Средний класс: как выжить в кризис?

Резкая девальвация тенге привела к тому, что в Казахстане идет процесс быстрого сокращения людей, которых можно отнести к представителям среднего класса. Так как доходы людей, которых еще недавно можно было отнести к среднему классу, сегодня упали почти в два раза. Люди, чьи доходы ранее составляли 185-200 тыс. тенге, то есть 1000 долларов до девальвации,  в настоящий момент в долларовом выражении получают лишь 500-550 долларов, то есть они перешли из категории относительно обеспеченных людей в категорию людей со скромными доходами. К чему ведет такое резкое сокращение доходов представителей среднего класса? Об этом Exclusive.kz попросил рассказать двух известных экспертов

 Председатель Совета Директоров Real Invest Group Бахт Ниязов:

 «Я не думаю, что в этих условиях у кого-то есть точные данные о среднем классе, о количестве людей, соответствующие критериям среднего класса. По большому счету, это прослойка между бедными и очень богатыми. Это те люди, которые, в силу устойчивости дохода и его размера, могут позволить себе широкий круг различных материальных благ. В условиях, когда реальные доходы резко падают, бизнес сокращает обороты, очень сложно давать какие-то оценки, потому что отсутствует главный фактор – это устойчивость доходов. Кто сегодня уверен в устойчивости своих доходов? Не думаю, что таких людей много. Вслед за девальвацией нас ждет сильный инфляционный скачек, я думаю, это будет очень скоро. В этих условиях средний класс будет сокращаться еще быстрее.

На лицо все признаки основательного системного кризиса в экономике. Мы оказались не готовы к тем изменениям внешней конъюнктуры, которые произошли за последнее время. И то, что ВВП в долларовом выражении значительно сократился – это, в общем-то, неизбежно в условиях, когда внешняя среда изменилась, а система управления к этому абсолютна не готова. Повторюсь – средний класс характеризуется устойчивостью дохода, а не только размером. В этом плане мы, возможно, были только на подходе к появлению настоящего среднего класса. Но в условиях нынешней непредсказуемости вообще сложно что-то конкретное предположить касательно устойчивости доходов.

Я не сторонник рассуждений о богатых и бедных, ибо то и другое у нас в головах, прежде всего. Повторюсь: проблема не только и не столько в девальвации тенге. Сама по себе своевременная девальвация может быть и полезной. Однако, если это сопровождается подрывом доверия к валюте и ко всей финансовой политике страны, это уже другое дело. Я не хотел бы мыслить категориями финансовых рынков, потому что самая большая проблема - это реальный малый и средний бизнес, это люди, которые, не прося помощи у государства, взяли на себя ответственность, создали предприятия, рабочие места. Я вижу, в какой ситуации сейчас оказались эти люди. Все же прекрасно понимают, что невозможно вести бизнес в таких условиях, когда ты не знаешь, сколько завтра будет стоить доллар на бирже. Это ненормально! Мы сколько угодно можем рассуждать о макроэкономике, ценах на нефть, ставках РЕПО на бирже, но по факту я считаю огромной трагедией то, что условия для бизнеса сегодня такие, какие они есть, что они не только не стимулируют рост, но и заставляют людей думать о сокращении либо закрытии проектов. Вот это и есть для меня потеря того самого среднего класса, который призван быть локомотивом в любой нормальной экономике.»

 Петр Своик, председатель Алматинской антимонопольной комиссии:

«Как наследники СССР, мы все помним марксистско-ленинский подход, согласно которому капиталистическое общество - как и до него рабовладельческое и феодальное - разделено на два антагонистических класса – эксплуататоров и эксплуатируемых. Хотя, собственно классовое деление практиковалось еще древними греками, выделяющими класс богатых, класс бедных и средний класс. И уже тогда была сформулирована та максима, что основу стабильного общества составляет как раз средний класс.

Ныне мы все дружно эксплуатируем природные богатства Казахстана, однако применительно к нашему случаю тоже годится классовое деление. Так, класс богатых – это те, кто извлекает доходы от экспорта сырья  непосредственно в валюте, за которую это сырье продается – в долларах. И это не только политическая и наша собственная бизнес-верхушка, но и так называемые «иностранные инвесторы». Которые, независимо от гражданства,  тоже есть неотъемлемая часть встроенного в мировой рынок казахстанского социума. И еще одно определяющее свойство класса богатых – основные свои валютные доходы они хранят за границей. Классовая солидарность глобального капитала, так сказать.

У класса богатых есть нижняя прослойка – это импортеры готовых товаров, иностранных инвестиций, ссуд и займов. В нее входят государственные чиновники и бизнесмены, назовем так – «второго уровня». Ну, и занятые в торговле и строительстве «иностранные инвесторы» - тоже чуть ниже статусом, нежели сырьевые экспортеры. Класс бедных – это те, кто ни к экспорту сырья, ни к импорту товаров и иностранных финансов вообще никакого отношения не имеет, либо обслуживает их, в лучшем случае, в форме «самозанятости».

Ну, а средний класс – это все госслужащие, «бюджетники», работники нацкомпаний и частных предприятий, энергетики, транспорта, связи, строительства и прочей инфраструктуры – все те, кому государство или частный хозяин стабильно выплачивает их заработок, причем – в национальной валюте. Само собой, средний класс имеет высшую прослойку вполне-таки богатых, способных конвертировать тенговый заработок во впечатляющие долларовые суммы. И даже способных прикупать кое-какую собственность, где-нибудь в Черногории или даже Эмиратах. Имеет и своих откровенных бедняков – тех же учителей и медперсонал в госбольницах.

Так как же сказалась на этих классах девальвация?

Строго по теории классового антагонизма:

Начнем с того, что сам по себе переход на «плавающий» курс тенге явился откровенной мерой политической и экономической защиты со стороны государства непосредственных интересов высшей части класса богатых – сырьевых экспортеров. А именно: уполовинивание стоимости местных денег позволило сырьевым экспортерам, выручка которых упала вследствие падения нефтяных цен, возвращать в страну вполовину меньше валюты для обеспечения все той же своей деятельности внутри Казахстана.

Никаких других экономических и социальных интересов собственно Казахстан, его власти и население из девальвации не извлекли. Специально это утверждение доказывать не имеет смысла – оно и так очевидно для любого не зашоренного, или специально не ангажированного, взгляда. Один только пример: популярное утверждение, что девальвация оказалась вынужденной мерой для защиты казахстанского рынка от наплыва подешевевших российских товаров – есть обман, или – самообман. Импорт из России составляет всего треть от общего, и такая «защита» оборачивается соответствующим удорожанием других двух третей.

Наиболее же пострадавшим оказался как раз средний класс, поскольку именно в его наборе жизненных благ доля импортируемых товаров и услуг особенно велика. Не будем говорить, что двукратное ослабление тенге уполовинило его состояние, но вот что жизненный уровень среднего класса просел примерно на четверть – это близко к реальности.

Бедняки же – они пострадали меньше – поскольку более живут натуральным хозяйством, а на свои тенговые заработки покупают все же больше отечественного. Вывод: подыгрывающее сырьевой и долларовой олигархии государство вступило в антагонистическое противоречие со своей же политической основой – средним классом.»