, 
Политическая идентичность: помощь «этносвоим»
Казахстан, всегда по праву гордившийся статусом «лаборатории дружбы народов», может его потерять: пустеющие холодильники заставляют вспомнить население о своей этнической принадлежности.
Какова роль общества в предупреждении этнических конфликтов в Казахстане? Эффективно ли взаимодействие между госорганами и гражданским обществом в этом направлении? Какой опыт других стран применим в наших условиях? Исследовательская группа PaperLab обсудила эти вопросы с чиновниками, экспертами и гражданскими активистами. Своим взглядом на проблему поделились Айгуль Садвакасова, заместитель директора Института прикладных этнополитических исследований; Игорь Савин, социальный антрополог, исследователь; Акылай Каримова, гражданская активистка, а также инициатор проектов по мерам строительства и предупреждения конфликтов из Кыргыстана; Галым Шойкин, и.о. председателя комитета по развитию межэтнических отношений министерства информации и общественного развития РК; Азиз Бурханов, ассоциированный профессор Высшей школы государственной политики Назарбаев Университета.
«АНК не видно, она не участвуют в регулировании конфликтов»
Исследователь в сфере межэтнических вопросов Айгуль Садвакасова поделилась видением потенциала АНК, этнокультурных объединений и неформальных институтов в предупреждении и регулировании конфликтов.
«Мы воспринимаем Ассамблею как некую организацию, которая находится где-то наверху, но она внизу и ее не видно, и она не участвуют в регулировании конфликтов. А ведь она, по большому счету, тоже является частью гражданского общества, поскольку сама ее структура сформирована на основе этнокультурных объединений, которые у нас работают в формате общественных организаций». В то же время, она отметила роль неформальных структур.
«Они являются структурами, которые не зарегистрированы официально, и, тем не менее, имеют место быть в жизни местного сообщества, и являются институтами, регулирующими отношения в нем. Всем нам известно советы старейшин в районах, аулах, но этот институт претерпел трансформацию. Особенно это характерно для сельской местности южных регионов нашей страны, и мы знаем, что конфликтность в этих регионах достаточно высокая. Есть советы старейшин, которые пользуются достаточно высоким авторитетом, но есть и те, кто существуют только номинально, не обладая никаким авторитетом в решении местных проблем», - отметила эксперт.
«Молодежь уже не особо реагирует на установки старейшин»
При этом Садвакасова заметила, что по результатам исследования в Алматинской и Жамбылской областях молодежь уже не особо реагирует на установки Советов старейшин, назвав это «важным моментом трансформации этих отношений».
Также она перечислила другие неформальные институты, регулирующие взаимоотношения в местных сообществах: джигит-биши, коше-бийлеры, тобе би, уличком, коше комитеттеры. Эти объединения «начинают решать в сельском хозяйстве водные, земельные, дорожные проблемы, знают малоимущих на своей улице, организовывают благотворительную помощь. Таким образом, это хорошая рабочая система. Как правило, это лидеры местных этнокультурных объединений, которые живут в этом регионе, местности. Это очень важный момент. Они видят и знают проблемы, историю, корни своих людей», - объяснила эксперт.
Извинения старейшин и диаспор
Практику регулирования конфликтов с этническими группами исследователь поделила на три вида.
«Это переговоры между старейшинами. Например, произошли какие-то стычки, какая-то драка на местном уровне. Старейшины между собой переговаривают, объявляют перемирие, согласие и затем между собой решаются эти вопросы, приносят публичные извинения, а также оказывается материальная помощь пострадавшей стороне. Кроме того, как правило, общество требует на момент конфликта публичных извинений от АНК. В частности, когда произошли убийства в Караганде в 2019 году, армянская диаспора извинилась перед семьей погибшего. То же самое требование было в прошлом году в селе Каскабулак, когда ассоциация курдов «Барбанг» также выступила с обращением о том, что конфликт должен быть урегулирован в правовом поле. И третий кейс – это когда старейшины приносят свои извинения за молодежь, поведение которой стало причиной конфликтов, общество видит реакцию Ассамблеи и этнокультурных объединений.
