Как реформировать полицию в рамках полицейского государства?

Новости по теме

СУД В ИНТЕРНЕТЕ: ОТ 3 ДО 7 ЛЕТ ГРОЗИТ АЛЬНУРУ ИЛЬЯШЕВУ ЗА КРИТИКУ ВЛАСТИ

13.06.2020 10:06

Human Rights Watch призвала власти Казахстана освободить Асию Тулесову

Международная правозащитная организация Human Rights Watch (HRW) призвала власти Казахстана освободить гражданскую активистку Асию Тулесову.

12.06.2020 17:06

Житель Уральска поджег себя перед зданием прокуратуры

32-летний Данияр Инжигали поджег себя перед зданием прокуратуры в знак протеста против постоянного преследования со стороны полицейских.

11.06.2020 12:06

Правительство Казахстана не примет во внимание предложения, выдвинутые общественностью по реформе МВД

Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев передал все полномочия по реформе работы правоохранительных органов министру внутренних дел Калмуханбету Касымову. На заявления общественности, которые нашли отражение в документе «Новая полиция Казахстана», в правительстве отписались в виде СМС.

08.10.2018 14:10

Реакция Асии Тулесовой на действия полиции во время митинга 6 июня и последующий ее арест стали поводом к новому витку антиполицейских настроений в обществе. На разных уровнях и с различными эмоциями стали говорить о необходимости реформирования МВД, но как именно нужно это сделать, мало кто может сказать. Примеры по всему миру и «постсовку» имеются, но насколько это применительно к Казахстану? Можно ли что-то кардинально изменить у нас в стране, не меняя Систему? Давайте посмотрим.

Не спеша, но верно

Действительно, в мире много разных примеров, которые можно было взять за основу реформ. Экс-министр Касымов даже сам ездил в некоторые страны для изучения обстановки на месте, но об этом ниже. Мы же остановимся на двух, так скажем, классических вариантах того, как менялись правоохранительные органы в странах бывшего СССР – поэтапный и быстрый. Начнем с первого – с Эстонии.

В этой стране правоохранительные органы стали трансформироваться сразу с момента обретения независимости – с 1990 года, когда был принят закон о восстановлении полиции. Именно восстановлении, и здесь нужно подчеркнуть, что в Эстонии, как и в целом в Прибалтике, к советской власти многие относились как к временному явлению, а детям с детства говорилось, что все это оккупация. Так было легче преодолеть «ностальгию по Союзу». Однако в первые годы реформы носили в большей степени лишь внешний характер, по крайней мере, так выглядело со стороны – райотделы милиции переименовались в префектуры полиции и стал постепенно меняться этнический состав их сотрудников. Кстати, если на момент начала реформ две третьи полицейских были русскоязычными (в Таллине – до 90 процентов), то к 1993 году кадровый состав был уже три четверти укомплектован этническими эстонцами. Это был субъективный, но основополагающий момент – было изменено подсознательное отношение к силовикам.

Что касается содержательной стороны вопроса, то за образец была взята модель так называемой «невоенизированной полиции» соседней Финляндии. Это, в первую очередь, сказалось на численности сотрудников – она была сокращена практически в два раза и была сведена к пропорции, близкой к данным скандинавских стран (200 полицейских на 100 тысяч граждан). Также значительно увеличился процент женщин на службе, а все штатные сотрудники должны были в обязательном порядке иметь специальное образование.

Женщины в митинговом спецназе и у нас стали появляться, скажете вы, да и про образование тоже речь идет, но самое главное – это взаимоотношения с населением. В этом плане доверие к полиции возросло с 15 процентов в начале 90-ых, до 87-х – на сегодняшний день, а этим показателям могут позавидовать многие страны Восточной Европы. К слову, именно вхождение в Евросоюз (не путать с Евразийским союзом) стало новой вехой для реформ правоохранительных органов, в том числе и в системе управления МВД. Этот случай показал, что административные изменения могут существенно повлиять на конкретные результаты. В итоге, по стране на порядок улучшилась криминогенная обстановка, а количество убийств сократилось почти в пять раз. Неплохой показатель, согласитесь.

Виват, Михо!

Стоит сказать, что по отношению к глубокому реформированию МВД в Грузии у многих казахстанцев (как и россиян) существуют некие заблуждения и замыленные стереотипы. Именно они позволяют распространяться наивно-утопической идее пригласить Михо в Казахстан в качестве антикризисного менеджера. Это даже не утопия, а некое ребячество, желание волшебства тогда, когда ничего другого и реального ждать не приходится.

Между тем, в Грузии не было никакой магии, хотя подавляющее большинство граждан тоже не верило в то, что полиция может как-то измениться. Доверие к ней к началу 2000-х годов было абсолютно никаким и характеризовалось тем, что граждане в поисках справедливости предпочитали обращаться к криминальным авторитетам, чем в полицейские участки, а криминал властвовал на улицах городов. Коротко говоря, положение было даже хуже, чем у нас в то время – в середине нулевых.

Стоит сразу отметить, что реформы правоохранительных органов Грузии проводились одновременно с кардинальными реформами в других сферах, начиная с экономики и заканчивая туристическим кластером. Но мы больше о полиции. В первую очередь, стоит отметить значительное сокращение ее численности – из 85 000 сотрудников было уволено 75 тысяч. Местную ГАИ, как, наверное, наиболее коррумпированную структуру, упразднили вообще (около трех месяцев дороги Грузии не регулировались совсем). Более тысячи сотрудников было привлечено к уголовной ответственности с 2004 по 2010 годы, причем, не щадили и тех, кто пришел новым потоком, а в вечерних новостях стало чуть ли не традицией показывать, как с поличным взяли очередного взяточника в полицейской форме. Сейчас штатная численность МВД около 26 тысяч человек.

