, 
Ануар Буранбаев: «Мы должны договориться о том, на какие жертвы готовы пойти, чтобы стать развитой страной»
Слова Елбасы о том, что «Настоящая угроза – это не падение цен на минерально-сырьевые ресурсы, а риск снижения качества интеллектуального потенциала нации», - вызвали большой резонанс в обществе. Exclusive.kz обсудил эту проблему с Ануаром Буранбаевым, партнером Центра исследований и консалтинга. Он считает, что нам нужно создать страну, где сможет себя реализовать не только ее гражданин, но и любой человек. Но быстрых побед ждать не стоит. При этом у интеллигенции очень мало шансов добиться успеха в эмиграции. За рубежом, как правило, нужны не наши мозги, а руки.
– Первый президент недавно произнёс такую фразу: «Настоящая угроза для нас — это не падение цен на минерально-сырьевые ресурсы, а риск снижения качества интеллектуального потенциала нации». Как вы думаете, почему он вдруг об этом заговорил?
– Для меня это не неожиданный экспромт Елбасы. Эта проблема имеет свою предысторию. В своем последнем послании народу Казахстана в качестве Главы Государства в октябре 2018 года Нурсултан Абишевич связал повышение качества жизни с решением вопросов сферы образования: инвестиции, качество дошкольного образования, образовательной инфраструктуры и качества педагогов. В мае 2020 года на заседании НСОД Касым-Жомарт Кемелевич Токаев сделал жесткие акценты на состоянии человеческого капитала в стране и продолжил акцентировать внимание на проблеме достаточности и качества школьной инфраструктуры, уровне инвестиций в образование, сокращения неравенства между городскими и сельскими школами, статусе и профессионализме педагогов. Там же были затронуты проблемы с дошколкой, профессиональным и высшим образованием. Так что это вполне выверенное на уровне государственных элит осознание того, что у нас не все в порядке с человеческим капиталом и, в частности, с образованием.
С чем это связано? На мой взгляд пробуксовка реформ заставляет искать причины. Основная идея объявленной третьей модернизации переход от сырьевой модели к экономике знаний. Это требует того, чтобы появились те, кто может создавать экономику знаний. Знания – это прежде всего люди. Поэтому в государственный дискурс постепенно входит термин человекоцентричности. Я понимаю тот большой скепсис в нашем протообществе по поводу того, что говорится на верхнем уровне. Но осознание приходит. Если вы помните, в прошлом году Фонд первого президента представил достаточно широкое исследование под лозунгом: «Люди прежде всего». Мы не один раз обсуждали это на разных площадках. Это все подтверждение тренда, который был задан. Моя позиция: прежде чем что-то делать, надо осознать проблему и ее масштабы. Осознание пришло. Нам нужны просвещенные люди, которые могут ипользовать, генерировать и капитализировать знания.
– С этим трудно не согласиться, но есть еще действительность. Во время пандемии очень многие школьники перешли на зарубежные образовательные платформы, что само по себе ужасно. Но еще трагичнее запрет нашего Министерства образования и науки на такую опцию. Как вы думаете, должны ли мы заставлять детей и их родителей быть патриотами в ущерб образованию?
– В нашем общественном дискурсе все либо черное, либо белое. Соглашусь с вами, что выбор родителями зарубежных школ, в том числе с использованием онлайн платформ - это их право и их свободный выбор.
Второе, при всем уважении к министерству образования, если ребенок и его родители не связывают будущее своего ребенка с Казахстаном, после школы он поедет поступать в зарубежный ВУЗ, тогда запрет не имеет смысла. К тому же не понятно, как они это могут проконтролировать?
С другой стороны, у нас забывают, что бесплатное начальное и среднее образование - это конституционное право. Я считаю, что министерство образование должно было более четко разъяснить, что это требование касается реализации конституционного права граждан. Если вы претендуете на бесплатное образование соответствии с Конституцией РК, то бесплатное образование будет предоставляться только в образовательных учреждениях страны. Если вы претендуете на получение грантов для получения дальнейшего высшего образования на территории РК, вы должны будете сдавать ЕНТ. У нас очень плохие коммуникации между населением и властью.
