, языка или общества. Он полагал, что несовпадение между нашими изначальными свойствами и современной цивилизацией является причиной отсутствия счастья, и выступал за буквальный возврат к природе. Дэвид Хьюм, всегда здравомыслящий и сдержанный, считал, что людям свойственно сочетание альтруизма с эгоизмом, и что эту комбинацию можно частично менять к лучшему (или к худшему) с помощью культуры.
В середине XIX века труды Чарльза Дарвина показали несостоятельность многих взглядов на человеческую природу, высказывавшихся предыдущими «эссенциалистами». Представления о том, что у людей есть некий набор качеств, которыми обладают лишь они, противоречили идее медленной, поэтапной дарвиновской эволюции. Хотя в ходе этой эволюции Homo sapiens превратился в отдельный вид приматов, не произошло чистого разрыва между биологией людей и биологией других видов животных.
Бурные философские дебаты по поводу природы человека продолжаются до сих пор, меняясь под воздействием новых открытий биологии. Сегодня некоторые философы интерпретируют Руссо и Дарвина в том смысле, что природы человека как таковой вообще не существует: хотя биология может ограничивать наше тело, оно никак не ограничивает наш разум или волю.
Специалисты по эволюционной психологии и даже нейробиологии утверждают, что это нонсенс. Опираясь на Дарвина (и отчасти на Руссо) они полагают, что мы плохо приспособлены к современному контексту и, по сути, являемся обезьянами эпохи плейстоцена, у которых появились мобильные телефоны и ядерное оружие.
Будучи эволюционным биологом и философом науки, я считаю, что природа человека определённо существует, но она не опирается на какую-то «главную сущность». Скорее, наш вид, как и любой другой биологический вид, отличается динамикой и эволюционирующим набором качеств, которые статистически типичны для людей, но не обязательно представлены в каждом человеке и не обязательно отсутствуют у каких-либо других видов.
Почему всё это важно для кого-нибудь, кто не является ни учёным, ни философом? На мой взгляд, есть, как минимум, две важные причины. Одна из них – личная, а другая – политическая.
Во-первых, наша интерпретация природы человека имеет серьёзные последствия для этики в её древнем, греко-римском смысле – изучение того, как мы должны прожить свою жизнь. Те, кто придерживается иудео-христианско-исламских взглядов на природу человека, естественно, идут молиться Богу и следуют религиозным заповедям. Напротив, те, кто выбирает философию экзистенциализма в духе Жана-Поля Сартра или Симоны де Бовуар, могут верить в то, что, поскольку «существование предшествует сущности», мы радикально свободны менять свою жизнь в соответствии с нашим личным выборам и не нуждаемся в Боге, чтобы он нам в этом помогал.
Во-вторых, взгляды на природу человека влияют на представления об этичности. Сегодня наша этика представляет собой полный хаос. В недавнем американском исследовании президентство Дональда Трампа названо «самым неэтичным» в американской истории, а ежегодные опросы Gallup по поводу отношения к морали в США свидетельствует о постепенной эрозии общественных нравов. Если мы все найдём время, чтобы задуматься по поводу своей позиции в дебатах о природе человека, мы сможем намного лучше понять наши собственные убеждения и, соответственно, убеждениях других.
Лично я склоняюсь к натуралистической этике стоиков, по мнению которых, природа человека ограничивает и подсказывает (но не предопределяет строго) всё, что мы можем и должны делать. Впрочем, вне зависимости от религиозных или философских представлений того или иного человека, размышления о том, кто мы такие (биологически или как-то иначе), являются хорошим способом усилить контроль над собственными действиями. И надо ли говорить, что многие из нас могли бы получить большую пользу от подобного упражнения.
Массимо Пильюччи – профессор философии в Городском колледже Нью-Йорка; автор книги «Как быть стоиком: Древняя философия для современной жизни»; автор блога patreon.com/PlatoFootnotes.
Copyright: Project Syndicate, 2018.
www.project-syndicate.org
