Как Magnum борется с инфляцией

Александр Муравьев, коммерческий директор Magnum Cash&Carry ответил на вопросы exclusive.kz о том, ждет ли нас товарный голод, как их поставщики реагируют на санкционные ограничения и как торговая сеть пытается контролировать цены, занимая 8 процентов доли на рынке продуктов питания.

– Известно, что с января 2019 года Magnum получал льготный заем для удержания цен на социально значимые товары от «Социально-предпринимательской корпорации «Алматы». О каких суммах идет речь и на каких условиях они выделялись?

– В общей сложности в период с января 2019 по март 2022 разными траншами мы получали более 13 млрд. тенге по процентной ставке 0,01%, из которых уже погашено более 9,5 млрд. Это оборотные средства для расчета с поставщиками продукции за крупный опт. За счёт этого поставщики могут фиксировать низкие цены на определенный период. По мере продажи поступившего товара средства возвращаются СПК, и они аккумулируют их для новых кредитов по этой программе сдерживания цен на социально значимые продовольственные товары.

Таким образом, на счетах Magnum эти средства не задерживаются – СПК удобнее работать с крупными торговыми сетями, которые сами коммуницируют с производителями и поставщиками, чем заключать десятки параллельных договоров.

Ключевым условием для получения займов является наличие у компании банковской гарантии, которая обеспечивает возвратность денежных средств. Крупные торговые сети соответственно являются гарантом возврата денежных средств, ведь это все-таки заем, чего нельзя добиться от производителей в таком количестве.

– По какому принципу выбираются поставщики СЗПТ?

– Они выбираются исходя из их предложений: соответствия цена/качество, возможности поставки необходимых объемов, уровня сервиса поставки, оценки покупателями продукции. Эксклюзивных прав на поставку нет ни у кого.

– Можете назвать разницу в закупочных и розничных ценах?

– Каждый договор с поставщиками содержит пункт о конфиденциальности, это стандартные договоры в сфере торговли для всех сетей. Но можно озвучить размер торговой наценки в процентах. На социально-значимые товары она наименьшая, в среднем 3-5%.

Например, мука 1 сорта и хлеб производства «Аксай-Нан» реализуются с нулевой наценкой, то есть по себестоимости. Наценка на рис, картофель, лук, морковь, капусту, соль – 1%, на макароны – 2%. На молочные продукты в среднем 7-10%, но на мясо (говядина грудинка) – минус 15%.

Такой размер наценки не покрывает расходов торговой сети на персонал, освещение, отопление/кондиционирование и прочее. Даже просто процент брака как правило составляет 3% (и покрывается за счет торговой сети), а по стандартам допустимый процент брака на свежие овощи, например, 10%.

Соответственно, для Magnum данный проект является социальным, а не коммерческим – благодаря торговле социально значимыми товарами в сотрудничестве с СПК и акиматами мы поддерживаем наших покупателей в трудные времена.

– Получают ли аналогичные субсидии другие торговые сети?

– Но почему вы все-таки пошли на то, чтобы получать субсидии?

– Мы самая крупная торговая сеть и, естественно, несем в том числе и социальную функцию. Во многих городах страны мы оказываем достаточно влияние на стоимость социально значимых товаров, хотя занимаем на этом рынке РК не более 8%. А в основном на инфляцию влияют представители традиционной торговли, в которых ценообразование не регулируется.

– Значит ли это, что прекращение субсидий – это, скорее, позитив для вас, чем негатив?

– Скорее, да, чем нет. Если говорить про нашу финансовую отчетность, то это позитив. Дело в том, что мы уже настроили операционную работу так, чтобы работать через СПК. Есть возможность иметь прозрачную работу по мониторингу цен и отчетности перед акиматом. Это помогает им понимать конъюнктуру рынка СЗПТ, а нам и производителям помогает поднимать проблемные вопросы в секторах.

– Какие другие механизмы вы используете для удержания цен?