В результате резко возросло доверие населения к полиции, а ее престиж стал строиться не на возможности получать мзду и «ходить с пистолетом», а иметь причастность к переменам в стране. Впрочем, зарплата тоже имеет не последнее значение – ее повысили в 15-40 раз, что в несколько раз выше, чем получка среднестатистического грузина.

Структурные реформы заключались в том, что теперь полиция стала делиться на две основные части – патрульную и криминальную. Это повысило эффективность работы в целом. В итоге значительно улучшились показатели регистрации и раскрываемости преступлений, стало наблюдаться снижение тяжких преступлений, а показатели по коррупции в правоохранительных органах стали минимальными. Вообще, сейчас грузинская полиция стала, ко всему прочему, и неким туристическим брендом, причем, не только для гостей из стран бывшего СССР, для которых вежливый и улыбающийся полицейский это диковинка, но и для интуристов с Европы. Не знаем, хотел этого Саакашвили или само так получилось, но можно лишь с некоторой долей белой зависти сказать: «Виват, Михо!».

Нам слабо?

Практика показывает, что если у нас что-то делать быстро (как в Грузии), то либо все уходит не в ту сторону, либо получается противоположное. Но при этом выделенные на это финансы успевают «освоить». В принципе, многое делается именно для того, чтобы освоить бюджет. При долгосрочных же реформах просто увеличиваются объемы финансирования, а также появляется возможность отсрочить отчеты о выполненной работе. Впрочем, отчетами и рассказами о достигнутых успехах население власти никогда не баловали – общество и без этого видело, что «опять ничего не получилось». Периодически можно было «втирать очки» перед западными наблюдателями и европейскими кредиторами, обещающими инвестиции в обмен на либерализацию, но их посольства и отечественные НПО всегда портят картину своими докладами.

А если серьезно, то все дело в том, что любая реформа в Казахстане идет сверху, от самих властей, и поэтому априори не может достичь хоть какого-то результата. По существу, «реформация» с латыни означает «изменение», а правовой точки зрения – преобразование той или иной сферы жизни законодательным путем. Изменение того, что считается недееспособным, устаревшим или вредным, вряд ли могут произвести те, кто устроил эту недееспособность и вредность. В случае с Грузией, как было отмечено выше, менялась вся вертикаль власти, а реформы смогли осуществиться благодаря смене руководства страны. Более убедительный эстонский пример лишь подтверждает это – у них прошла десоветизация, а у наших следователей до сих пор висят портреты Сталина и Дзержинского в кабинетах.

Можно было рассчитывать хоть на какие-то перемены, пусть даже декоративные или внешние, если бы власти стали по-иному относиться к самой полиции и ее сотрудникам. Но дело-то в том, что такая, именно такая полиция и нужна им. Иначе и быть не может, если Казахстан по праву (и по бесправию тоже) считается полицейским государством. Но здесь нужно несколько разъяснить, а не просто использовать полуфейковое пояснение из советского толкового словаря, по которому милиция служит народу, а полиция – буржуазии. В нашем случае МВД действительно стоит на службе режима, как, впрочем, любое ведомство, кормящееся на бюджетные средства (включая наши налоги). Кстати, с такой позиции неудивительны заявления министра здравоохранения Биртанова о запрете проводить митинги и действия его подопечных на улицах и площадях обеих столиц. И те, и другие попросту защищают себя и власть, власть и себя.

Но власть не может не говорить о реформах в правоохранительной сфере. Более того, она даже их проводила и проводит. Причем, инициатором и главным разработчиком является само МВД! Прежний министр, как отмечалось в самом начале, тоже посещал страны, упомянутые в настоящем материале, но не нашел причин полностью перенимать их опыт, считая его неприемлемым для нас (или для него?). В принципе, господин Касымов прав – ведь с таким опытом придется уходить в первую очередь ему, а это не понравится ни ему самому, ни тому, кто его назначал. И им, извините, глубоко наплевать на то, что фраза «Касымова (или Тургумбаева) в отставку!» стала в народе чуть ли не любимой поговоркой.

Однако все эти «изменения» в большей степени касались улучшения и упрочнения положения самих полицейских. Это касается, например, материальных благ – увеличения денежного довольствия, отмену некоторых налогов, приличный соцпакет и повышенную компенсацию в случае ранения или смерти на рабочем месте. Вместе с тем, сотрудники правоохранительных органов получили больше прав и возможностей, а параллельно было ужесточено наказание не только за нападение на представителя власти, но и за аналогичные действия в отношении их родственников.

Нетрудно догадаться, что все это делается ради того, чтобы «псы режима» верно служили хозяину. Параллельно, но уже не так открыто, проводится идеологическая обработка личного состава, сводящаяся к тому, что гражданское население страны – это люди второго сорта. Во всем блеске это можно видеть в системе КУИС, находящейся под опекой МВД или в «застенках» отделений полиции (страшный пример – Жанаозен 2011 года).

Можно еще добавить немало примеров, мягко говоря, недоверия народонаселения к свой полиции, но надо вспомнить и другое. Ведь именно эти самые граждане в большинстве своем, попадая на радары наших «гаишников» (упраздненных, но продолжающих нести нелегкую службу), сразу меняют отношение к ним, нередко сами становясь инициаторами той самой коррупции. Поэтому довольно странно наблюдать, как наши соотечественники фотографируются с грузинскими (или украинскими) полицейскими, смеются над коленопреклонными американскими копами, а когда кто-то в порыве гнева сорвет с отечественного блюстителя порядка фуражку, сразу начинает шикать и говорить, что так нельзя. Так, конечно же, нельзя. Но как можно? Точнее, как нужно?