Исследователь отметила, что есть разное отношение к таким формам публичных извинений, но мировая практика показывает их эффективность.
«Неадекватная реакция полиции в Кордае привела к эскалации конфликта»
Также Садвакасова на примере событий в Кордайском районе показала, что переговоры между старейшинами носят не правовой и не институциональный характер.
«Со своей стороны правоохранительные органы применяют собственные методы регулирования, которые не всегда адекватны, что и привело к дальнейшей эскалации конфликтов и, соответственно, быстрому распространению информации в социальных сетях. В таких случаях эффективность традиционных форм переговоров, извинений значительно снижается., - привела пример эксперт.
«Медиаторы АНК не могут работать в момент возгорания конфликта»
Кроме того, исследовательница рассказала о медиации Ассамблеи народа Казахстана.
«Есть Республиканский совет, 26 региональных, есть пул медиаторов, Советы матерей, Советы общественных согласий, Дома дружбы – это все институты, которые имеют потенциал по урегулированию конфликтов. Однако, еще раз оговорюсь, когда уже конфликт разразился, когда идет его эскалация на общественном поле, эти институты не срабатывают, потому что они носят лишь превентивный характер», - считает Садвакасова.
«Дома Дружбы» задумывались как место для организации медиативных практик. В 2008 году, после конфликтов в Южно-Казахстанской области, были образованы трехсторонние рабочие группы в сельском округе, которые состояли из акимов, участковых инспекторов, председателей этнокультурного объединения или советов старейшин. До сегодняшнего дня такие формы взаимоотношений где-то сохранились, где-то не сохранились. Был принят шаг по развитию научно-исследовательского блока, в частности социологического мониторинга, но не всегда количественные исследования позволяют нам выявить конфликтный потенциал», - объяснила она.
«Социальное неравенство, замешанное на этнической риторике»
Начиная примерно с 2018-19 годов, по мнению Садвакасовой, кардинально начала меняться социальная реальность.
«В условиях снижения социально-экономического развития и роста социального неравенства усилилась радикальная риторика и ксенофобия относительно языковых, этнических и религиозных маркеров. Углубление социально-экономической дифференциации также связано с ростом ксенофобии в социальных сетях, интернет-пространстве. А также мы видим снижение уровня доверия к правоохранительным органам, в целом к институтам власти, что также является сегодня достаточно серьезной проблемой», - считает эксперт.
По ее словам, общество не сможет обойтись без образовательных медиа-ресурсных шагов.
«Самое важное - мы сейчас должны развивать проекты, направленные на построение социального доверия, идеологий в местных обществах. К сожалению, во всех регионах, где прошли конфликты, уровень доверия снизился значительно». При этом местное население в тех регионах, где команда Садвакасовой проводила исследования, готово идти на диалог, но его нужно правильно организовать.
«Необходимо расширять тематику государственных грантов для неправительственных организаций, поскольку они пользуются большим доверием. Важно развивать просветительскую работу с местными населением о полиэтничности нашего общества и равенстве прав граждан, поскольку социально-экономическая дифференциация обостряет дифференциацию по этническому признаку. Поскольку этничность всегда имеет, скажем так, эмоциональную окраску, то, конечно же, это достаточно серьезная проблема», - резюмировала она.
Причины конфликтов на взгляд социального антрополога
Социальный антрополог Игорь Савин в результате многолетних наблюдений на юге Казахстана пришел к выводу, что конфликт возникает в случае нехватки ресурсов гражданских и государственных институтов для решения спорных и конфликтных ситуаций. В таких случаях в обществе повышается роль формальной локальной, а не государственной этничности. Соответственно, все усилия гражданского общества и государственных органов должны быть направлены на решение двух этих вопросов: снижение частоты ситуаций, где людям проще вспомнить о своей этнической принадлежности, а не обратиться к органам власти и существующим общественным институтам. К счастью, большинство потенциальных конфликтов пока регулируются на уровне неформальных институтов. Но как долго этот тренд сохранится – сказать трудно.
