Сабира – неизвестное имя декабрьских событий 86-го

Новости по теме

Хотел ли Казахстан обрести свою независимость?

16.12.2021 14:12

Жаннат задумалась, а потом добавила:

– Я выросла в Зайсане и у нас тоже была хорошая школа. Но, такого воспитания со стороны учителей не видела. Нам наоборот говорили, что надо хорошо знать русский язык, иначе не выбьешься в люди.

В паузу разговора вклинилась Фарида:

– Мой дедушка, тоже фронтовик, очень много читал и рассказывал нам о том, что нашего ученого историка Бекмаханова, в 50-х годах написавшего первый правдивый учебник по истории Казахстана, уволили из Академии наук, заставили переписывать его учебник. Дедушка рассказывал, что у племени найман было свое государство за 200 лет до Чингисхана, на территории от рек Орхона – Енисея и до нашего Иртыша. Поэтому, когда Чингисхан завоевал наш народ, то брал найманов к себе в чиновники, а наши батыры возглавляли их тумены, так как сами монголы не имели письменности, были неграмотными и не могли читать боевые приказы. А во всех учебниках по Казахстану всю нашу историю сводят к 300-летнему правлению России над нами...

На следующий день вечером к ним в общежитие пришла интеллигентная женщина-казашка и рассказала о событиях в Алма-Ате:

– В столице у нас произошло невероятное! Сняли с должности нашего уважаемого Кунаева по приказу Горбачева. На его место прислали из Москвы никому неизвестного бывшего первого секретаря Ульяновской области, некоего Колбина Геннадия. Если уже очень нужен именно русский во главе нашего Казахстана, то хотя бы можно было поставить наших русских, они знают наш народ, обычаи, культуру, хозяйство и промышленность. А что будет делать неведомый нам российский Гена – неизвестно... Вот уже два дня в Алма-Ате и в ряде областных центров казахская молодежь вышла на площади, чтобы донести до власти наше неприятие чужого русского руководителя. В нашем городе 93% русских и лишь 7% казахов, поэтому никто не вышел в поддержку Алма-Аты. У нас казахские студенты лишь в педагогическом институте, в вашем педучилище и казахской школе-интернате, что по улице Ушанова. Завтра надо выйти всем казахам на площадь перед зданием ЦУМа на мирный митинг с плакатами: "Долой чужого Колбина!" "Требуем поставить своего казахстанского руководителя!" Если у вас есть гордость и патриотизм за свой народ – выходите завтра к 17 часам на площадь перед ЦУМом!

Сабира тут же на казахском языке воскликнула окружающим девушкам:

– Қыздар! Жастар! Отан ұшін, еліміз ұшін алаңға шығу керек! Бұл ереуіл Ұкіметке қарсы емес, келген орыс басшыға қарсы болып табылады, сондықтан бізді ешкім абақтыға қамамайды! Қорықпай ертең осы жатақханадан шығып, Ленин көшесімен жұріп, Ульба көпірінен өтіп, ЦУМның алдына барайық! Билік біздің пікірімізді, біздің сұрақтарымызды естісін! -

Однако, часть девушек, испугавшись, стала расходиться по комнатам. Лишь те, кто учился в одной группе с Сабирой, ее поддержали.

– Тогда завтра после занятий, к 17 часам вечера идем на площадь перед ЦУМом! Все слышали? Чем больше нас будет, тем лучше! Захватите с собой своих подруг, что убежали от нас. Пусть не боятся, ведь митинг мирный и не против власти или Компартии, а против нового русского назначенца. А я с подругами напишу и подготовлю несколько плакатов, со словами, которые сказала нам эта женщина, – с этими словами Сабира обернулась к незнакомке. Но той уже и след простыл! Никто даже не спросил кто она, откуда, как ее зовут.

В это время, в 11 часов ночи дежурный по обкому партии позвонил первому секретарю обкома КПК Милкину А. и сообщил, что в общежитии педучилища готовится националистическое выступление студенток-казашек. Вот что доложил ему начальник КГБ генерал-майор Сафрыгин:

– Наш агент из администрации общежития доложила, что к ним в общежитие приходила казашка – агитатор и позвала всех завтра на площадь, на митинг. Подробностей не сказала, так как агент – русская женщина и казахских слов не знает. Среди студенток выделяется одна девушка – организатор, фамилию которой агент выясняет и утром доложит нам! – закончил Сафрыгин.

Милкин выслушав его, обратился к начальнику милиции и сказал:

– Позавчера мне звонил ваш министр Князев из Алма-Аты. Вы уже все знаете, что там чрезвычайное положение – митинг казахской молодежи из-за увольнения Конаева с поста первого руководителя. Прибывший Колбин, видимо, не ожидал такой реакции населения, растерялся. Из Москвы дали приказ подавить митинг силой и десантировали курсантов Рязанского высшего десантного училища. Кроме того, привлекли солдат войск внутренней службы МВД Казахстана. Нам всем дали приказ – не допускать таких митингов у себя в области. А теперь получается, что мы прозевали и завтра могут выйти на улицы казахи не только педучилища, но и из других ВУЗов и заводов. Если это произойдет, мы все будем смещены со своих должностей, поэтому приказываю:

1) Милицию срочно перевести на чрезвычайное положение. Отобрать только русских в патрульные группы и направить ко всем ВУЗам, техникумам и профтехучилищам, где есть студенты – казахи. Сведения о них взять в областном управлении образования.

