Елдос Абаканов: «Я не вижу, чтобы алгоритм господдержки солнечных панелей работал»

Несмотря на молодой возраст – 32 года – Елдос Абаканов успел пройти путь от помощника сметчика в строительной компании во время учебы в вузе до депутата Мажилиса и председателя республиканского экологического общественного совета при Nur Otan. В нижней палате Парламента Абаканов входит в комитет по вопросам экологии и природопользованию, а до избрания в Мажилис работал заместителем председателя правления ОЮЛ «Ассоциация экологических организаций Казахстана». Exclusive.kz поговорил с ним на тему зеленой экономики и альтернативной энергетики, и спросил, кто или что мешает их развитию в Казахстане.

– В 2013 году была принята Концепция по переходу Казахстана на зеленую экономику. Данная концепция охватывает 7 основных направлений. Это вопросы, связанные с улучшением воздуха в городах; вопросы, связанные с экосистемными услугами; развитием возобновляемой энергетики; увеличением доли переработки отходов и так далее. Каждое направление имеет свои четкие индикаторы. К примеру, по возобновляемой энергетике было так: к 2020 году достичь показателей в 3% от общей выработки электроэнергии в Казахстане. Если точечно говорить про возобновляемую энергетику, то там ситуация следующая. В целом по итогам прошлого года были достигнуты показатели по 3%. Но каким образом это было сделано? Во-первых, в свое время был принят закон «О поддержке возобновляемой энергетики». И в рамках данного закона был механизм прямого выкупа электроэнергии по установленным тарифам. Соответственно, на солнце, на ветер и на биогазовую энергетику через специальную структуру – расчетный центр – покупалась электроэнергия от крупных производителей, то есть тех, кто является обладателем электрических, солнечных, ветровых станций. По опыту той же Европы, в первую очередь, Германии механизм немножко поменялся. Если раньше условно выкупалась электроэнергия по 33 тенге за 1 килоВатт энергии, то, если не ошибаюсь, с 2016-2017 года начали внедрять механизм аукционов. Что это такое? Аукцион работает следующим образом. Во-первых, государство, местные исполнительные органы определяют природный потенциал каждого региона: в каком регионе больше ветра, в каком – больше солнца, и в каком – больше сельхозотходов, которые можно переработать в газовую энергию. Перед тем, как объявить аукцион, они формируют необходимую инфраструктуру и определяют: юг – столько-то мегаватт солнечной энергии, север – столько-то мегаватт ветровой энергии и т.д. После этого приходят инвесторы, они могут быть из разных стран: Иран, Европа, Китай. Во время аукциона кто дает самую минимальную цену за киловатт электроэнергии, произведенной из возобновляемых источников, тот и выигрывает. По солнечной энергии, если не ошибаюсь, цена упала до 12 или 15 тенге за 1 килоВатт.  А это вопрос развития технологий. То есть возобновляемая энергетика, к примеру, солнечная энергетика вырабатывается из солнечных панелей. Коэффициент полезного действия этих панелей составляет порядка 17%, может, даже меньше. Чем больше развивается наука, тем больше повышается КПД, тем лучше производительность:  солнечная энергетика работает, и панели вырабатывают энергию.

Какая основная проблема в этой сфере? По учету, по 3% у нас в Казахстане идет только крупная энергетика: большие станции (50-10- мегаВатт). По малым станциям учет не ведется вообще. Но по оценкам экспертов потенциал домохозяйств и малых хозяйств – 15-100 килоВатт. Почему не ведется учет, это вопросы к уполномоченному органу. Если бы мы их учитывали, возможно, у нас был бы больший объем выработки электроэнергии.

Есть еще один интересный момент. В законодательстве в области поддержки возобновляемых источников энергии есть инструмент поддержки нетто-потребителей. Это когда человек устанавливает себе солнечную панель условно мощностью 5 килоВатт, 50% ему возмещает государство в лице местных исполнительных органов. Но я не видел, чтобы этот алгоритм работал. Может быть, из-за недостатка информации, может быть, не достаточно активности, но по логике, тот, кто устанавливает себе солнечные панели, могут получить возмещение в размере 2,5 килоВатт от государства.

Цели у нас, конечно, амбициозные: к 2050 году достичь 50% выработки энергии от ВИЭ. Если коротко, то алгоритм работает таким образом. Конечно, планомерно идет строительство станций, идет увеличение доли индикативных показателей. Но именно в части потенциала малых ВИЭ и малых домохозяйств, конечно, в этой части надо еще работать.

