Алматы – Хоргос - Кулжа. Путевые заметки

Провинциальный город Китая - Кулжа Обычно, выезжая за пределы родной страны, каждый из нас в той или иной степени соизмеряет их, «заграничную» жизнь, с нашей. Такова, видимо, одна из черт человеческой натуры - сравнивать, по ходу задаваться вопросами, порой не самыми приятными, осмысливать и пытаться нащупать на этой почве рациональное зерно. Нынешней весной по приглашению коллег представилась возможность посетить Урумчи - столицу соседнего с нами Синьцзян-Уйгурского Автономного района КНР. В прежние годы по роду занятий и из-за простого любопытства немало читал об этой стране. Здесь надо делать поправку на то, что многие десятилетия Центральная Азия и Китай существовали не просто в  оторванности друг от друга. Они пребывали в состоянии конфронтации двух супердержав. Поэтому почти все доступные источники о Поднебесной носили ярко выраженный идеологический контекст, зачастую далекий от истинного положения вещей. В условиях первой в жизни поездки в Китай мудрость о том, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, приобретала особое звучание. Признаюсь сразу: увиденное и почерпнутое в Урумчи произвело сильное впечатление. Впрочем, это предмет для отдельного, обстоятельного и весьма поучительного, с моей точки зрения, разговора, к которому, надеюсь, вернуться при первой оказии. А пока же, думаю, стоит выделить лишь один момент - помимо головокружительного экономического роста Китая, богатейшего цивилизационного опыта и многих других составляющих успешной страны, для нас, казахов и тюрков в целом, непреходящее значение имеет судьба наших соотечественников, которые, в силу разных факторов, оказались подданными другого государства. Как они живут, «чем дышат» - по понятным причинам вопросы такого плана волнуют прежде всего. Так вот, во время той самой, первой поездки в соседнюю страну, быть может, это и было не совсем скромно с моей стороны, попросил местных друзей показать также город Кулжа - один из исторических центров казахов в этом крае. Спустя несколько месяцев такой шанс представился. До города Урумчи, расположенном в географическом центре СУАР, мы в свое время добирались самолетом. На сей раз, учитывая расположение Кулжи в чуть более сотне километров от казахстанско - китайской границы, предпочли передвигаться на машине. Выдвинулись из Алматы в 8 утра. Дорога до сопредельного с КНР Жаркента, (а это почти 300 километров),  находится, в общем-то, в удовлетворительном состоянии, если исходить из отечественных, но никак не мировых стандартов качества. На большей части трассы сотовая связь недоступна, кроме российского Билайна (?). Много претензий можно предъявить и  придорожным кафе и пунктам отдыха. Пожалуй, единственное, в чем действительно не испытываешь дефицита, так это в инспекторах дорожной полиции. Сам Жаркент, этот небольшой городок, в советское время носивший название Панфилов, являет собой среднестатистический казахстанский райцентр, с разбитыми, либо вовсе отсутствующими дорогами, обветшалой инфраструктурой и преимущественно одноэтажными частными домами, с редкими «хрущевками» то там, то здесь. Вспомнил, как сам, будучи студентом, еще в эпоху СССР, проходил здесь военные сборы, а потому вправе засвидетельствовать, что время здесь в буквальном смысле остановилось. Неудивительно, что главной местной достопримечательностью как была, так и осталась центральная мусульманская мечеть, построенная еще в 1895 году на средства зажиточного купца Ахуна Юлдашева. Уникальность сооружения в том, что оно построено в типично китайском стиле, с пагодами. Многие могут вспомнить его по эпизодам кинофильма "Транссибирский экспресс", где главный герой, в исполнении Асанали Ашимова, проводил секретные встречи. Типичный городской пейзаж сегодняшнего Жаркента. Время, похоже, над ним не властно... От Жаркента до КПП Кордай дорога в 35 километров производит не менее гнетущий эффект. Конечным пунктом служит застарелый пограничный шлагбаум, с приземистой смотровой башней поодаль, у которых несут караул несколько утомленных, вразвалку передвигающихся солдат. Далее, от шлагбаума до пункта таможенного и паспортного контроля, что примерно составляет 2-3 километра, курсируют видавшие виды автобусы, почему-то не с сидячими, а лежачими местами. Это крайне затрудняет компановку в среднем около 40 пассажиров. За указанный