, 
Гарантия нашей независимости
Прошел год с момента свержения режима Януковича в Украине. Последующие события, связанные с вмешательством внешних сил и нарушением суверенитета страны, аннексией Крыма и войной на юго-западе Украины, колоссальными потерями среди солдат и мирного населения, трагедией миллионов беженцев, экономической разрухой и социальной апатией, актуализировали множество вопросов относительно природы конфликтов и их последствий.
Среди них особым параграфом выделяется вопрос о гарантиях независимости и территориальной целостности государства. Казалось бы, существующая система международных отношений, сдержек и противовесов, Устав ООН и иная договорно-правовая база, защитные меры со стороны самих стран - все это должно было предостеречь от подобных коллизий. Но этого не произошло.
Складывающаяся обстановка в мире в целом, и у наших границ, в частности, также далека от стабильности. Реанимация "холодной войны" между Москвой и Вашингтоном, конфликт в Украине, Исламское государство, терроризирующее Ближний и Средний Восток, Афганистан, готовый с уходом сил НАТО взорваться в любой момент, иные вызовы, помноженные на амбиции ведущих держав - каждый из перечисленных факторов способен нарушить хрупкое равновесие. При этом роль ООН и ОБСЕ, как спонсоров глобальной безопасности, фактически стремится к нулю. Каковы в этих условиях истоки стабильности и безопасности Казахстана? Насколько надежны имеющиеся в арсенале средства защиты? Вопросы не праздные и они диктуют необходимость осмысления текущих реалий - в привязке к собственным возможностям.
Дырка от бублика
Начнем с того, что понятие независимости в геополитической плоскости не может иметь абсолютного выражения. От внешнего влияния зависят без исключения все государства. Более того, именно взаимозависимость служит стимулом в развитии международных отношений. Просто есть те, кто в большей степени подвержен подобной участи, а кто - в меньшей. Соответственно, одни, в силу военно-политического, финансово-экономического, технологического, информационного и прочего превосходства, способны доминировать, диктуя собственную повестку дня. Объектам воздействия остается подстраиваться под эту данность, балансируя между центрами силы, группируясь между собой либо вокруг более мощного звена. Их задача - минимизировать негативы от подобного общения. Ситуация такова, что, как в начале 1990-х, так и по сей день, Казахстан относится скорее к объектам этой игры, чем субъектам.
Одним из первых внешнеполитических шагов Казахстана после обретения независимости стал добровольный отказ от ядерного оружия. Определение "добровольный", в данном случае, также носит относительный характер. После распада СССР ведущие мировые державы были напуганы вероятностью бесконтрольного расползания ядерных технологий, в том числе - попадания в руки террористов. Тогда новоявленные члены ядерного клуба - Казахстан, Украина и Беларусь испытывали колоссальное давление с тем, чтобы отказаться от смертоносного арсенала. Внутри республики тоже кипели нешуточные страсти. Критики настаивали, что наличие своей бомбы будет служить мощным аргументом в защите национальных интересов. Но решение было принято, и, оглядываясь назад, понимаешь, что в 1994 году у Казахстана, который едва выживал в тисках кризиса, вряд ли хватило бы сил противостоять давлению сверхдержав. Альтернативой же отказу от ядерного разоружения была бы только международная изоляция. Другой вопрос, что взамен на отказ от ядерного оружия можно было бы получить гораздо большие компенсации, например, в части реабилитации Семипалатинского ядерного полигона. Но с этой проблемой Казахстан остался наедине.
Главная же проблема состояла в том, что четкие гарантии безопасности так и не были получены. Украинские события показали - Будапештский меморандум о гарантиях безопасности со стороны "ядерного клуба" оказался пустой бумажкой. Украинский президент Леонид Кучма позже вспоминал: "на том саммите ОБСЕ тогдашний руководитель Франции Франсуа Миттеран сказал: "Сынок, не верь этому документу, тебя обманут". А буквально недавно бывший глава НАТО лорд Джордж Робертсон назвал отказ Украины от ядерного оружия "большой ошибкой". По его мнению, захват Крыма и оккупация юга-востока Украины вряд ли стали бы возможны, если бы Киев в свое время не пошел по пути одностороннего ядерного разоружения.
