, 
Ожидает ли нас общество тотального контроля?
Николай Маркоткин, Московский Центр Карнеги
Пандемия коронавируса и связанные с ней карантинные меры спровоцировали значительное усиление цифрового контроля, который испытали на себе граждане во многих странах. Среди его инструментов — отслеживание передвижения и контактов людей с помощью данных мобильных операторов; сбор персональных данных; использование камер, подключенных к системе распознавания лиц, и целый ряд других технологий. Активное внедрение государства на территорию, которая еще вчера была личным пространством, вызывает у людей закономерное беспокойство. При этом пандемия стала лишь толчком для наглядной демонстрации технологий, уже несколько лет активно применяемых в крупных мировых мегаполисах.
В Москве технологии, позволяющие эффективно следить за гражданами, были внедрены еще в 2015―2020 годах. В Китае и ряде стран Евразии, таких как Республика Корея, Тайвань и Сингапур, цифровой контроль уже давно стал для жителей привычной реальностью. Борьба с пандемией во многом легитимировала использование технологий слежения, которые теперь воспринимаются как средство обеспечения общественной безопасности, будь то борьба с преступностью или противодействие распространению вируса. И есть основания ожидать, что Россия — в числе многих других стран — сохранит усиленный цифровой контроль и после эпидемии.
Московское поле ИИ-экспериментов
Для испытания технологий цифрового управления городом российское руководство выбрало Москву — наиболее крупный и современный российский мегаполис. Реализация этих программ позволила правительству Москвы создать систему сбора и анализа данных о перемещениях горожан, их здоровье, обучении, использовании различных госуслуг. Сегодня в распоряжении московской мэрии около 170 информационных систем. В 2018 году Департамент информационных технологий (ДИТ) представил после обсуждения с бизнесом и населением цифровую стратегию Москвы «Умный город — 2030». В центре стратегии — искусственный интеллект, который анализирует данные из различных источников и предоставляет готовые решения правительству и бизнесу. При этом ключевым поставщиком информации о перемещениях москвичей служат операторы сотовой связи. В частности, их данные позволяют выявлять реальное место жительства горожан, которое зачастую не совпадает с местом регистрации.
Сбор данных о перемещениях горожан — довольно распространенная практика в современных мегаполисах. В то же время исследование американских и бельгийских ученых еще в 2013 году показало, что для идентификации человека с точностью 95% достаточно всего четырех точек его местонахождения. Таким образом, можно говорить о том, что подобные данные не являются абсолютно обезличенными и при желании могут быть использованы для сбора информации о передвижениях конкретных людей. При этом мэрия вплоть до весны 2020 года не запрашивала у москвичей разрешение на использование данных об их перемещениях, что делало ее действия сомнительными с легальной точки зрения.
Политика и цифровой контроль
Серия протестов и революций на Ближнем Востоке в начале 2010-х годов, получившая в СМИ наименование «арабская весна», ярко продемонстрировала мобилизационный потенциал интернет-площадок, в особенности соцсетей. Хотя Twitter и разнообразные мессенджеры не были первопричиной беспорядков, они во многом сыграли роль их детонатора и послужили ключевым инструментом координации протестных действий. Руководство России оценило события «арабской весны» негативно, традиционно увидев в них следы западного вмешательства и манипуляций. Владимир Путин, занимавший тогда должность председателя правительства, в своей статье «Россия и меняющийся мир» (2012) охарактеризовал Интернет и соцсети как действенный политический инструмент:
«„Арабская весна“ также ярко продемонстрировала, что мировое общественное мнение в нынешнее время формируется путем самого активного задействования продвинутых информационных и коммуникационных технологий. Можно сказать, что интернет, социальные сети, мобильные телефоны и т. п. превратились — наряду с телевидением — в эффективный инструмент как внутренней, так и международной политики. Это новый фактор, требующий осмысления, в частности для того, чтобы, продвигая и дальше уникальную свободу общения в интернете, уменьшить риск его использования террористами и преступниками».