– Когда я разговаривал с экспертами, они отметили, что зеленая экономика у нас не развивается, и  назвали тому несколько причин. Олигархи выкупают мусоросжигающие заводы, власти не допускают к ним малый и средний бизнес. Угольные монополисты противятся переходу ТЭЦ на газ. Согласитесь с этим мнением?

– Что касается мусоросжигания. Во-первых, в прошлом году был принят закон «Об энергетической утилизации отходов». Закон был принят, я так понимаю, для формирования правовых основ развития. Во-вторых, в рамках мусоросжигания в мире данный алгоритм работает следующим образом. Сначала создается стимул для сортировки мусора. После этого уже идет энергетическая утилизация отходов. Насколько я знаю, по этой позиции теперь должны прийти инвесторы. Но пришел инвестор или нет, я сейчас ответить не могу, так как этим больше владеет министерство экологии. По второй части – генерации электроэнергии – есть проблема. 80% электроэнергии в Казахстане вырабатывается на угле. Остальное – это газовые станции, гидростанции и т.д. Есть технологически два процесса. Один процесс, когда идет повышение использования более лучших технологий для улавливания загрязняющих веществ. И вторая часть связана с тем, какого качества уголь будет использоваться. Но, насколько я знаю, к 2025 году предусмотрен переход ТЭЦ-2 Алматы на газ и перевод столичного ТЭЦ на газ. Но со временем, учитывая, что ТЭЦ старые, мне кажется, при модернизации просто надо акцент сделать на переход к газу. А для того, чтобы обеспечить этот переход, есть такой инструмент, как экологическая емкость городов, когда есть определенный уровень обеспечения качества окружающей среды. Вообще, в новом Экологическом кодексе есть инструмент, который называется ПДВ, то есть предельно допустимый уровень выбросов, который должен разрабатываться на каждый город. И, соответственно, когда он разрабатывается, делаются так называемые показатели качества окружающей среды на 5-летний период. Если по воздуху есть требования по снижению, то есть условно по емкости город развивается, а больше мощностей невозможно строить для угольных тепловых станций, тогда идет строительство газовых станций. Потому что емкость города не позволяет строить угольные станции.

Есть второй момент. Сейчас разрабатывается министерством экологии Закон «Об альтернативных источниках энергии». И как раз здесь акцент будет сделан не только на ветер, солнце, воду и биогаз, но и на повышении эффективности использования  угля. То есть так называемая технология углехимии, когда можно производить из угля газ. Не в том традиционном понимании, когда мы сжигаем уголь на станциях, а речь идет о предварительной переработке угля и использовании углехимии.

– Когда мы говорим о зеленой экономике и альтернативной энергетике, не можем не сказать об утилизации твердых бытовых отходов и их сортировке. Во время праймериз мы ездили с одним из кандидатов на городскую свалку. Отходы там сортируют буквально 10-20 человек, зарплата которых не достигает даже 100 тыс. тенге. Не логично было бы для начала увеличить количество этих работников и размер их зарплаты? Работать в таких условиях с такими запахами не многие согласятся.

– В рамках своей работы мы часто выезжали и на полигоны, и на мусоросортировочные заводы. Есть понятие о правильной системе управления отходами, которая включает в себя несколько этапов, начиная со сбора, сортировки, переработки и заканчивая захоронением. То, что касается вопросов ТБО. В рамках нового Экологического кодекса есть четкое понимание внедрения раздельного сбора ТБО местными исполнительными органами. Как это должно работать? Сейчас есть несколько регионов, где пилотно реализовывается раздельный сбор ТБО, в том числе и в столице. По республике условно из всех образуемых отходов 18% перерабатываются. Официальные цифры, если мне память не изменяет, порядка 15%. Я всегда сравниваю 2016 год и 2020 год. В 2016 году официальные цифры доли переработки отходов составляли 2-3%. Буквально последние 4 года эти цифры достигли 18%. То есть рынок сборщиков отходов и переработчиков потихоньку увеличивается. Количество бизнеса в этой части увеличивается. Есть требования статьи Экологического кодекса, которая гласит, что запрещается захоранивать вторсырье на полигонах, то есть пластик, бумагу и т.д. Я знаю, что сейчас много предприятий, больше 100 предприятий по стране, которые занимаются сбором и переработкой отходов. Некоторые из них собирают и отправляют зарубеж, кто-то – на казахстанские заводы, где, в частности, перерабатывают в бумагу, производят пластиковую стружку. Есть завод в Алматы, который перерабатывает стеклотару.