2) К ЦУМу направить все автозаки и несколько автобусов, а также милицию в количестве не менее 75 – 80 сотрудников.

3) Студентов арестовывать, сажать в машины и развозить по всем районным отделам милиции. В райотделах милиции подготовить следователей из числа русского контингента, проводить допросы жестко, выявлять зачинщиков-организаторов. Зачинщиков оставить в СИЗО, а остальных отпускать, взяв подписку о невыезде.

– А Вам, товарищ Сафрыгин, поднять агентуру КГБ на выявление очагов казахского национализма не только по городу, но и по всей области. В бригады милицейских следователей ввести по одному сотрудников от КГБ. После окончания следственных мероприятий все дела забрать к себе, в ведение КГБ, так как это не простая уголовщина, а угроза государственной безопасности и относится к вашей прерогативе.

Назавтра вечером к 16 часам возле общежития собралось 27 девушек из группы, в которой училась Сабира.. Но перед ЦУМом их ждали патрули милиции, несколько "Автозаков", два автобуса. Видимо, руководство УВД предполагало, что митингующих будет гораздо больше.

Раздалась команда полковника и тут же милиционеры кинулись к девушкам, по двое хватая каждую за подмышки, за волосы и грубо вталкивая в автозаки. Сабира попала во второй автозак, вместе с девушками своей комнаты. Пока везли, сказала по казахски всем окружающим ее в машине девушкам:

– Вас будут пугать, может даже бить и на вопрос кто вызвал вас на митинг, не бойтесь и ссылайтесь на меня. Я вас всех вызвала, я и понесу ответственность. Когда выйдем из машины во дворе милиции, крикните всем остальным из других машин, что вызвала вас всех я – Сабира.

Всех девушек привезли в Ульбинское отделение милиции. Три автозака въехали во двор, открыли двери и милиционеры, открыв двери, стали всех выволакивать во двор. С подножки машины всех грубо, с силой швыряли на снег, тех кто не успевал встать пинали и били, стараясь не оставить синяков. Тех, кто не успевал встать в строй, пинками и ударами прикладов автоматов били по телу, сопровождая русским матом. Делалось это по приказу руководства милиции специально, чтобы ошеломить и запугать девушек заранее, вселить страх и сломить волю. Девушек тут же завели в подвал и распределили по камерам, после чего стали по одной вызывать на допрос. Во время всей этой суматохи, девушки из автозака Сабиры успели передать всем, чтобы ссылались на нее.

Сабира попала в кабинет, где за столом сидели двое, один в форме милиционера, а второй в форме майора КГБ. Перед столом стоял стул для допрашиваемого, привинченный к полу. Милиционер грозным голосом сказал:

– Ну, признавайся, кто вас всех научил выйти на митинг? Ты же понимаешь, что выходя на митинг, ты выходишь против Советской власти?!

Сабира с вызовом ответила:

– Никто меня не учил! А выйти на митинг меня позвала моя совесть, патриотизм и любовь к своему народу, чувство несправедливости, за то что нам назначили чужого русского управлять нашим Казахстаном. Узнав, что в Алма-Ате два дня молодежь выходит на митинги, я решила что надо выразить им солидарность и организовала выход девушек только своей группы!

Офицер милиции прервал ее речь громким, возмущенным матом:

– Ах ты ....(русский мат).! Молодая такая, а лезешь туда же! Да я тебя ...... (русский мат)! Не может быть, чтобы в 16 лет ты была такая грамотная и идейная! Ты же, наверное, повторяешь слова своих наставников – врагов Советской власти! Говори кто они?! -

Сабира ответила:

– Мне говорили, что русские милиционеры как свиньи, "жабай адамдар сияқты, выражаются матом и непотребными словами, не стесняясь ни женщин, ни детей! Раньше не верила, теперь вижу, что раз такой офицер матерится, то, наверное, все русские милиционеры такие же свиньи!

Офицер милиции подскочив, как ужаленный, выскочил из-за стола и с размаху, что было сил, ударил Сабиру по затылку головы. Удар был не по лицу, так как в милиции били так, чтобы не было синяков на лице. Оглушенная от удара Сабира на минуту потеряла сознание. Затем, медленно приходя в себя, услышала, как майор КГБ выговаривал офицеру милиции:

– Ты что творишь?! Привык измываться над преступниками, так ведь перед тобой девушка, которая тебе в дочери годится! Завтра она будет рассказывать, что мы избиваем своих подследственных и пытаем. Еще раз так сделаешь, заменим тебя на более образованного и терпеливого, не такого дикого, как про тебя сказала она! -

На что милиционер буркнул:

– А выйдет ли, она?!