Все эти события укрепили убежденность российской власти в опасности как массовых акций в целом, так и использования Интернета для их организации. Примечательно, что уже в 2015 году правительство Москвы развернуло обширную программу по закупке геоаналитики у сотовых операторов.
Необходимо отметить, что даже самая совершенная система отслеживания активности граждан, сочетающая данные об их перемещениях с распознающими лица камерами, не способна остановить по-настоящему массовые выступления. Можно отследить всех, кто писал сообщения в соцсетях или движется в определенную точку сбора, однако, для того чтобы задержать тысячи человек, не хватит ресурса полиции. Тем не менее есть возможность отслеживать активность лидеров протеста, вычислять их местонахождение и задерживать в преддверии уличных акций. Именно такой тактики в последние годы придерживаются правоохранительные органы. Перед большими спланированными акциями задерживают как публичных личностей, так и рядовых активистов. Кроме того, системы слежения и распознавания лиц весьма эффективны для идентификации участников беспорядка и, соответственно, назначения им наказаний в виде арестов и штрафов. Подобные системы эффективны и для составления тематических баз данных и организации политической слежки за лицами, попавшими в сферу интересов полиции. В частности, по утверждению ряда оппозиционных активистов, столичные власти устанавливали камеры, подключенные к системе распознавания лиц, на входных рамках во время согласованного митинга на проспекте Сахарова 29 сентября 2019 года. Так же отслеживали участников протестных акций в январе — феврале 2021 года. С другог Берега.
Реальность, в которой сегодня существует человечество, такова, что технологические корпорации собирают огромный объем разноплановых данных о пользователях. Правительства развитых стран обрабатывают эти данные с помощью искусственного интеллекта и активно используют для своих нужд, в частности при планировании транспортной или социальной политики. Вопрос, каким образом сохранить приватность и при этом обеспечить безопасность и эффективную работу государственного аппарата, уже много лет находится в центре общественной дискуссии. Особенно она обострилась в 2013 году, когда Эдвард Сноуден раскрыл информацию о государственной программе США PRISM, которая включала в себя массовую слежку за американцами и иностранными гражданами, в том числе через Интернет. В частности, она позволяла Агентству национальной безопасности (АНБ) США просматривать электронную почту, видео и фото, прослушивать голосовые сообщения, отслеживать пересылаемые файлы, собирать информацию из социальных сетей.
С тех пор многие страны приняли дополнительные законодательные меры по защите персональных данных, однако, как показывают исследования Cisco, Pew Research Center, Salesforce, а также других компаний и аналитических центров, люди в среднем имеют весьма смутное представление о том, какие именно данные у них собирают и как они потом используются. При этом абсолютное большинство пользователей всерьез обеспокоены этим вопросом, и их опасения не безосновательны. Технологии слежения и обработки данных развиваются стремительными темпами, регулирование часто не успевает адаптироваться к этим изменениям. Прозрачность технологий наблюдения во многом зависит от государственных механизмов контроля и надзора, которые не всегда достаточно эффективны. Если говорить о странах ЕС, отдельную проблему составляет необходимость соответствия национальных законов нормам европейского законодательства, зачастую во многом устаревшим.
Согласно сообщениям в СМИ, некоторые страны, такие как США, Россия или Китай, неформально требуют от технологических компаний передавать спецслужбам ключи шифрования, позволяющие получать несанкционированный допуск к системам. В октябре 2020 года альянс «Пять глаз» (Five eyes), в который входят разведывательные службы США, Великобритании, Австралии, Канады и Новой Зеландии, а также присоединившиеся к ним спецслужбы Японии и Индии, обратился к технологическим компаниям с требованием, чтобы они — в целях эффективной борьбы с киберпреступностью — предоставляли правоохранительным органам доступ к зашифрованным данным.
При отсутствии глобальных правил игры каждая страна по-своему определяет баланс между приватностью и безопасностью. В странах, которые делают выбор в сторону большего контроля, неизбежно возникают риски злоупотребления доступом и полномочиями со стороны спецслужб, например, в плане политической слежки. При этом, несмотря на существующие у людей страхи относительно использования их персональных данных, меры по ужесточению контроля под предлогом борьбы с преступностью и терроризмом остаются электорально популярными даже в западных странах, что во многом развязывает правительствам руки для усиления правоохранительных органов и спецслужб.