Хочешь мира - готовься к войне
Казалось бы, оставшись без "ядерного щита", Казахстан должен был сделать упор на укреплении альтернативных слагающих обороноспособности. Понятно, что в условиях кризиса 1990-х эффективно делать это было сложно. Но позже, с ростом доходов от подорожавших на мировом рынке нефти, газа, металлов, у страны появились возможности нарастить упущенное. Тем более, в наследство от бывшего СССР наша республика получила внушительные ресурсы, как в вооружении и военной технике, так и в личном составе вооруженных сил. Однако этого не произошло. Напротив, значительная часть техники, особенно танков, была вывезена на территорию России, оставшиеся морально устарели либо пришли в негодность. Закупки же новых видов вооружения то и дело сопровождались коррупционными скандалами, в результате которых выяснялось, что покупался откровенный брак. В количественном плане армия ужалась до 45 тысяч человек, плюс около 10 тысяч пограничников (по одному «погранцу» на 1,5 км. границы). Как итог: в прошлом году в мировом рейтинге армий, в который входит 106 национальных военных формирований, казахстанская армия оказалась на 80-м месте. Для сравнения: выше Казахстана расположились армии крохотной Грузии – 64-е, Беларуси – 52-е, Азербайджана – 50-е, Узбекистана – 48-е, и даже терпящая поражение от сепаратистов армия Украины – 21-е место.
Взамен усилению обороноспособности приоритет был отдан укреплению договорно-правовой базы в области безопасности, взаимных союзнических обязательств, делимитации границ с соседними государствами, словом - вектору на миролюбивость. Впрочем, и здесь положение вещей небезупречно. Последний пример: в феврале 2015 года Казахстан устами министра иностранных дел выразил намерение зарегистрировать в Организации Объединенных Наций соглашения о делимитации своих границ. То есть, потребовалось без малого десять лет, чтобы уже подписанные соглашения передать в ООН (?).
Однако является ли миролюбивость панацеей от угроз? Мировой опыт предлагает совершенно иной рецепт. В качестве примера разумно вспомнить вооруженные силы мирной, нейтральной и маленькой Швейцарии (по населению в 2,5 раза, по территории в 60 раз меньше Казахстана), которые насчитывают 250 тысяч (!) солдат и офицеров, оснащенных самыми современными видами оружия и военной техники. И это без хорошо подготовленной группы резервистов, за счет которых армия в течение нескольких дней может быть утроена. Не в этом ли заключается залог как миролюбивости, так и суверенитета Швейцарии?
Что касается отражения вероятных угроз даже при столь ограниченных возможностях, то министерство обороны Казахстана продолжает отдавать ключевой приоритет отражению угроз конфликтов низкой интенсивности, то есть обучать войска проведению спецопераций по уничтожению бандформирований из того же Афганистана. Но как военное руководство обеспечит безопасность, если последние 10 лет им не было проведено ни одного общевойскового учения по отражению возможных угроз конфликтов хотя бы средней интенсивности?
Союзники "в законе"
Уповать на Россию, во всяком случае, при нынешнем режиме в Кремле, представляется верхом инфантильности. А после вероломного нарушения взятых на себя обязательств в рамках Будапештского меморандума ОБСЕ от 1994 года и нападения на братскую Украину, Россия больше ассоциируется с источником опасений, нежели надежного партнера. Не внушают оптимизма также скандальные заявления ряда VIP-представителей соседней державы о т.н. "русском мире", "исконно русских северных областях" "среднеазиатской губернии в составе России со столицей в городе Верном". Когда же сам президент Путин отказывает казахам в государственности вплоть до 1991 года - это уже вызывает явную тревогу. Неохота приводить, но параллели напрашиваются - перед эскалацией событий в Грузии и Украине российский лидер отрицал именно их государственность.
Между тем, официальные представители России, указывая на факт нахождении в Германии одной американской военной базы, любят повторять, что это - оккупированная страна. Интересно, как они между собой называют Казахстан, на территории которого существует не одна или две, а целых шесть российских военных баз и полигонов, площадью с целую Польшу? Или каким образом соизмеряются с независимостью периодические испытания Россией баллистических ракет на земле Казахстана? В случае же внештатных ситуаций, как это было с падением ракетоносителя "Протон" в Кызылординской области РК, масштабы компенсации определяет... виновник происшествия! В качестве ответного жеста Астана принимает решение о снижении и без того символической арендной платы за военные базы РФ на своей территории.
