Этично ли внедрение чипов?

Эдмунд Фелпс

Пандемия Covid-19 ускоряет распространение искусственного интеллекта (ИИ), однако мало кто по-настоящему задумывается о краткосрочных и долгосрочных последствиях этого. Например, имплантируемые чипы для усиления когнитивных функций могут необратимо повредить ткани мозга.

Размышления об ИИ естественно начать с позиций экономики благосостояния (производительность и распределение). Как влияют на экономику роботы, способные копировать труд людей? Подобная озабоченность не является чем-то новым. В XIX веке многие боялись, что механические и промышленные инновации «заменят» рабочих. Те же самые тревоги звучат эхом и сегодня.

Рассмотрим модель национальной экономики, в которой труд, выполняемый роботами, равен труду, выполняемому людьми. Общий объём рабочей силы – роботов и людей – будет соответствовать количеству работников-людей (H) плюс количеству роботов (R). В этом случае роботы становятся прибавкой, они добавляются к рабочей силе, а не умножают человеческую производительность. Для максимально простого завершения этой модели предположим, что в экономике существует лишь один сектор, а совокупный выпуск производится капиталом и общей рабочей силой (людей и роботов). Этот выпуск обеспечивает потребление в стране, а все остатки направляются на инвестиции, увеличивая основной капитал.

Каким будет первый экономический эффект при появлении этих прибавочных роботов? Элементарная экономика показывает, что увеличение общей рабочей силы относительно изначального капитала (снижение соотношения капитала к труду) приводит к падению зарплат и росту прибылей.

Можно добавить ещё три пункта. Во-первых, эти результаты умножатся, если создавать прибавочных роботов из преобразованных капитальных товаров. Прирост общей рабочей силы остался бы таким же (при соизмеримом сокращении основного капитала), однако спад уровня зарплат и рост уровня прибылей стали бы сильнее.

Во-вторых, ничего не изменится, если мы рассмотрим вариант с двумя секторами экономики, когда, согласно Австрийской школе, рабочая сила производит капитальные товары, а капитальные товары производят потребительские товары. Появление роботов по-прежнему будет снижать соотношение капитала к труду, как и в сценарии с одним сектором.

В-третьих, существуют поразительные параллели между прибавочными роботами из нашей модели и новыми иммигрантами в том, как они влияют на местных работников. Толкая вниз соотношение капитала и труда, иммигранты тоже изначально вызывают спад зарплат и рост прибылей. Но стоит отметить, что при повышенном уровне прибылей начинает расти уровень инвестиций. В соответствии с законом убывающей доходности эти дополнительные инвестиции будут толкать вниз уровень прибыли, пока он не упадёт обратно до нормального. В этот момент соотношение капитала и труда вернётся к уровню, существовавшему до появления роботов, а зарплаты подтянутся обратно вверх.

Да, конечно, широкая публика обычно считает, что «роботизация» (и вообще автоматизация) приводит к исчезновению рабочих мест навсегда, а значит, к «обнищанию» рабочего класса. Но подобные страхи преувеличены. Две модели, описанные выше, абстрагируются от знакомого нам технологического прогресса, который толкает вверх производительность и зарплаты. Тем самым, резонно ожидать, что мировая экономика будет сохранять определённый уровень роста производительности труда и выплат в пересчёте на одного работника.

Да, продолжительная роботизация способна привести к тому, что зарплаты окажутся на более низкой траектории, чем могли бы в ином случае, и это создаст социальные и политические проблемы. Может оказаться желательным, как однажды предложил Билл Гейтс, ввести налоги на доход от труда роботов, подобному тому, как страны собирают налоги с доходов от труда людей. Эта идея заслуживает тщательного рассмотрения. Однако страхи по поводу продолжительной роботизации выглядят нереалистичными. Если рабочая сила роботов будет расти непрекращающимися темпами, тогда она наткнётся на ограничения пространства, атмосферы и так далее.

Кроме того, вместе с искусственным интеллектом появляются не только «прибавочные» роботы, но и «мультипликативные» роботы, которые повышают производительность работников-людей. Некоторые мультипликативные роботы дают людям возможность работать быстрее или эффективней (как в случае с хирургией, где ассистирует ИИ), а другие помогают им выполнять задания, которые в ином случае им оказались бы не под силу.

Появление мультипликативных роботов не должно привести к длительной рецессии агрегированной занятости и зарплат. Впрочем, как и у прибавочных роботов, у них есть свои «недостатки». Многие ИИ-приложения не являются полностью безопасными. Очевидный пример – беспилотные автомобили, которые могут врезаться (и врезаются) в пешеходов или другие машины. Разумеется, это может произойти и с водителями-людьми.

Общество, в принципе, не ошибается, используя роботов, которые могут случайно допускать ошибки, ведь мы терпим авиапилотов, которые несовершенны. Мы обязаны оценивать затраты и выгоды. Ради эффективности у людей должны быть право судиться с владельцами роботов за нанесённый ущерб. Неизбежным образом общество почувствует себя некомфортно, если новые методы будут создавать «неопределённость».

С точки зрения этики, взаимодействие с ИИ оказывается связано с «несовершенной» и «асимметричной» информацией. По мнению Венди Холл из Саутгемптонского университета (она усиливает идею Николаса Била), «мы не можем просто рассчитывать на то, что ИИ-системы будут действовать этично, потому что их задачи выглядят этически нейтральными».

Более того, некоторые новые устройства способны причинить серьёзный вред. Например, имплантируемые чипы для усиления когнитивных функций могут необратимо повредить ткани мозга. Соответственно, вопрос заключается в том, можно ли принять законы и установить процедуры для защиты людей от определённого уровня вреда. Что же касается остального, то многие сейчас призывают компании Силиконовой долины создать собственные «комитеты по этике».

Всё это напоминает мне о критике, раздававшейся в адрес инноваций на протяжении истории свободного рыночного капитализма. Такая критика содержалась, в частности, в книге «Общность и общество» («Gemeinschaft und Gesellschaft») социолога Фердинанда Тённиса; она стала очень влиятельной в Германии в 1920-е годы и привела к подъёму «корпоративизма» в этой стране и в Италии в межвоенный период, тем самым, положив конец рыночной экономике в этих странах.

Ясно, что многое зависит от того, как мы будем решать проблемы, создаваемые ИИ; последствия будут очень серьёзными. Но пока что эти проблемы возникают не в широких масштабах, и не они являются главной причиной неудовлетворённости и последующей поляризации, которая охватила Запад.

Эдмунд Фелпс – лауреат Нобелевской премии по экономике 2006 года, директор Центра капитализма и общества при Колумбийском университете, автор книги «Массовое процветание» и соавтор книги «Динамизм».

Copyright: Project Syndicate, 2020. www.project-syndicate.org