добровольно-принудительный "сервис" установлена такса - 2500 тенге. По словам старожилов, раньше эта дистанция составляла пару сотен метров, и люди бесплатно и без  особых трудов пересекали кордон, как, например, ныне обстоит на КПП Кордай, что на казахско - кыргызской границе. Причем, некоторые подозревают, что последние новации были внедрены не столько в интересах безопасности и совершенствования пропускного режима, а с совершенно иным умыслом... Итак, изрядно утомленные тяготами пути, мы добрались до таможенников и пограничников, где застали длинную очередь из граждан, которых по внешнему виду едва ли можно причислить к рангу туристов. Скорее, чиновников либо преуспевающих бизнесменов. В основном это - обычные наши сограждане, направляющиеся проведать своих родственников по ту сторону кордона, либо мелкие торговцы, кормящиеся за счет разницы в ценах между двумя рынками. КПП представляет из себя двухэтажное здание в стиле советского постмодерна. Затратив около часа на прохождение необходимых процедур, мы  погрузились в уже знакомые транспортные средства с койками вместо кресел и двинулись в сторону китайской границы. Здесь ожидала аналогичная рутина, хотя здание китайского КПП производит лучшее впечатление, как изящной архитектурой, так и технологической оснащенностью. Под стать и служивый люд, со строгой выправкой, внешним видом, выражающим профессионализм и мотивировку на четкое исполнение своих обязанностей. По завершении всех формальностей и,  в отличие от казахской части -  без "прелестей" давки в затхлом автобусе, сразу из ворот мы очутились на территории Поднебесной. Всего двадцать лет назад китайская часть Хоргоса, как и казахская, представляла из себя запретную зону, с густой сетью оборонительных сооружений, даже приближение к которой в радиусе 40 километров требовало соответствующих санкций. Сегодня здесь вырос целый город, с развернутой инфраструктурой, гостиницами и офисными зданиями, магазинами и кафе. Отсюда до Кулжи пролегает прямая, как стрела, автотрасса, по всей протяженности которой не встретишь ни одной выброшенной пластиковой бутылки, ни использованного пакета - идеальная чистота. Вдоль обочины простираются плантации кукурузы, винограда, яблонь, рапса и еще каких-то неизвестных сельскохозяйственных культур; иные же заполнены тучными стадами пасущихся коз, овец и коров. В памяти всплывают кадры из поездок по родным просторам, когда, с точностью до наоборот, сложно отыскать незахламленные и обрабатываемые участки. Причем, если верить нашему официозу, свободных земель в Казахстане нет, даже на предусмотренные законом 10 соток, положенных каждому казахстанцу для строительства дома... И, наконец: за четыре дня пребывания в Китае я не видел ни одного ГАИшника, за исключением тех, кто в часы пик регулирует движение автотранспорта.  Урумчи - город, живущий производством и торговлей Благополучно доехав до пункта назначения, заселились в отеле, который, по стечению обстоятельств, оказался воздвигнут на обширной территории бывшего консульства СССР. Прямо у въезда постояльцев встречает памятник вождю мирового пролетариата В.И. Ленину. Его китайцы, то ли ввиду исторической ценности, то ли из-за идеологической солидарности, сочли возможным оставить. Вообще, в плане обилия гостиниц, включая всемирно известные бренды, в Кулже все в порядке. Персонал в основном - ханьцы и казахи, хотя число уйгур здесь достигает почти половины населения. По одной из версий, причина заключается в фобиях между ханьцами и коренными уйгурами. Что касается казахов, то их количество в самом городе колеблется в пределах 15-20 процентов, зато в пригородах и аулах вокруг районного центра за ними безусловное преимущество. По правде говоря, национальная политика компартии КНР вряд ли может считаться безупречной. Но умолчать о позитивах было бы тоже неверным. Да, как и в свое время с кампанией по русификации в СССР, в современном Китае тоже проводится линия на унификацию, включая языковую. Правда, делается это более гибко, а не с тем нахрапом, которым «выковывался» человек советской формации. Например, здесь бережно относятся к  национальным школам, в которых гуманитарные дисциплины преподаются на казахском, а естественные науки - на китайском. При этом уровень образования в них ничуть не уступает ханьским школам. Казахи и уйгуры имеют свои культурные