Что до вероятной поддержки Запада и Китая, которые также предоставляли гарантии безопасности, то Китай, как мы видим, в случае с Украиной вовсе самоустранился. Причина заключается не только в относительной географической отдаленности Украины, хотя из-за событий в этой стране Пекин потерял несколько миллиардов вложенных инвестиций. Китайскую прагматику, как представляется, определила в целом сдержанная внешняя политика. Поднебесная империя, став де-факто экономической супердержавой, пока только движется к статусу таковой в глобальной политике. Во всяком случае, в делах, которые выходят за рамки своих первоочередных интересов - ближайшего окружения. Ну, и фактор сохранения предсказуемых отношений с Россией дает себя знать. Россия в условиях санкционного противостояния с США и ЕС стала более податливым и уступчивым экономическим партнером Пекина. Впрочем, в случае заварушки под боком, в той же Центральной Азии, китайцы вряд ли согласятся на роль статиста.
Не в пример Пекину, американцы и европейцы гораздо активней выступили в поддержку суверенитета и территориальной целостности Украины. Однако и эта активность оказалась подвержена конъюнктуре и, как следствие, строго дозированной. Дозированной в той степени, когда говорить о действенных гарантиях безопасности и целостности Украины не приходится. Если такова консолидированная позиция Запада в отношении полноценной части Европы, каковой собственно и является Украина, остается лишь догадываться об уровне ее поддержки стран, которые находятся в тысячи километрах от нее.
За фасадом коллективной обороны
Правда, в арсенале Киева есть еще одна важная опция - это обзаведение членством в НАТО. Здесь факт остается фактом: за всю историю Советского Союза, а позже ее правопреемницы - Российской Федерации, Москва ни разу не предпринимала акт агрессии против члена данного военно-политического блока. Блока, в котором нападение на одного из членов воспринимается как враждебный акт в отношении всей организации. Опыт прибалтийских республик, которые в первоочередном порядке вступили в НАТО - тому яркое свидетельство. Несмотря на куда более сильное раздражение политикой крохотных Латвии, Литвы и Эстонии, Кремль никогда не шел крайности в их адрес.
Быть может, именно по этой причине Кремль так рьяно не желает видеть соседние страны, включая Украину, членами Северо-Атлантического блока? Что до демонизируемого россиянами процесса расширения НАТО на Восток, то в этом больше надуманного. Во-первых, надо быть полным сумасшедшим, чтобы вступать в войну с державой, ядерный потенциал которой способен превратить в "лунный пейзаж" не только территорию противника, но и весь земной шар, причем 10 раз. Во-вторых, события последних двадцати пяти лет показывают - не Запад покушается на территориальную целостность России, а Россия время от времени подвергает сомнению сложившийся статус-кво, не Вашингтон артикулирует планы захвата российских городов, а Москва грозит в 24 часа совершить марш-бросок в Варшаву, Будапешт и Прагу. Сам украинский президент Петр Порошенко считает неоспоримым тот факт, что провозглашенная в 2010 году внеблоковость Украины не смогла гарантировать ей безопасность и территориальную целостность. Поэтому его страна и принимает курс на интеграцию в евроатлантическое пространство.
В отличие от Киева, Астана в принципе не в состоянии претендовать на членство в НАТО. Имеющиеся проекты по сотрудничеству, как , в частности, "Партнерство во имя мира" компенсировать эту данность никак не могут. Среди прочих институтов коллективной безопасности, помимо слабеющих ООН и ОБСЕ, заслуживают внимания Шанхайская Организация Сотрудничества и Договор о коллективной безопасности стран СНГ.
По правде, ШОС на эту ипостась явно не тянет. Хоть изначально данная структура зародилась для разрядки напряженности между странами-участницами с переходом на повышение мер доверия, впоследствии она больше замкнулась на экономике. Еще меньшее доверие в плане дееспособности внушает Организация Договора о коллективной безопасности. Внутренняя «рыхлость» этого объединения, находящегося под патронажем Москвы, а главное - превалирование в нем элементов подозрительности над доверием, ведут к тому, что рассматривать ОДКБ в качестве щита не приходится. В идеале исключением могут служить разве что компактные операции по противодействию экстремизму и контрабанде наркотиков. Достаточно сказать, что за все 24 года своего существования ШОС и ОДКБ не то чтобы не сыграли позитивную, либо отрицательную роль в урегулировании конфликтов в зоне своей ответственности. Они вообще ничего не сыграли.
