, 
КНР учится на чужих ошибках
В 1940-х гг. британский историк Арнольд Тойнби прогнозировал, что Соединенные Штаты и Советский Союз останутся двумя единственными в мире великими державами. Даже Китай и Индия – со своими «древними цивилизациями» и «огромным населением, обширными территориями и ресурсами» – смогут «проявить свою скрытую силу» в последующие десятилетия.
Тойнби был прав относительно последовавших десятилетий, но ошибался в двух вопросах: Советский Союз развалился, а Китай стал теперь второй по величине экономической державой в мире и одним из ведущих мировых игроков. Но, в период мощных экономических столкновений и новой холодной войны с США, продолжит ли Китай свой рост или пойдет по пути Советского Союза?
Чтобы ответить на этот вопрос, сначала стоит отметить, что КНР не является врагом США и новый виток китайско-американской холодной войны уходит корнями не в военное противостояние, а тем более не в конфликт идеологий. Скорее, это отражает отказ президента США Дональда Трампа признать экономический рост Китая и, в более общем плане, политику открытых дверей.
Но дело не только в Трампе с его популистской политикой «Америка в первую очередь», которая включает выступление против глобализации и поддержку протекционизма, особенно против Китая. Некоторые либеральные и уважаемые экономисты, в том числе Ларри Саммерс, тоже беспокоятся о том, к чему приведет глобализация, даже если они не согласны с подходом Трампа. Это указывает на растущее беспокойство по поводу способности американской экономики преодолевать предстоящие проблемы. Прогнозы о том, что КНР может занять место США в качестве мирового экономического лидера, например, от Арвинда Субраманяна, сделанный в 2011 г., без сомнения, добавили американцам беспокойства.
Безусловно, Китай сталкивается со множеством внутренних проблем, частично из-за модели роста, которая привела к значительному дисбалансу. Но, вопреки мнению администрации Трампа, этот дисбаланс – в частности, профицит в торговле с США – не был преднамеренно создан посредством политики контроля валютных курсов и политики перекосов. В конце концов, такая тактика нанесла бы наибольший вред самому Китаю.
Реальность такова, что, несмотря на дисбаланс, экономический рост Китая за последние 40 лет был необычным, и он был достигнут благодаря успешной политике целенаправленных структурных реформ. Экономика страны была гораздо более открытой, чем большинство других за тот же период, и такой впечатляющий успех в сфере торговли – в настоящее время экспорт составляет примерно 60% роста ВВП – заслуживает уважения, а не упреков. Критикам следует рассматривать китайский экспорт не с вычетом импорта, а как раз именно с учетом экспорта и импорта КНР.
Более того, есть серьезные ошибки в сопоставлении нынешнего Китая и Советского Союза времен холодной войны. Тогда огромные природные ресурсы СССР, промышленная и военная экспансия и экономика, контролируемая государством, стали причинами, по которым многие экономисты переоценили способность советских лидеров управлять рисками.
На самом деле Советскому Союзу не хватало ключевых источников динамизма, таких как финансовые стимулы управления экономическими рисками, рыночная конкуренция, свободная торговля с развитыми странами и децентрализованные системы управления – все это стало особенностям экономики КНР сегодня. Аналогичным образом, в то время как постоянно расширяющаяся бюрократия обременяла советскую экономику, экономика Китая извлекает выгоду из передачи в целях децентрализации значительных экономических полномочий местным органам власти.
Если учитывать эти важные различия, то ясно, что Китай вряд ли столкнется с перипетиями судьбы Советского Союза. Но это не единственное отрицательное сравнение. Есть предположения, что китайскую экономику, по примеру японской, могут ждать десять (или двадцать) «потерянных лет» – по причине слишком малого роста. Опять же, однако, данный прогноз не учитывает важных различий между экономиками двух стран. До того, как Япония впала в стагнацию, она достигла статуса передовой экономики с ВВП на душу населения размером 26 000 долларов США (в плане паритета покупательной способности) в 1990 г., что было чуть ниже уровня Соединенных Штатов – 31 000 долларов. А вот КНР еще долго придется догонять передовые страны.
Маловероятно, что, пока Китай продолжает проводить открытие рынка и структурные реформы, его среднегодовые темпы роста в течение следующих 15 лет будут падать ниже 5%, как прогнозируют некоторые исследователи. Темп роста 5,5% на душу населения за 2010-2030 гг., согласно прогнозу Субраманяна, уже занижен, поскольку он более чем на 40% медленнее общего роста за предыдущие 20 лет.
Для сравнения Субраманян посмотрел, как жили другие страны, когда достигли сегодняшнего уровня развития КНР (четверть от стандарта жизни в США в период послевоенного экономического процветания). Выяснилось: в то время как одни государства страдали от длительного спада, другие смогли поддержать быстрый рост. По словам Субраманяна, «многое должно пойти не так», чтобы Китай оказался в первой категории стран.
В 1995 г. покойный экономист Йельского университета Гюстав Ранис подчеркнул, что успех экономики восточноазиатских стран в отношении поддержания длительного роста во многом зависел от «гибкости политиков», которые последовательно реагировали на меняющиеся требования. «У каждого десятилетия были свои проблемы», – писал Ранис, и ответные меры правительства последовательно помогали, а не мешали проводить необходимые изменения.
Ранис пришел к выводу, что «если есть один главный ключ к успеху развития, то он в том, чтобы избегать застывания идей». Это достигается благодаря тому, что политики «все чаще полагаются на реакцию большого числа разных лиц, ответственных за принятие решений». Такое описание идеально подходит Китаю.
Реакция на глобальный экономический кризис – наглядный тому пример. Когда развитые страны воспользовались денежным стимулом беспрецедентного масштаба, лидеры КНР увеличили свои усилия по переводу модели развития с ориентации экономики на экспорт на приоритет отечественного рынка потребления, даже если это обещает трудный период структурной адаптации, которая уже стала причиной замедления роста за последние пять лет.
Мы не должны недооценивать способность КНР справляться как с давними, так и новыми проблемами, включая торговую войну, начатую Трампом. В действительности, если принять во внимание прошлые результаты, представляется вероятным, что лидеры Китая только усилят решимость вносить изменения в модель развития страны, еще шире открывая экономику и осуществляя дальнейшие структурные реформы, и все во имя конечной цели – помочь Китаю уверенно занять место в ряду развитых стран.
Чжан Цзюнь – декан факультета экономики Фуданского университета и директор Китайского центра экономических исследований, аналитического центра в Шанхае
Copyright: Project Syndicate, 2018. www.project-syndicate.org