центры, театры, музеи, газеты и журналы, радио - и телеканалы. Среди последних на полуторомиллионное казахское население Синьцзяня приходится целых четыре полноценных телеканала, что снова же выглядит весьма контрастно, на фоне реалий независимого Казахстана. По всему маршруту из Хоргоса в Кулжу или Урумчи построено множество современных поселков, с развитой инфраструктурой, аккуратными домами с личными подворьями, в которые активно переселяются казахи. Условия более чем благоприятствующие: стоимость среднего коттеджа площадью в 100 квадратных метров составляет 75 тысяч долларов, при том, что 30 процентов этой суммы безвозмездно покрывает государство. Первоначальный взнос составляет 15 процентов, при необычно низких ставках за кредит - в 3-5 процентов годовых. Земельный участок в 5-8 соток входит в эту цену. Озеро Сайрам Предусмотрено немало других преференций. Среди них особо следует выделить знаменитую программу по сдерживанию демографического роста в Китае - "Одна семья - один ребенок". Она проводится еще со времен «отца» китайских реформ Дэн Сяопина. Так вот: данное ограничение, предусматривающее ощутимые штрафы и санкции в случае нарушения, никоим образом не затрагивает национальные меньшинства, в том числе казахов. В связи с этим непроизвольно напрашиваются аналогии с Россией, один из высших чинов которой недавно предложил запретить нерусским народам в составе РФ иметь больше двух детей, заодно оградить их колючей проволокой... Наконец, в последние годы в рамках проекта "Подъема Большого Запада" правительство КНР привлекает беспрецедентные инвестиции на развитие региона, на повышение уровня и стандартов жизни, создание рабочих мест. И, надо сказать, все эти обещания не остаются на бумаге. В ходе поездки беседовал с рядом местных жителей. При всех различиях по этнической или религиозной принадлежности, социальному статусу, все они сходятся в одном - жить стало лучше. Перемены ярко иллюстрируют слова кулжинского торговца: "Всего лет десять назад в моей семье могли себе позволить есть мясо в лучшем случае раз в месяц. В основном, весь наш повседневный рацион состоял из миски лапши, куска китайской лепешки и овощей. Сейчас мы едим мясо трижды в неделю". Сказанное отнюдь не умаляет проблем региона, как в экономике, социалке, так и во взаимоотношениях коренных жителей СУАР - казахов, уйгур, дунган, кыргызов и прочих с пришлыми ханьцами. Наибольшую остроту в этом контексте имеет т.н. "уйгурский вопрос". Все еще присутствуют элементы недоверия, а то и неприязни. Местные города периодически сотрясают террористические акты, что вызывает ответную реакцию, кстати сказать, ужесточающуюся раз за разом. Сообразно тому растет количество жертв среди мирного населения. Сложно сказать, как долго продлится это положение. Во всяком случае явных сигналов к нормализации пока незаметно. Это накладывает отпечаток на многие стороны жизни, даже, к примеру, на  преимущественно раздельное расселение жителей Кулжи. Старая часть, с довольно пристойными 4-5-этажными жилыми зданиями и уютными улочками, вдоль которых расположились ряды магазинчиков, ресторанов и кафе, в основном заселена уйгурами. Новые микрорайоны являются вотчиной ханьцев, волна за волной прибывающих из перенаселенных западных пределов Поднебесной. Кулжа, как,  впрочем, весь КНР напоминает сегодня одну сплошную строительную площадку. Захолустный населенный пункт, некогда мало отличавшийся от того же Жаркента, в эти дни изменился до неузнаваемости. Идеально ровные широкие проспекты, в три-пять полос в каждом направлении; добротные небоскребы, в которых расположились офисы и гостиницы; массивные, в то же время - уютные жилые кварталы; «навороченные» центры отдыха и развлечений; отличные спортивные сооружения; обширные парковые зоны с искусственными озерами; прилично одетые горожане с жизнерадостными лицами; в основной массе - новый парк автомашин и общественного транспорта, и, конечно, сотни испещряющих небо строительных кранов - вот сегодняшний облик сегодняшнего  города Кулжи, население которого, перевалив за 700 тысяч, сравнялось с нашей Астаной. Здесь снова же трудно воздержаться от сопоставления - в одном случае - рядового райцентра на периферии, в другом - столицы целого государства. При всем патриотизме приходится констатировать - по темпам застройки, грамотной планировке муниципальной инфраструктуры, без