– Во-первых, мы всегда работаем над тем, чтобы быть лучшими в ценах на социально значимые товары: подсолнечное масло, гречка, сахар, крупы, молочная продукция. Здесь действуют понятные принципы конкуренции и рыночной экономики, то есть мы переписываем конкурентов, они переписывают нас, и мы постоянно снижаем цены до предельного уровня. Этот подход действовал и будет действовать вне зависимости от наличия договора с СПК.

– Как отразились санкционные ограничения на работе с поставщиками импортной продукции и по каким категориям товаров?

– Поэтому мы попросили правительство упростить схему регистрации и сертификации новой продукции, и оно довольно оперативно отреагировало. Это очень поможет производителям перестроить цепочку поставок.

– А какова ситуация с внутренними производителями?

– Безусловно ряд производителей испытывают трудности с получением сырья для производства продукции: им тоже нужно перестраивать цепочку поставок, искать альтернативы для получения сырья. Мы со своей стороны также ищем альтернативные поставки из других стран для разнообразия на полках.

– Изменится как-то стратегия взаимодействия с сельхозпроизводителями?

– Текущая ситуация влияет на фермеров с точки зрения получения удобрений, сырья и прочего. В условиях ограничений по экспорту из РФ им тоже приходится искать альтернативы, что тоже скажется на стоимости продукции осенью, но предугадать насколько, достаточно сложно.

– За счет чего компенсируется разница между закупочной ценой и ценой производителя? Как вообще формируется ценовая политика?

– Вы сказали, что Magnum занимает не более 8% общего объема продуктов питания. А где остальные 92%?

– В целом по стране на традиционную торговлю приходится 65-70% товарооборота. Это базары, мелкие магазины и другие торговые точки. Таким образом, на цивилизованную торговлю остается 30-35%, и они распределены между 15-20 розничными сетями, среди которых Magnum занимает значительную долю.

– Можно ли создать какую-то систему поощрений для вывода из тени так называемой традиционной торговли?

– У нас еще очень сильна потребительская привычка покупать на базарах и неорганизованных магазинчиках, хотя гипермаркеты дают фантастический выбор товаров и более низкую цену. Сейчас наряду с ними популярны «магазины у дома»/«дукены», которые покрывают все ежедневные потребности человека: молочка, овощи, фрукты и прочее. И этот тренд развивается – магазины современной торговли становятся все меньше и теперь все чаще открываются прямо в жилых комплексах. Для покупателя это очень удобно – достаточно спуститься во двор.

– Сейчас вы очень активно развиваете это направление, мотивируя клиентов кешбэком…

– Насколько я знаю, была идея сделать франшизу Magnum для маленьких магазинов у дома. Она будет реализована?

Чтобы франшизная модель работала, нужно жесткое соблюдение единых стандартов, как этого добился, например, тот же McDonald’s. Но это очень долгий и сложный процесс.

– Возвращаясь к субсидиям. Насколько рыночной является мера субсидирования продуктов? К тому же, если Magnum может контролировать не более 8% рынка продовольствия, какой смысл это делать?

– Во-первых, на нас, с точки зрения ценообразования, все же ориентируются все торговые сети. Мы создаем конкуренцию, выполняем роль «маркетмейкера».

В России, например, соотношение цивилизованной и традиционной торговли составляет 80 к 20, за счет чего удается контролировать инфляцию на социально значимые товары достаточно эффективно. Не скажу, что я поддерживаю такие меры. Чем рыночнее структура, чем меньше вмешательство государственных органов, тем лучше. По сути дела, рыночная экономика создает цены.

– Тем не менее, с учетом неопределенности ситуации с одной стороны и большой ролью государственного регулирования с другой, каких мер вы ждете от государства?

– Делать прогнозы сейчас трудно, как никогда. Поэтому, государство очень поможет, если упростит для производителей процесс сертификации.

Во-вторых, оно может упростить взаимодействие с другими странами в случае возникновения дефицита продукции. Я имею в виду облегчение импорта, а именно таможенных процедур, декларирования и вообще прохождение всех проверок.

И конечно, освобождение от налогов и льготное финансирование производителей социально значимой продукции.