Майор КГБ продолжил допрос гораздо вежливей. Но два часа спустя они так и не добились имени того, кто был организатором митинга. На все вопросы Сабира отвечала, что она организатор, что все остальные девушки не виноваты и наказывать надо только ее, а всех остальных выпустить, как невиновных. Уставшие следователи отправили Сабиру в камеру, а сами пошли докладывать начальству.

Когда Сабиру провели по коридору в камеру в наручниках, она увидела, что другие камеры уже пусты, так как все двери были открыты нараспашку.

Тем временем майор докладывал областному начальству обеих силовых ведомств, сидящих в одном кабинете КГБ о том, что Сабира взяла на себя всю ответственность за выход на митинг своих сокурсниц и не выдает своих возможных кураторов, подтолкнувших молодых казашек на митинг. Все остальные девушки тоже говорят, что их позвала сокурсница Сабира, они ее уважают, верят ее словам, поэтому и поддержали ее призыв. Их всех отпустили под подписку о невыезде, а Сабиру, как организатора оставили в камере.

Сафрыгин глубоко задумался. Затем сказал:

– Мы успели не допустить митинг, поэтому массового преступления как бы не было. Организатора оставим в камере, а я свяжусь со своим начальством в Алма-Ате.

Сафрыгин тут же по "Вертушке" соединился со своим республиканским начальством. После разговора он вызвал начальника отдела оперативной службы Н. Вдовина и приказал:

– Только что я получил устный приказ от Республиканского КГБ

о ликвидации организатора нашего несостоявшегося митинга. Мне сказали, что если в таком молодом возрасте она сумела в 16 лет организовать выход студенток, то что она может сделать в зрелом возрасте! Поэтому, мы не должны допустить того, чтобы у нас в городе созрел крупный политический враг Советской власти. Составьте оперативный план по ее ликвидации так, чтобы ее смерть прошла как бы без нашего участия. План предоставьте мне сегодня же, а ее отпустите домой, чтобы ничего не подозревала. Скажете, что даже до суда доводить не будем, но будет еще 6 месяцев под нашим надзором.

Наутро Сабиру вывели из камеры, ввели в тот же кабинет, где за столом сидел уже другой офицер милиции, который тут же объявил, что уголовное дело против Сабиры прекращено и она должна подписать некоторые документы. Сабира, обрадованно подошла к столу и подписала несколько документов, в том числе и подписку о невыезде. Офицер тем временем уже подписал "Пропуск" и дав его в руки Сабиры сказал ей:

– Можете идти домой в общежитие. Выезжать из города тебе запрещено, если надо будет вызовем тебя повесткой. Как видишь, тебя даже до суда не стали доводить, так что ты должна быть благодарна нам и Советской власти. Ты молодая, тебе замуж надо, семью создавать, детей обучать в школе. Так что забудь обо всех политических бреднях.

По настойчивой просьбе матери Сабира решила уйти из училища. Но на следующий день ей передали, что Сабиру зовут в общежитие какие-то двое русских мужчин.

Сабира, поднимаясь на свой пятый этаж, увидела двух высоких, крепких мужчин в штатском, которые ждали ее на площадке 5 -го этажа. Вскоре бездыханное тело Сабиры обнаружили на земле под окнами общежития. Вахтерша общежития внезапно уехала из города, а студентки, обнаружившие ее тело, были вызваны в прокуратуру. Прокурор Ульбинского района, некий Алферов А.М. дал справку о том, что Сабира сама прыгнула через форточку вниз головой, а смерть наступила от травмы головы и размозжения головного мозга. Следствие никак не объяснило тот факт, что форточки в окнах общежития был настолько малы, что едва могли вместить даже голову человека.

После получения Казахстаном независимости, была создана "Правительственная комиссия" по реабилитации лиц, подвергшихся репрессиям за участие в декабрьских событиях 1986 года под руководством Мухтара Шаханова. По результатам ее работы в сентябре 1990 года вышло "Постановление" Президиума Верховного Совета Каз.ССР. подписанное Председателем Верховного Совета Е. Асанбаевым, в котором одними из первых невинно погибших жертв за декабрьские события была названа Сабира Мухамеджанова и Лязат Асанова. В постановлении отмечена постыдная роль руководства Казахстана в судебных преследованиях невинных патриотов своей Родины и требование привлечь их к ответственности и уволить с занимаемых должностей.

После получения Казахстаном независимости в Усть-Каменогорске был создан "Общественный Фонд "Желтоксан-86", одним из инициаторов которого был патриот, врач – стоматолог Токтарбек Омаров, сам участник тех событий. "Желтоксан-86" добился того, чтобы именем Сабиры Мухамеджановой была названа улица на окраине города, а на ее родине назвали школу ее именем. Но всего этого явно недостаточно. Наше общество обязано в память о ней дать ее имя одной из центральных улиц Усть-Каменогорска, установить памятник, наградить орденом "Халық Кахарманы". Посмертно.

Алмас Коптлеуов