Китай: между Оруэллом и Кафкой
Безусловным мировым лидером в области цифрового контроля на сегодняшний день является Китай. В 2014 году Госсовет КНР запустил «Программу создания системы социального кредита» (или «социального доверия»), которая предусматривала построение до 2020 года рейтинга доверия, оценивающего компании и физических лиц по баллам. Чтобы заработать или не потерять баллы, требуется соблюдать закон, в том числе правила дорожного движения, платить налоги, вовремя погашать кредиты и оплачивать коммунальные услуги. Рейтинг оценивает также морально-нравственный облик китайцев: баллы можно приобрести за общественно полезные действия или потерять — например, не убрав за своей собакой.
Для обладателей высокого рейтинга система предусматривает различные социальные и экономические льготы, для тех же, у кого он низкий, вводятся административные санкции и ограничения. Например, их лишают возможности купить билет на самолет или скоростной поезд, отправить детей в частную школу. Они могут столкнуться с трудностями при приеме на работу, ограничениями на платформах и онлайн-сервисах, связанных с правительством. Контролировать поведение граждан в китайских городах помогают самые разветвленные в мире системы распознавания лиц. По некоторым оценкам, они охватывают почти все население Китая и способны корректно распознать человека начиная с 9-месячного возраста. В феврале 2020 года публике была представлена обновленная технология, способная распознавать лица, скрытые медицинской маской. В случае подключения камеры к датчику температуры она также может вычислять потенциальных больных, что особенно актуально в период пандемии. Кроме того, начиная с декабря 2019 года пользователи обязаны просканировать свои лица для подключения новых мобильных сервисов или покупки SIM-карты.
Согласно распространенному мнению, внедрение социального рейтинга позволило руководству КНР значительно усилить контроль над обществом. Часто можно видеть публикации, где система демонизируется и сравнивается с реалиями романа Джорджа Оруэлла «1984». Подобным образом охарактеризовал ее, например, бывший вице-президент США Майк Пенс. Согласно другим оценкам, система социального рейтинга крайне неоднородна и не обеспечивает полноценного контроля правительства над обществом. Ее даже называют кафкианской. Вместо сложных алгоритмов с использованием искусственного интеллекта, анализирующего поведение граждан в Сети, есть два списка, «красный» (для «отличников») и «черный» (для «двоечников»), которые открыто публикуются на государственном сайте.
Система нацелена скорее на регулирование самими гражданами своего поведения. Черный список выступает чем-то вроде стенгазеты или «доски позора», попасть на которую стыдно. Разумеется, для жестких нарушителей предусмотрены наказания. Но аналогичные системы используются и в других странах. К примеру, в черном списке Федеральной службы судебных приставов (ФССП России)), ограничивающем возможность выезда за рубеж, на конец декабря 2020 года состояли 4,1 млн человек, или почти 3% российского населения. Для сравнения: в Китае по состоянию на март 2019 года в черном списке насчитывалось 13,5 млн человек, или менее 1% населения.
По-настоящему жесткую систему общественного контроля китайское правительство развернуло в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Под предлогом борьбы с терроризмом и сепаратизмом власти ввели жесткие ограничения в отношении уйгурского населения региона. Они включают в себя и методы цифрового контроля: все перемещения по СУАР фиксируются камерами, подключенными к системе распознавания лиц и автомобильных номеров. На машины, зарегистрированные в регионе, устанавливаются датчики геолокации. Кроме того, сотни тысяч граждан, по разным причинам признанных не вполне благонадежными, находятся под постоянным наблюдением. Согласно информации в СМИ, система видеослежения сообщает властям о каждом случае, когда они отходят более чем на 300 метров от «безопасной зоны», такой как дом или рабочее место. При этом список подозрительных лиц как минимум частично составляется системой IJOP — искусственным интеллектом для сбора и обработки больших данных о гражданах. Часть помеченных системой людей полиция задерживает и направляет в специальные образовательные лагеря.
