, 
Елбасы вышел из коммуникационного карантина
Нурсултан Назарбаев обратился к народу с обращением «Когда мы едины мы непобедимы». Правда, обращение было не прямое, а опосредованное, через статью. Что тоже наводит на размышления. Ее текст еще раз безнадежно показал, что Елбасы уже давно и прочно живет в коммуникационном карантине.
Сегодня Слухи о незавидном состоянии здоровья Назарбаева возникают в аккурат, когда он долго время не появляется на публике. Впрочем, народу не угодишь: стоит ему что-то сказать, как все начинают скабрезничать, молчит – начинаются гипотезы одна страшней другой.
Однако одна из главных претензий к Назарбаеву – почему он, казахстанский вариант Аятоллы, даже после этой публикации, не дал трезвой оценки ситуации в условиях рекордного падения цен на нефть, усугубленного беспрецедентным чрезвычайным положением в связи с пандемией? Стало еще более ясно, что обитатели самой влиятельной в стране библиотеки впали в интеллектуальную и эмоциональную кому. Единственное разумное объяснение в том, что Елбасы не хочет ассоциироваться с драматическим моментом в истории страны, когда обнажились все провалы в экономической политике. Поэтому ему осталось только переложить ответственность на преемника, премьера и акимов. Что ж, версия рабочая… Но…
Во-первых, до сих пор Назарбаев никогда не боялся непопулярных мер, особенно с точки зрения расширения и продления своих полномочий. Он всегда делает это игнорируя риски, без дискуссий и размусоливаний. Правда, как правило, он делает это чужими устами – всегда найдется местная Валя Терешкова, которая, не дрогнув, скажет «горькую» правду в глаза. А вот хорошие новости предпочитает озвучивать сам. Видимо, сейчас время не для хороших новостей.
Во-вторых, именно сейчас внятная позиция Елбасы позволила бы укрепить его пошатнувшийся рейтинг. Особенно на фоне неустойчивого рейтинга преемника. Поэтому, если отбросить версию о состоянии здоровья, за самоизоляцией Назарбаева стоит скорее не попытка сберечь популярность, а иное восприятие ситуации. Он считает себя историческим деятелем, заслуги которого уже выше стандартных оценок.
Правда в том, что Елбасы в последние пару десятилетий уже давно не волнует собственный рейтинг. Он и раньше не сильно был мнителен по поводу такого пустяка, а уж теперь и подавно. Но произошла весьма любопытная вещь – рейтинг в глазах общества не волновал до сих пор и большую часть государственных вельмож. Гораздо важнее было «нравится» Назарбаеву. Это, и только это, было главным условием карьерного роста любого чиновника. Благосклонность Лидера нации или его опала, а не эффективность чиновника определяла его политический вес.
Что же происходит сейчас? Лидер нации ушел в коммуникационный карантин. Понять, одобряет или осуждает он происходящее, стало почти невозможно за исключением только особо приближенной свиты. Не царское это дело! Огромная часть служивой элиты теперь просто не знает, к кому апеллировать за оценкой своих действий. Токаев не в счет. Во-первых, ему сейчас не до пряников и кнута (а жаль), а во-вторых, его благосклонность девальвирована статусом второго президента. Она еще не приобрела той ценности, которую имел его предшественник.
И это хорошая новость – растерянный истеблишмент (по крайней мере его какая-то часть) вдруг озаботился такой уже почти забытой вещью, как репутация. Распоясавшееся общественное мнение клеймит одних и одобряет других. Поднимает голову казалось бы прочно загнобленный малый и средний бизнес, давая альтернативные предложения для своей поддержки. А Токаев, в свою очередь, стремительно превращается в политика, который, пусть и избран по сомнительным технологиям, но реагирует на сигналы общественного мнения.
Схема «Царь – хороший, бояре – плохие» уже не работает, даже несмотря на то, что Токаев получил в наследство команду «плохих бояр». Сейчас перед ним нелегкая дилемма: либо постепенно менять управленцев (пока не очень получается), либо развернуть бюрократическую машину в сторону повышения эффективности (тоже мало реализуемо). Однако в обоих случаях он применяет весьма удачно найденную концепцию «слышащего государства», по сути делегировав ответственность госмашине, которая за эти годы разучилась действовать самостоятельно.
В сложившихся условиях – делегирование полномочий самый оптимальный вариант, даже с учетом его издержек. В любом случае, такой принцип пусть и медленно, но разрушает сложившуюся схему принятия решений, когда чиновник ориентируется не на реакцию общества, а своего начальника. И пусть пока действия властей выглядят то недостаточными, то чрезмерными, то запоздалыми, то преждевременными, но они вызывают реакцию общества, у которого появилось много свободного времени на социальную активность.
Однако дефицит отлаженного диалога все еще очень высок. Эпизодических появлений президента недостаточно для того, чтобы преодолеть дезориентированность и чиновников, и общества. Тем более, что все инициативы разбиваются вдребезги об мощную стену реальности. Чем дальше кризис, тем более становится очевидно, что конструкция ручного управления не работает. Кто-то должен круглые сутки объяснять, что происходит на самом деле. Именно эту брешь заполняет волна фэйковых новостей, вызывающих панику и раздражение. В любом кризисе самое худшее, что может произойти – это отсутствие прямых коммуникаций между властью и обществом. Это как раз то, что мы сейчас наблюдаем. Странное решение дать такую роль министру Абаеву вызывает только еще больший шквал не понимания, переходящего уже в неприятие. И вертикаль, и горизонталь власти скатывается в хаос несогласованных решений, где правая рука не знает, что делает левая, от чего страдают абсолютно все.
Из-за несогласованности, по крайней мере внешней, страна оказалась в заложниках у акимов, которые из-за отсутствия внятной генеральной линии стали действовать кто во что горазд. И дело тут даже не в том, что некому взять на себя роль координатора решений, который мог бы определять баланс между приоритетами, будь то экономика или карантин. В нынешней системе управления просто нет такой функции.
Президент ждет от госаппарата эффективности, но привыкшие исполнять чужие решения, разучились генерировать собственные и целесообразные. Все это можно было бы списать на объяснимые трудности кризисного периода, но есть очень большая вероятность того, что выделенные огромные ресурсы либо не дойдут до адресатов, либо бесславно уйдут в песок, повторив судьбу триллионов тенге, впустую потраченных за все предыдущие годы. А к тому времени бюджет будет исчерпан, как и Нацфонд, да и не внешних рынках опять разжиться будет сложно.
И все это следствие такой «безобидной» истории, как ориентация на принцип сугубой и безоговорочной лояльности Арбитру, а не уровня компетентности. Все это обнажило проблему лидерства – и не только управленческого, но и политического. Но самое главное – обнажило проблему самоизоляции власти от тех, кто ее нанял.
