, 
Отравление Навального и российский режим
Татьяна Становая, Московский Центр Карнеги
Формирование рынка «охранительных услуг» – опасная тенденция для российской власти. Ведь она означает, что околовластные структуры считают, что режим уже не в состоянии самостоятельно справляться с угрозами и рисками. Убийство Немцова было организовано теми, кто счел, что ФСБ не делает свою работу. Навальный мог быть отравлен теми, кто посчитал нужным вмешаться, когда вертикаль бездействует.
После нескольких дней ожидания 24 августа врачи немецкой больницы «Шарите», куда из Омска доставили оппозиционера Алексея Навального, заявили, что он, по всей видимости, был отравлен. Пока в Германии пытаются установить, какое именно вещество было использовано для отравления, в Кремле продолжают делать вид, что ничего особенного не происходит, а окружение Навального убеждено, что он стал жертвой российских властей.
Выяснение всех обстоятельств случившегося может занять месяцы и даже годы. Но уже сам по себе факт покушения на Навального – это важный симптом, указывающий на эрозию силового ресурса в путинской России, где многим приходится искать все более рискованные способы выживания, не стесняясь в средствах.
Вне системы
Навальный – это по-прежнему самая заметная фигура внесистемной оппозиции, которая отличается от системной тем, что выступает с жестких антипутинских позиций и лишена режимом права заниматься легитимной политической деятельностью. Навальный не может участвовать в президентских выборах, зарегистрировать партию, проводить разрешенные митинги. Вход в систему для него наглухо закрыт юридическими и политическими барьерами.
Такое выдавливание довольно эффективно: Навального просто нет внутри, а значит, и электоральной проблемы он не представляет. К тому же против него играют его хорошо известные недостатки – автократичность и нетерпимость к противникам. Рейтинг доверия к Навальному колеблется в районе 2–4%, а положительно к его деятельности относятся только 9% опрошенных, отрицательно – 25%.
В то же время Навальному по-прежнему периодически удается добиваться заметных успехов. Последним стало «умное голосование» на прошлогодних выборах в Мосгордуму, когда поддержка кандидатов, потенциально занимающих вторые места, привела к нескольким неожиданным поражениям выдвиженцев власти.
Внесистемный статус Навального имеет и оборотную сторону – он лишает оппозиционера доступа к правоохранительным механизмам. Навальный не может рассчитывать на справедливое правосудие и рутинную защиту со стороны государства. Система считает его чем-то вроде раковой клетки и медленно травит, создавая невыносимые условия для жизни, в том числе для его родных и соратников. Поэтому вряд ли стоит рассчитывать на полноценное расследование – режим не станет вкладываться в поиск ответов, даже если преступление было совершено маргиналами.
Лидеры внесистемной оппозиции сегодня особенно уязвимы для любой атаки. Околовластные структуры ведут себя с такими «врагами» исходя из их статуса «политических прокаженных». Уже то, что Путин никогда не называет Навального по имени, делает положение оппозиционера более опасным: нет человека, нет проблемы. Статус «прокаженного» становится приглашением к атаке, косвенным оправданием любого, кто кинет камень в проклятого властью.
Кремлевский подход
Для Путина политическая активность Навального – это глубокая периферия бесконечной геополитической вселенной. Если и говорить о его причастности к случившемуся, то скорее в контексте сознательного формирования уязвимого статуса для внесистемной оппозиции. Лишая ее права действовать по правилам, Кремль легализует и обратное – негласно позволяет обращаться с внесистемной оппозицией без особых церемоний и приличий.
Версия, что Путин лично приказал «решить проблему Навального», выглядит спорно. Да, в Кремле Навального считают не политиком, а авантюристом, борющимся за власть с помощью разрушения и дестабилизации. Но оппозиционер не попадает ни в разряд предателей, в отличие от Литвиненко, Скрипаля или Родченкова, ни врагов. Враг – это, например, Вашингтон, чьи интересы естественным образом противоречат интересам России. А Навальный в этой системе координат – лишь один из инструментов, которые используют враги.