– Да, действительно, мы всем гарантируем бесплатное, но при этом не качественное образование. Поэтому качество человеческого капитала в Казахстане очень сильно упало. Что с этим делать?
– Решая проблему качества люди голосуют «ногами» на уровне среднего образования, выбирая частные школы для детей. На уровне высшего образования отправляют их в очень ограниченное количество избранных университетов на территории РК или за рубеж. Что с этим делать? Это вопрос ко всему нашему обществу, это наша общая большая проблема. В моем понимании рецепт лежит на поверхности. Нам нужны инвестиции в дошкольное и школьное образование. Инвестиции не в какие-то отдельные проекты, а во всю образовательную систему.
В моем понимании образовательная система состоит из трех основных компонентов. В первую очередь это педагог, причем не просто как передатчик какой-то информации, а наставник, ментор и воспитатель для детей, потому что, именно в начальной школе закладываются базовые понятия что такое хорошо и что такое плохо, которые потом влияют на ценности. Второй компонент - сама образовательная инфраструктура. И третий компонент - образовательный контент.
Наши образовательные реформы все время строились вокруг изменения контента. Мы переходили на 12 летнее образование, пытались перейти на трехъязычие, забыв про две другие составляющие. Но постепенно приходит понимание важности всех компонент.
В 2019 году был принят закон об особом статусе педагога и он уже приносит свои плоды - в этом году минимальный балл ЕНТ при поступлении на педагогические специальности был 75 баллов. Это достаточно высокий балл, на инженерные специальности достаточно было пороговых 50 баллов. Это говорит о том, что спрос на педагогические специальности есть. Нам нужно привести в школы нормальных педагогов. Без этого ситуация не измениться.
Вторая компонента – образовательная инфраструктура. У нас приняты все нормативы на уровне законов, подзаконных актов, но они не выполняются. Например, есть так называемый коэффициент наполняемости - 25 учащихся на класс. При достижении этой цифры класс должен быть разделен. Однако по факту, у нас в одном классе могут учиться до 40 человек. Нагрузка на педагогов запредельная и надо признать, что за прошедшее время произошло вымывание значительной часть квалифицированных кадров со школ.
Для того, чтобы профессия педагога стала престижной недостаточно решить вопрос с оплатой труда. Должны быть созданы нормальные санитарно-гигиенические условия. Школа должна стать привлекательным пространством: рабочим для педагогов и образовательным для учащихся.
Мы имеем то, что мы имеем. Быстрых побед не будет, быстрых рецептов нет. Если сейчас мы начнем инвестировать в школу, то, возможно через 10-15 лет мы получим поколение, которое будет нормально критически мыслить, в состоянии осознанно воспринимать мир, не будет вестись на какие-то безумные идеи. То поколение, которое сейчас находится в школах, если привести нормальных преподавателей, можно исправить - дети до 15-16 лет достаточно пластичны.
– Но кризис образования сейчас ощущает весь мир, включая даже продвинутые страны. Все жалуются на снижение качества интеллектуального потенциала нации. Но это происходит наряду со всем разнообразием и абсолютной доступности информации, которые дает интернет. Снижение качества интеллектуального потенциала при полной доступности и разнообразии информации? Как вы объясните этот парадокс?
– Во-первых, не все страны жалуются. В большинстве развивающихся стран по-прежнему для родителей образование является приоритетом номер один и они выкладываются по полной. Как в поговорке «ученье свет, а не ученье чуть свет и на работу». Посмотрите на школы в Индии, Пакистане, Китае – там прекрасно понимают, что образование — это их шанс и люди готовы на все ради получения нормального образования. Мы привыкли постоянно сравнивать себя с развитыми странами, но реальность другая. Мы развивающаяся страна и это наша реальность.
