Это еще цветочки

Во внешнеторговой политике президент США Дональда Трампа до сих пор больше лаял, чем кусал. Но, по всей видимости, ситуация уже меняется. В январе он поднял пошлины на импортные стиральные машины и солнечные батареи. А теперь он ввёл высокие пошлины на импортную сталь и алюминий (25% и 10% соответственно), обосновывая этот шаг редко применяемым исключением из правил ВТО – защита национальной безопасности.

Многие комментаторы излишне бурно отреагировали на готовившиеся решения, предсказывая «торговую войну» или что-нибудь похуже. А один эксперт даже назвал пошлины на сталь и алюминий самым значительным торговым барьером со времён, когда президент Ричард Никсон, борясь с торговым дефицитом США, ввёл в 1971 году сбор на импорт в размере 10%. Этот же эксперт предсказывает, что «данный шаг будет иметь колоссальные последствия для глобального торгового порядка».

Газета Wall Street Journal написала, что пошлины Трампа стали «крупнейшей политической ошибкой его президентства». Это удивительное утверждение на фоне ошибок администрации в отношении России, ФБР, Северной Кореи, иммиграции, налогов, белого национализма и так далее.

Реальность же такова: торговые решения Трампа до сих пор являются не более чем «мелкой картошкой». Они бледнеют в сравнении с масштабами и размером протекционистской политики, проводившейся администрацией президента Рональда Рейгана в 1980-е годы. Рейган повысил пошлины и барьеры во многих отраслях, в частности, в производстве текстильных изделий, автомобилей, мотоциклов, стали, пиломатериалов, сахара и электроники. Хорошо известно, как он давил на Японию, чтобы та «добровольно» согласилась ограничить свой экспорт автомобилей. Он ввёл пошлину в размере 100% на некоторые товары японской электроники, когда Япония якобы перестала удерживать высокий уровень экспортных цен на микрочипы.

Политика Трампа нарушает дух (а возможно и букву) существующих торговых соглашений, и точно так же Рейган использовал лазейки в действовавших соглашениях для введения торговых ограничений. Эта политика настолько сильно отличалась от господствовавшей ранее практики, что широко распространились страхи перед «новым протекционизмом». «Существует серьёзная опасность, что система сломается, – писал один эксперт в области торгового права, – или же она рухнет, зловеще повторяя 1930-е».

Подобные предупреждения оказались просто паникёрством. Временный разворот тенденции к усилению торговой либерализации не сильно повлиял на мировую экономику в 1980-х. Более того, он, может быть, даже пошёл ей на пользу. Протекционизм Рейгана сыграл роль клапана безопасности, который помог выпустить политический пар, предотвратив, тем самым, более серьёзный сбой в системе.

Как только макроэкономическая ситуация в США улучшилась, темпы глобализации значительно ускорились. Подписание Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА), создание ВТО (эта организация прямо запрещает «добровольные» ограничения экспорта, которых требовал Рейган), экспортный бум в Китае – всё это произошло уже в 1990-е годы, равно как и ликвидация сохранявшихся ограничений на трансграничные финансовые операции.

У протекционизма Трампа вполне могут быть иные последствия; история не обязательно должна повторяться. Например, несмотря на то, что совокупный эффект его решений остаётся ограниченным, вводимые торговые барьеры в большей степени отличает односторонний характер и откровенная агрессивность. Большинство протекционистских мер Рейгана были предметом переговоров с торговыми партнёрами, и они разрабатывались так, чтобы смягчить экономическое бремя для экспортёров.

В частности, добровольные ограничения экспорта автомобилей и стали в 1980-е годы администрировались самими странами-экспортёрами. Это позволяло японским и европейским компаниям вступать в сговор для повышения экспортных цен на американском рынке. Более того, эти компании могли даже стать более прибыльными, благодаря торговым ограничениям США. Сегодня мало шансов, что для южнокорейских экспортёров стиральных машин или китайских экспортёров солнечных батарей ситуация сложится столь же благоприятно. Односторонние подходы Трампа вызовут серьёзное недовольство у торговых партнёров США, а значит, с большей вероятностью спровоцируют резкие ответные меры.

Есть и ещё один контраст с политикой эпохи Рейгана: мы живём в период более продвинутой стадии глобализации, и проблемы, которыми она сопровождается, стали намного серьёзней. Стремление к сверхглобализации в 1990-е годы привело к глубокому расколу между теми, кто процветает в глобальной экономике и разделяет её ценности, и теми, кто не процветает. В результате, силы национализма и нативизма сейчас достигли, наверное, максимальной мощи со времён окончания Второй мировой войны.

Заявляется, что политика Трампа нацелена на восстановление справедливости в глобальной торговле, но она усугубляет, а не смягчает проблемы. Как отмечают Джаред Бернстейн и Дин Бейкер, пошлины Трампа, скорее всего, принесут выгоды небольшому меньшинству работников в защищаемых отраслях, причём за счёт значительного большинства других работников, занятых в потребительских отраслях и не только. Дисбаланс и неравенство, создаваемые глобальной экономикой, невозможно устранить, защищая несколько политически влиятельных отраслей под откровенно смехотворным предлогом заботы о национальной безопасности. Подобный протекционизм – это трюк, а не серьёзная программа торговых реформ.

Бернстейн и Бейкер доказывают, что в программе серьёзных реформ речь могла бы идти об ослаблении защиты фармацевтических компаний и квалифицированных профессионалов, например, врачей. Такая программа могла бы стать ответом на проблемы с социальным демпингом и автономностью национальной политики: по этим вопросам следует провести многосторонние переговоры о пересмотре правил ВТО. Наконец, она была бы нацелена на те отрасли, где выгоды от внешней торговли по-прежнему очень велики (например, международная мобильность работников), а не на те, которые приносят выгоду лишь отдельным лоббистам.

Впрочем, основную работу нужно проводить внутри страны. Для восстановления внутреннего социального контракта потребуется целая серия социальных, налоговых и инновационных мер, помогающих заложить фундамент для «Нового курса» в версии XXI века. Однако Трамп, занимающийся снижением корпоративных налогов и дерегулированием, движется в противоположном направлении. Рано или поздно катастрофическая природа внутриполитической повестки Трампа станет очевидной даже для его избирателей. И в этот момент старомодная торговая война может показаться очень привлекательной в качестве отвлекающего манёвра и политического прикрытия.

Дэни Родрик – профессор международной политической экономии в Школе государственного управления им. Джона Кеннеди при Гарвардском университете, автор книги «Прямой разговор о торговле: Идеи для разумной мировой экономики».