Для Кремля активность Навального связана с двумя потенциальными рисками – героизации оппозиционера, если действия властей против него будут выглядеть как явная несправедливость, и выбора Навального в качестве сакральной жертвы для дестабилизации ситуации. В остальном Кремль не считает Навального опасным, потому что президент убежден в собственной безусловной популярности и верит в стабильность созданной им системы. В рамках этой логики попытка убить оппозиционера – это незаслуженное повышение его политического статуса и превращение его в однозначного героя протестного движения.
От похожих недостатков страдают и версии, что Навального таким образом нейтрализовали перед осенними региональными выборами. Во-первых, те, кто занимается выборами, не занимаются отравлениями – у них другие инструменты политической борьбы. А во-вторых, устранение Навального вряд ли решит электоральные проблемы российской власти – скорее, наоборот, создаст дополнительное напряжение и причины для мобилизации.
Силовая эрозия
Несмотря на свою формальную внесистемность, Навальный давно стал важной частью российской политики. Его расследования меняют расклад внутри власти, он периодически навязывает власти повестку, его штабы и призывы во многом определяют историю современного российского протеста.
Мало того, в российской политике Навальный оказывается единственным, кто предлагает какой-то проект будущего, альтернативный настоящему. Это повышает его привлекательность в ситуации, когда режим все больше зацикливается на прошлом и теряет способность к развитию, но одновременно делает его и главной мишенью.
Возможных отравителей Навального уже разделили на две группы. Первая – это герои его расследований, стремящиеся отомстить или положить конец разоблачениям. Вторая – добровольные помощники режима, предлагающие ему свои услуги. Навальный не первый из критиков российской власти, кого пытались отравить за последние годы, а в 2015 году Бориса Немцова расстреляли буквально под стенами Кремля. Такие преступления выглядят попыткой удовлетворить спрос режима на «охранительные услуги».
Формирование рынка «охранительных услуг» – опасная тенденция для российской власти. Ведь она означает, что околовластные структуры считают, что режим уже не в состоянии самостоятельно справляться с угрозами и рисками. Убийство Немцова было организовано теми, кто счел, что ФСБ не делает свою работу. Навальный мог быть отравлен теми, кто посчитал нужным вмешаться, когда вертикаль бездействует.
О том, как постепенно размывается монополия российского государства на насилие, сказано немало. Но если зеленкой Навального обливали экстремисты из маргинального движения SERB, то нынешнее отравление выглядит гораздо более сложной и ресурсозатратной задачей. Причем провели эту спецоперацию под носом у ФСБ, которая не спускает глаз с Навального и его близких.
Участники неформального рынка прорежимных «охранительных услуг» все чаще выводят свои службы безопасности на поле работы государственных силовиков. Да и сам факт использования отравления как способа «наказания» – явный симптом, что заказчик не просто близок к власти, но и имеет доступ к инструментам, которыми располагают преимущественно спецслужбы. Иммунная система режима начинает давать сбой, требуя искусственного вмешательства для поддержания стабильного состояния.
Выталкивая Навального из системы, власть поместила его в правовой вакуум, отдав на растерзание радикальным охранителям, не особо разборчивым в средствах. Не признавая Навального политиком, Кремль делает его проблемой без решения, подогревая потребность нейтрализовать угрозу иными способами.
При этом управление внутренней политикой становится в российской власти все более конкурентным: громовские, пригожинские, администраторы, чекисты, бесконечная армия политтехнологов разной степени радикальности бьются друг с другом за возможность стабилизировать и предохранить режим. А внесистемная оппозиция тут оказывается первой и самой легкой мишенью. Внесистемная политика становится буквально опасной для жизни, не оставляя оппонентам Путина особого выбора, кроме эмиграции.