Во-вторых, огромного успеха добились развитые скандинавские страны, на которые у нас любят ссылаться. Яркий пример финской модели образования. Из стран с транзитной экономикой Польша сделала серьезные инвестиции в школьное образование в середине 2000-х и, как результат, сегодня польская экономика одна из самых быстрорастущих в Европе.
Другое дело, что весь мир по-прежнему живет в прусской модели образования, которая готовила детей для индустриальной эпохи. Я не имею опыта преподавания в школе, но у меня 14-летний опыт преподавания в высшей школе, и я вижу, как падает качество слушателей даже в магистратуре. Те магистры, которые учатся сейчас и магистры, которые учились 12 лет назад - это просто небо и земля.
Мое субъективное мнение, что образование в развивающихся странах по-прежнему являются билетом в лучшую жизнь, поэтому большинство западных университетов заполнено абитуриентами с Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. В развитом мире ситуация другая. Там бороться за жизнь не надо, поэтому там есть некая расхлябанность, которая требует изменения подходов к детям, как это сделали в Финляндии, или изменения инвестиций в школу как это сделали в Польше.
Что касается интернета, то много информации – не значит много знаний. Большая часть информации в интернете - это мусор. Поэтому ребенка надо научить определенным методикам и инструментам сортировки информации и отсеивания информационного мусора. Ключевым для этого является критическое мышление. К сожалению, в прусской модели образования этому не учили: нужны были не умные, а послушные.
Еще одна серьезная проблема - потеря так называемых «твердых» навыков. Все кинулись развивать «мягкие» навыки, забыв простую максиму что «мягкие» навыки без «твердых» значат не так уж и много. «Твердые» навыки необходимое, но не достаточное условие. Если в индустриальную эпоху «твердых» навыков было достаточно для успеха в иерархичных и механистических системах, то сегодня «мягкие» навыки повышают конкурентоспособность и потенциал человека, если у него все хорошо с «твердыми» навыками.
– Ануар, насколько я помню, вы были соавтором исследования по образованию. Как вы могли бы охарактеризовать интеллектуальную элиту? Есть расхожая формулировка, что средний класс состоит из работников умственного труда. Вы можете сказать, что такое средний класс в Казахстане?
– Наш компонент был не только об образовании, оно было только частью исследования. В нашем исследовании мы искали ответы на вопросы связанные с мобильностью людей и причинами мобильности, с моментом когда человеческий потенциал превращается в капитал, как это связано с интеллектом и образованием. Наша команда пришла к выводу, что многое лежит на уровне ценностных установок, на том образе будущего, который люди видят для себя и ожиданиях которые формируется у них.. Когда идет разрыв между этими вещами, люди начинают думать о причинах, в том числе искать другие места, где их ценности встречаются с возможностями окружения, которые позволяют им себя реализовать.
По поводу утечки мозгов – этот тренд идет не только у нас. Однако стоит объективно посмотреть на процесс внешней миграции: на национальный состав выезжающих, возраст и направление выезда. Это вполне ожидаемый процесс, связанный, в том числе, с происходящими демографическими переменами и нарастающими нарративами в обществе. Мы пришли к тому, что многие представители не титульной нации не рассматривают Казахстан, как страну для жизни и самореализации своих детей. Мне сложно оценивать хорошо это, или плохо с точки зрения национального строительства, но это точно снижает разнообразие и человеческий потенциал.
– Но дело в том, что в последние два года в структуре миграции стали преобладать казахи. То есть, если в первые годы уезжали русские, украинцы немцы и так далее, то сейчас это и казахи в том числе.
– У меня нет цифр, подтверждающих вашу гипотезу. В моем понимании это все на уровне личных ощущений и субъективных выводов. Данные статистики по выбытию за пределы Казахстана показывают, что казахи стабильно составляют менее 5% мигрантов. До настоящего момента большая часть это славянские этносы, выбывающие в страны СНГ. Я посмотрел цифры за 2019 и 2020 годы. Наши казахи едут на учебу, это вполне нормальное явление.