«Социальную диспропорцию связывают с этнической принадлежностью»
Савин выразил сожаление, что сегодня малейшую социальную диспропорцию, «малейшее ощущение, что ему что-то не додали, или он не получил того, что он заслуживает», связывают этнической принадлежностью. Особенно это видно по социальным сетям, где чаще всего встречается не рациональное объяснение конфликта интересов, а по принципу «наших бьют». Начинается эскалация, люди бросаются на помощь «своим», как бы они не называли себя по этническому, земляческому, языковому или религиозному признаку. В таких случаях уже не имеет значения, что произошло на самом деле. Им это и не нужно», - рассуждает эксперт.
По его мнению, так выражается недостаток политической идентичности и это требует серьезного внимания: «Почему людям важна собственная значимость? Потому, что это способ самореализации для многих людей. Отсутствие социальных лестниц, недоверие к органам власти повышает востребованность таких вот каналов. Это выражение элементарной потребности изменить что-то вокруг себя», - объясняет он.
Просвещать чиновников и полицейских
Выход из ситуации Савин видит в просветительстве.
«Просвещение нужно не только в школах для детей. Просвещение нужно еще для сотрудников акиматов, участковых инспекторов. На юге во многих сообществах сотрудники налоговых, банковских служб, полицейские имеют слабое представление о том, почему вдруг на «их земле» оказались узбеки. Нужны курсы по истории формирования населения тех или иных зон. То же самое можно сказать о курдах, уйгурах, которых часто воспринимают как представителей своих народов на нашей земле. Хотя на самом деле и те, и другие поколениями живут здесь, и у них нет никакой другой этничности, кроме казахстанской. Но элементарная неосведомленность заставляет их поступать таким образом».
По мнению исследователя, самым главным гражданским институтом должны стать органы местного самоуправления. «Только они будут самыми эффективными, потому что они находятся в самой гуще, и они знают реальные чаяния людей, и они знают всю подноготную всех участников первичного конфликта», - уверен ученый.
Бии превращаются в «свадебных генералов» на тоях
Также он поделился своими наблюдениями за институтом биев, которым была дана «символическая власть».
«Я точно помню, как в Сайраме они рассказывали о реальных случаях, когда им удавалось решить ту или иную ситуацию. Однако в дальнейшем они все больше и больше ассоциируются с госорганами. Бии превращаются в «свадебных генералов», им вручают халаты на тоях. К ним уже не прислушиваются в ситуации серьезного конфликта».
Большинство населения и сотрудников – казахи, полицейские – заложники ситуации
Совершенно другой алгоритм действия у участковых и полицейских.
«У них есть свои инструкции, они действуют по протоколу, где вряд ли заложено, что на них лежит дополнительная ответственность, и, условно говоря, большинство полицейских, как и большинство нашего населения – казахи. Естественно, если это межэтнический конфликт, чаще всего полицейский оказывается одной этничности с пострадавшим. Именно это является в некоторых случаях наиболее тонкой материей, наиболее уязвимой. Полицейские часто оказываются заложниками ситуации и не могут действовать адекватно. Здесь нужно специально разъяснять им то, что они являются не просто винтиком в системе правоохранительных органов, а представителями всего нашего общества», - советует антрополог.
Люди должны видеть в участковом сочувствие государства, ощущение равного доступа к ресурсам».
«Человек-чиновник может поступить неправильно, отказав его хотя просто выслушать или сделать это формально. И тогда у людей появляется ощущение, что нужно действовать по-другому. Поэтому основной удар просвещенческой политики должен быть направлен не на абстрактное анонимное сообщество, а людей, которые оперируют с людьми со стороны государства с лидерами местных сообществ. Они должны приучаться работать ежедневно, а не от случая к случаю».
