, 
Казахстанским судьям нужна власть, а не полномочия
В Казахстане участились случаи, когда суды по искам министерства юстиции стали лишать адвокатов лицензии. Эксперты связывают это с расширением полномочий органов прокуратуры и следствия.
– Сейчас наступило какое-то затишье, но до последнего времени лишение адвокатов лицензии было распространенной практикой, – рассказывает известный алматинский адвокат Жан Кунсеркин. – Угрозы написать представление на принципиального адвоката, который не идет на сотрудничество, регулярно поступают от органов следствия, прокуратуры и судов. Минюст, не разбираясь в тонкостях дела, слепо встает на их сторону. Когда же обращаешься в этот орган с вопросом, насколько эти представления был законны или обоснованы, то в ответ мы получаем молчание. Почему? А потому, что и там тоже знают, что происходит беззаконие и ответить в общем-то нечего.
Это уже становится похожим на попытки запретить саму профессию. Самое интересное, ни на кого из других участников процесса, кроме адвокатов, не идёт такого давления. За последние два года только из числа моих знакомых были лишены лицензии несколько адвокатов. Это Раиса Якубенко, Сергей Сизинцев, Ерлан Газымжанов и Аманжол Мухамедьяров. Мухамедьярова, к примеру, наказали за публичный комментарий решения суда. Обиженная судья доложила об этом председателю суда, тот начал буддировать этот вопрос в минюсте. Это ведомство, даже не попытавшись разобраться в нюансах дела, поддержало его представление, подав иск о лишении адвоката лицензии. Вопрос о том, за что Мухамедьярова подвергли этому наказанию, остается для профессионального юридического сообщества открытым. Ведь адвокат не говорил о том, что судья вела процесс неадекватно, а, руководствуясь принципом гласности, который закреплён процессуальным законом, просто выложил видео из зала суда, где судья суда №2 Алматинского района Нур-Султана Гульжан Убашева на повышенных тонах разговаривала с участниками процесса. Он это сделал для того, чтобы наглядно показать, что этот орган, не слыша доводов оппонентов, вынес, с его точки зрения, незаконное решение.
Суды сегодня превратились в какие-то неприступные крепости – на процесс не зайдёшь, внутри здания стоять запретили еще до пандемии, а уж комментирование деятельности судей вообще возвели в ранг преступления. Но как тогда нам, адвокатам и общественности, реагировать на нарушение закона в ходе судебного процесса?
– С чем связано появление неограниченного права у минюста и судов наказывать адвокатов лишением лицензии?
– Я думаю, с тем, что адвокатское сообщество осталась единственной независимой профессиональной организацией, которая отстаивает требования закона. Основная часть адвокатов, занимая принципиальную позицию, в своей работе всегда указывает на нарушение закона в судебной практике при отправлении правосудия, при прокурорском надзоре и в ходе досудебного расследования. Тем самым мы говорим государству, что, если оно издаёт законы, то должно соблюдать их. Под государством мы в данном случае понимаем прокуроров, судей и следователей.
– Что вы предлагаете для исправления ситуации?
– Мы считаем, что это право – лишение адвокатов лицензии – должно быть урегулировано. Также, как и в любой профессии, среди адвокатов есть разные специалисты. Среди нас есть и такие, которых действительно необходимо лишать лицензии, поэтому мы говорим о необходимости государственного органа для постановки вопроса об этом. Коллега Данияр Канафин как один из вариантов предложил внедрение такой процедуры, где мнение и позиция адвокатского сообщества также учитывались бы. Сейчас какого-либо правового регулирования этой процедуры нет. Напротив – лишение лицензии нередко происходит по субъективному мнению конкретного председателя суда.
– Почему же вы, профессиональные адвокаты, не можете защитить своих коллег, когда случаются такие прецеденты?
– Это вопрос немного детский. В процессе над Аманжолом Мухамедьяровым, который проходил в Есильском районном суде Нур-Султана, участвовали около 30 адвокатов, в том числе члены Алматинской городской адвокатской коллегии, но нас не слышали и не слушали. Дело в том, что существующая правовая система не содержит весь инструментарий защиты прав человека. Да, мы научились или приспособились работать с тем, что у нас есть. Но в результате Казахстан проигрывает почти все дела такого рода в международных правовых институтах, например, в комитете ООН по правам человека.
– А не говорит ли тот факт, что Казахстан проигрывает большинство судов в международных инстанциях, об уровне квалификации наших юристов в целом, и адвокатов, в частности?
– Также, как каждый народ заслуживает ту систему правосудия, которую он имеет, так и любая система правосудия заслуживает тех адвокатов, которые у нее есть. У нас уже не стесняются говорить о коррупции, а судах. Сколько у нас сейчас судей? Около 3 тысяч? Если их всех уволить, то где нам взять такое же количество честных, добросовестных, квалифицированных и непредвзятых?
– Но судебная система перегружена – до 50 дел в день…
– Но при этом никто из них не спешит уволиться с должности! Посмотрите на кадровый резерв в департаменте юстиции на должность судьи в суд любой инстанции. Чтобы попасть на должность судьи, а еще лучше на должность судьи, например, в Алматы, он и его коллеги годами стоят в очереди.
Судьи экономической юрисдикции тоже жалуются на загруженность. Но ведь они могут и должны выкидывать все коммерческие споры в арбитражное производство, однако судебная система не готова к этому. А ведь если коммерческие споры ушли бы из сферы наших судов, то было бы просто замечательно. Что такое арбитраж? Это частное разрешение экономического спора, где не судьи выносят решение, а специалисты в области права – доктора наук, опытные адвокаты и юристы. Но наш арбитраж, как не устает говорить в своих выступлениях академик-цивилист Майдан Сулейменов, просто задушили на корню, тогда как в Европе, на которую мы равняемся, подавляющее большинство коммерческих экономических споров рассматриваются арбитражами, а не судами. Один из форматов арбитражной практики предполагает, что истец назначает своего арбитра, ответчик – своего. Эти два специалиста встречаются, чтобы вместе назначить третьего арбитра. И вот они втроем рассматривают дело. Делать это очень сложно, потому арбитраж невозможен без медиации, а это уже отдельный институт. У нас медиация тоже начала было зарождаться, но в итоге ее услугами не пользуются, основными медиаторами продолжают выступать судьи.
– А почему суды наделили такими неограниченными полномочиями?
– Они, действительно, должны быть властью, но в наших условиях они не властью наделены, а полномочиями.
– Но ведь в международных судах участвуют и адвокаты тоже. Почему же ваши коллеги проигрывают там, где их слышат? Разве суть вашей независимой профессии не предполагает постоянное повышение квалификации?
– Мы проигрываем не в судах, а в основном в арбитражах. К сожалению, по этим делам до сих пор привлекают иностранные юристы, а не казахстанские адвокаты и юридические консультанты. Я не знаю, насколько эти юристы компетентны, но результаты арбитражной практики говорят сами за себя.
В то же время, мы видим, что в судебной системе идут пусть медленные, но серьезные позитивные изменения и наше адвокатское сообщество надеется, что в результате это приведет к тому, что справедливость и закон станут идентичными понятиями окончательно.