Это не уникальная ситуация. В Сингапуре эмиграция растет огромными темпами: то есть, если бы в Сингапуре жило 18 миллионов человек, то оттуда уезжало бы 500 тысяч человек. Но там причины другие: очень высокая конкуренция, недостаток высокооплачиваемых рабочих мест, в том числе ограничения личных свобод. Но все это уравновешивается большим потоком входящей миграции, в основном трудовой на низкооплачиваемые места.
– Вы считаете это нормальным?
– Я не считаю это нормальным. В своем исследовании, которое так и называлась «Люди прежде всего», мы говорили, что для повышения своей конкурентоспособности Казахстан должен стать магнитом для талантов хотя бы в регионе в Центральной и Южной Азии. То есть, мы должны не просто удерживать наших людей, а сделать так, чтобы к нам ехали талантливые люди. Но мы сталкиваемся с другими проблемами: насколько наше население готово абсорбировать приезжающих, насколько мы готовы к иммиграции? Это тоже открытый вопрос. На самом деле, мы не такая толерантная нация.
– Какие меры вы предлагали для того, чтобы Казахстан стал магнитом для талантов?
– По последнему рейтингу 2018 года, Казахстан в регионе Центральной и Южной Азии был номер один по привлекательности для иностранцев. Просто это немного не те люди, которых мы хотим видеть, потому что речь идет о наших соседях: Афганистан, Бангладеш, Пакистан.
Второй вопрос, как сделать, чтобы страна стала привлекательной? Давайте спросим у людей, почему они едут в Турцию, Дубай, США и Россию? Причин много, но главная - это доходы. Чтобы сделать Казахстан магнитом для талантов, мы должны обеспечить более высокие доходы, чем у наших соседей. Но как это сделать? Мы опять переходим на бесконечные вопросы бизнес-климата, верховенства права, уважения прав человека, свободной конкуренции и так далее. Это все взаимосвязано, нет волшебных пилюль.
Меня настораживает, что на волне популистских решений, принимаемых правительством, население думает, что все эти вопросы может решить некое волшебство или волшебник на голубом вертолёте. Но такого не бывает. А что нам делать? Это вопрос не только к правительству. Первый вопрос – ко всем элитам: государственным, бизнес и интеллектуальным. Мы должны договориться, чем мы готовы пожертвовать сейчас, чтобы в долгосрочном периоде мы стали более развитыми. Но, если вы зададите этот вопрос элитам и населению, они ничем жертвовать не хотят. Ответ будет такой: нефть есть, Нацфонд есть, раздайте нам все сейчас.
– Судя по опросам, в качестве главной причины эмиграции называют отсутствие возможности самореализации в Казахстане. Скажите пожалуйста, лично вам никогда не приходила в голову мысль эмигрировать? У вас никогда не возникало соблазна реализовать себя в другой стране? Что вас удерживает в Казахстане?
– Для каждого человека это очень субъективно. По своему конкретному случаю могут сказать, что я сознательно вернулся в нашу страну, хотя у меня были возможности жить за рубежом. Но мне уже поздно начинать все сначала. Есть очень много вопросов социализации, самоощущения и прочего. По опыту общения с нашими друзьями из США наиболее успешными были те, кто имеет профессию в руках, не работники интеллектуального труда. Работники интеллектуального труда при эмиграции сильно страдают, потому что интеллектуальный труд подразумевает, в том числе социальный и культурный капитал, а он совсем иной. Поэтому первый вопрос, который люди должны задать себе: если я не смог состояться здесь, то почему смогу там? Это очень хороший вопрос.
Молодежь, скорее всего адаптируются, но также я видел большое количество очень несчастных иммигрантов. В фразе «надо менять страну» я сделал акцент не на покидание страны, а на том, что что надо что-то делать, чтобы наша страна стала местом, где люди могут реализовать себя. Наша страна должна стать местом, чтобы наши дети не хотели уезжать или отучившись там, хотели вернуться. Это очень сложно. Наша частная компания работает с порядка восьми выпускниками в том числе зарубежных вузов, которые вернулись в страну, которым мы дали возможность самореализоваться.