Факт в том, что в случае возникновения пожара в Центральной Азии, ШОС и ОДКБ, подчиненные соответственно, Пекину и Москве, окажутся не в состоянии задействовать потенциал указанных организаций. Дело не только в том, что сложно представить выгодный расклад одновременно для двух гегемонов Евразии. Решения в ШОС и ОДКБ принимаются консенсусом. А это значит, что без одобрения одной из жертв гипотетической агрессии об единогласии не может быть и речи. Отсюда вырисовываются только два варианта: 1) Пекин и Москва будут действовать самостоятельно, вне рамок ШОС и ОДКБ, и не исключено, что не связывая себя обязательствами перед партнерами, а руководствуясь раскладом на конкретный момент. 2) Судьбу целого региона или отдельной ее страны Пекин и Москва могут определять и без учета их мнения, договариваясь о сферах влияния между собой. К сожалению, история хранит немало подобных примеров и в части Китая, и в части России, хотя бы накануне Второй мировой войны.
Региональная солидарность
В условиях доминирования внешних сил сама логика событий рекомендует Казахстану опираться на родственное окружение. Но суть в том, что страны Центральной Азии вступили в XXI столетие в атмосфере растущего диссонанса. Кыргызстан и Таджикистан опустились до уровня беднейших государств планеты. Чуть выше находится Узбекистан. И только Казахстан с Туркменистаном входят в средний эшелон стран в глобальной иерархии развития. Внешнеполитические пристрастия, равно как идеологические ориентиры, также далеки от единодушия. Все это уже привело к свертыванию интеграционных начинаний, сверх того, обострению взаимных обид: водные ресурсы, границы, тарифы, транспортировка сырья и прочее. Плюс амбиции, а подчас и капризы отдельных региональных лидеров. Вдобавок, очевидно преобладание на местном ландшафте национальных интересов над коллективными. Среди элит немало тех, кто озабочен этой данностью. Однако их призывы к единению пока меркнут на фоне своенравия и эгоизма политического истэблишмента.
И, тем не менее, надо отдавать отчет, что строительство крепкого и процветающего государства в Центральной Азии, немыслимо в слабом и нестабильном окружении. Потому успех одного должен конвертироваться в прогресс всей группировки. В роли локомотива способны выступить Астана и Ташкент. Но перед решением главной задачи предстоит решить ряд промежуточных: перестать быть сырьевым придатком, за счет подъема конкурентоспособных секретов экономики и задействования преимуществ "моста" между Европой и Азией, вписаться в зигзаги глобализации, занять твердую нишу в международном разделении труда. Важно нарабатывать и репутацию надежного партнера, перспективного рынка для иностранных инвестиций. Кроме прямых выгод, концентрация деловых интересов несет в себе дополнительный ресурс независимости стабильности.
Наконец, дееспособность отдельно взятого государства. Она, как известно, определяется не только территориальным, экономическим, людским или природным потенциалом. Наипервейшее требование – монолитность государства, не отягощаемого внутренними распрями, межклановой борьбой, упреками в связи с неравномерным развитием его частей. Верно подмечено: когда не все ладно внутри государства, негативное влияние испытывает и его внешняя политика. Однобокое упование при этом на "руку извне" - рецепт вдвойне ущербный. В ходе исторического пути многие народы пожинали горькие плоды от пренебрежения этими аксиомами, от беспечности перед лицом грядущих угроз. Увы, Срединная Азия не составляет исключения. Ценой колоссальных потерь, годов, а то и века лишений, промахи преодолевались. Однако общая канва такова, что за победами следовала эйфория, но не выводы из причин, приведших к кризису, ни, тем более - шаги по их устранению. Эйфория сменялась застоем, ведущим к очередному кризису. Проблемы преемственности власти в этих случаях играли роль детонатора. Список же бездарно упущенных шансов пополнялся.
P.s. Гарантией безопасности, начиная от самых примитивных организмов в природе, заканчивая целыми государствами, могут выступать лишь сами объекты нападок. И никто иной. Кому-то это удается, кому-то нет, но таковы законы жанра - он исчезает как вид. Надежды на то, что авось, пронесет - тоже призрачны. Пожалуй, единственным исключением из правил могут служить бараны, стадо которых хозяин-спонсор защищает от волков не от широты душевной, а потому как сам имеет виды на их съедение. В любом из вариантов страховка обеспечена тем, кто имеет здравый смысл, решимость в преодолении собственных ошибок, постоянно анализирует ситуацию вокруг, дезориентируя на этой основе противника, используя его слабости и совершенствуя приемы самозащиты - приемы, которые немыслимы к применению в больном организме, к тому же страдающем слабоумием.