В Синьцзяне проводят массовый сбор биометрической информации, сканируют данные мобильных телефонов. Специальное приложение Fengcai, анализирующее данные и трафик, устанавливается даже на смартфоны туристов и журналистов, посещающих регион. При этом вся информация об особенностях режима жесткого цифрового контроля в СУАР поступает преимущественно от представителей СМИ и западных правозащитных организаций. Власти Китая отрицают и тотальную слежку за местными жителями, и наличие лагерей.
Систему распознавания лиц, совмещенную с геоданными, правоохранительные органы активно используют и в других регионах Китая. С ее помощью полиция достаточно эффективно и быстро находит преступников, даже если они успели переместиться в другой город. Не менее развита политическая слежка за оппозиционными и религиозными активистами. В период пандемии технологии слежения помогли Китаю весьма успешно подавить распространение коронавируса. Помимо камер и информации от сотовых операторов власти использовали дроны, данные интернет-магазинов, датчики температуры и огромный спектр технологий на основе искусственного интеллекта для анализа данных о перемещениях и контактах заболевших и потенциально зараженных людей. В известной степени можно говорить о том, что общепризнанный успех Китая в борьбе с пандемией отчасти реабилитировал негативный образ страны, активно применяющей технологии слежения.
Евразия — цифровое многообразие
Внутри Центральной Азии система распознавания лиц впервые была установлена в Бишкеке. В марте 2019 года правительство Киргизии подписало с китайской госкомпанией China National Electronic Import and Export Corporation (CEIEC) соглашение о внедрении технологии для укрепления общественного правопорядка и усиления безопасности дорожного движения3. В том же году был создан цифровой командный центр ГУВД и установлено 60 камер. В конце 2020 года киргизское руководство объявило о планах установить еще 70 устройств. Внедрение технологий слежения в столице Киргизии вызвало обеспокоенность правозащитников, однако камеры слежения не помешали оппозиции свергнуть президента Сооронбая Жээнбекова в октябре 2020 года.
В июне 2019 года был подписан учредительный договор о создании узбекско-китайского совместного предприятия в рамках проекта «Безопасный город». Его учредителями стали китайские компании CITIC Group и COSTAR Group, а также Центр оказания содействия общественному порядку «Безопасный город» при Министерстве по развитию информационных технологий и коммуникаций Узбекистана. Китайские компании намерены инвестировать в проект 300 млн долларов с перспективой увеличения объема финансирования до 1 млрд. Планируется внедрение системы распознавания лиц Huawei сначала в Ташкенте, а впоследствии по всему Узбекистану. Масштаб проекта пока до конца не ясен, однако известно, что в 2020 году планировалось завершить создание его единой технологической платформы. Пилотный проект реализуется в Шайхантахурском районе Ташкента, где установлено 898 «интеллектуальных» камер — впрочем, неизвестно, в каком объеме система функционирует сейчас.
В 2019 году сообщалось также о планах внедрить систему Huawei в Таджикистане, но дальнейшая судьба проекта пока неизвестна. Нет информации и о том, насколько широко применяется в Туркменистане система распознавания лиц, о которой писали оппозиционные издания. Учитывая низкий уровень развития туркменских интернет-технологий и мобильной связи (даже на фоне соседей Туркменистана), остается вопрос, реально ли установить в этой стране эффективную систему цифрового контроля.
В январе 2020 года в ряде изданий вышли публикации о планах по внедрению системы распознавания лиц в крупнейшем мегаполисе Казахстана Алма-Ате. Впоследствии полиция города это опровергла, заявив, что в действительности была проведена лишь презентация технологии местной компании Qamqor. Тем не менее президент страны Касым-Жомарт Токаев в сентябре 2019 года посетил офис китайской компании Hikvision, которая занимается технологиями распознавания лиц и обработки данных. После этого он публично призвал перенять опыт КНР и внедрить аналогичную систему в Казахстане.