непонятных нагромождений и пробок, от чего и дышится в полную грудь, пальма первенства - не за нами. Примечателен такой штрих: глядя на стремительно растущие кварталы с любой точки или ракурса, сразу осознаешь, чей это город, где все подчинено единому замыслу, единой концепции, суть которой - великий Китай. Город - городом, но основная масса казахов в Синьцзяне сосредоточена не в мегаполисах, а в аулах, которые, по примеру предков, предпочитают жить ближе к земле. Потому, после осмотра городских достопримечательностей, вполне резонно следующим пунктом нашего путешествия по "самой безлюдной провинции" КНР стал Сайрам - горное озеро в районе ущелья Кенсай, что находится в 120 километрах от Кулжи. О достоинствах местных автобанов я уже упоминал, однако то, что предстает в пути перед глазами, поражает воображение - колоссальный мост длиной в два километра и высотой 150 метров, с сетью громадных туннелей, прорубленных сквозь толщу скал - этот объект стоимостью в 3 миллиарда юаней побил сразу несколько рекордов Книги Гиннеса. Благодаря нему путь из Урумчи в Кулжу сократился на два часа, да и стал значительно безопасней. Знаменитый мост Гоцзыгоу По ту сторону мосто-туннельного комплекса перед вами открывается чудесный вид на озеро Сайрам, с кристально чистой горной водой. Водную гладь, периметр которой составляет почти сотню километров, опоясывает цепь величественных гор с тянь-шаньскими елями на подъеме и пышными лугами у подножья. На этих девственных просторах и раскинулись юрты казахских аулов. Блеяние овец и коз, ржание лошадей перемежается с громкими переговорами пастухов и их многочисленных домочадцев. К слову, традиционный вид деятельности местных кочевников – животноводство, с некоторых пор перестал быть единственным способом их заработка. Первозданная природа, чистый воздух, уникальный ландшафт влекут сюда туристов из внутренних районов Китая. Правда, в последние годы их поток иссяк ввиду опасений, вызванных участившимися проявлениями сепаратизма и экстремизма на территории СУАР. Наступил день возвращения. Будучи предупрежденными о том, что граница время от времени закрывается по техническим причинам, мы, разумеется, предусмотрительно справились об этом. Получив положительный ответ, уже в 8.30 утра стояли у ворот Хоргосского КПП. Однако радость скорой встречи с домом была испорчена известием о том, что на казахской части границы «зависли» компьютеры и нам, как и всем другим, надлежало прождать два часа. Дабы с толком распорядиться временем, нашли разумным  направиться в находящийся по соседству Центр приграничной торговли между Казахстаном и Китаем. Данное новшество действует около трех лет и дает гражданам обоих государств опцию - без виз и налогов покупать и продавать товары. Снова же надо отдать должное китайской стороне - их часть этого своеобразного «дьюти-фри» представляет из себя вполне себе продвинутый городок, не только с удобными и светлыми торговыми площадями, но и гостиницами, ресторанами, казино и саунами, между которыми снуют симпатичные кэбы-челноки. К очередному огорчению, нельзя этого сказать про казахскую часть Центра. Скорее, она напоминает знакомую всем барахолку. Конечно, не только по этой причине сюда редко кто заглядывает - ассортимент товаров скудный, среди которых подданные Поднебесной отдают предпочтение казахскому хлебу, как они объясняют, более натуральному и вкусному, чем китайские образцы. По сути, торговля в совместной зоне идет односторонняя, по поводу чего можно бесконечно сокрушаться, ругать коррумпированных чиновников да бестолковых менеджеров. Но что поделаешь? По прибытии на КПП выяснилось, что режим пропуска откладывается еще на час. Через час нам сообщили то же самое, затем снова. Вместо привычного в других государствах  негодования, это вызвало смиренную реакцию ожидающих, во-избежании, видимо, еще больших неприятностей. Только к 16.00 казахская таможня дала "добро". У ворот успело скопиться человек пятьсот, и вместо цивилизованной очереди толпа с тюками, мешками и чемоданами наперевес ринулась в узкие проходы. В удручающей давке с криками женщин и детским плачем, чувство комфорта и собственного достоинства, успевшие сформироваться за несколько дней пребывания в Поднебесной, мгновенно улетучилось. Все еще находясь на китайском берегу, я медленно опускался с небес на родную землю. Расул Жумалы