– О раздельном сборе мусора. Я живу в мкрн «Самал». У нас нет мусорных контейнеров, вместо них в подъездах установлен мусоропровод, то есть все виды мусора попадают в один контейнер. В соцсетях есть видео уличных мусорных урн с разными отсеками разных цветов, между которыми нет перегородок, и мусор перемешивается. Кто-то вообще следит за всем этим? И возможно ли за этим уследить?

– Там алгоритм такой. Первый момент – это твердо-бытовые отходы, образуемые населением. По столице у нас есть желтые и зеленые контейнера, которые должны быть расположены возле каждого жилого дома на контейнерной площадке с системой своевременного вывоза данных отходов. То есть в столице мы платим за каждого человека за вывоз мусора. Года 2 назад проблема переполненных больших мусорных контейнеров была постоянная, сейчас она меньше. Теперь вопрос маленьких контейнеров. В основном этим занимаются районные акиматы и они нанимают компании, которые занимаются уборкой вдоль улиц. Вот эти компании должны качественно собирать этот мусор. Но проблема заполняемости урн, в первую очередь, маленьких урн в парках, скверах, на улицах – есть такая проблема. Они переполняются либо же не совсем качественный материал закупается, который может возгораться от сигаретных окурков. Либо, как Вы отметили, в этих урнах между отсеками нет перегородок. Я согласен, районный акимат должен четко прописывать техспецификации в госзакупках. Может быть, нужно обязать убирающие компании, чтобы они убирали пластик отдельно, окурки отдельно и т.д.

– Один из экологов заметил, что чиновники заниматься разъяснительной работой не смогут чисто физически. Кроме того, люди больше доверяют экологам и НПО. Не правильнее ли будет увеличить объем госсоцзаказа для экологических НПО, чтобы они вели разъяснительную, идеологическую работу? Будет ли увеличиваться госзаказ?

– Насчет увеличения количества экологических НПО я с Вами абсолютно согласен. В прошлом году во время разработки нового Экологического кодекса мы даже предлагали норму об усилении общественного экологического контроля. В течение прошлого года я лично объездил много участков, проводилось много субботников и акций, и везде одна и та же проблема образования мусора. То есть это не мусор, который мы видим в контейнерах, а тот, который мы видим вдоль мест отдыха людей и т.д. Да, здесь должен вовлекаться неправительственный сектор. К примеру, есть понятие госсоцзаказа. Может, в рамках госсоцзаказа было бы уместно именно региональным НПО доносить до школьников, до взрослого поколения экологическое образование, делать какие-то акции. С другой стороны, в некоторых регионах крупные природопользователи реализуют планы природоохранных мероприятий. Они выделяли средства на экологическое образование для местного сообщества, то есть экологических активистов, НПО и т.д. У нас, к примеру, в Алматы есть хорошие примеры экоактивистов, к примеру, Тимур Елеусизов, его «КазЭкоПатруль» выявляет факты и нарушения, где сточные воды сливают, где вырубают деревья. Если помните, напротив «Сулпака» вырубили деревья, это же он сфотографировал на телефон и показал. У нас в полиции есть активные ребята, которые в свободное от работы время ездят и выявляют несанкционированные свалки, их фотографируют, направляют в соответствующие органы, чтоб они своевременно проводили там уборку.

– Насколько реально будет с сегодняшних 3% выработки энергии от ВИЭ перейти к 50% в 2050 году? Ваш прогноз?

– Мой прогноз такой. Если что мы повысим КПД использования технологий альтернативных источников, тогда, возможно, хоть не 50%, может, меньше, но мы к этому придем. Но все зависит от инноваций. Надо работать над инновациями, чтобы технологии именно альтернативных источников вырабатывали более качественную электрическую энергию.

– И последний вопрос. Вы 1988 года рождения, родом из Жезказгана, один из молодых депутатов Мажилиса. Как сегодня человеку до 35 лет стать депутатом, не выкрикивая лозунги «Нурсултан-Казахстан», не предлагая назвать улицу именем Елбасы?

– (Задумывается на секунду) Я сказал бы так: нужно много работать. К примеру, последние 10 лет я почти сутками работал во благо улучшения состояния окружающей среды. Больше делал акцент на саморазвитии и на достижении определенных целей. Больше занимался общественной работой, реализовывал проекты. Примерно вот так, если коротко. Это труд, труд и еще раз труд.