Зачем Таджикистан конфликтует с новыми властями Афганистана

Таджикистан не собирается идти на прямую конфронтацию с «Талибаном». Скорее, действуя чуть более рискованно, чем соседи, таджикское руководство рассчитывает добавить себе популярности и внутри страны, и на международном уровне.

Таджикистан не часто попадает в мировые новости, но в последние недели стал появляться там регулярно. Причина – жесткая позиция, которую таджикские власти заняли в отношении ситуации в Афганистане, где к власти недавно пришел «Талибан».

Казалось бы, все должно быть наоборот. Если кому в Центральной Азии и нужно переживать о хороших отношениях с талибами, так это Таджикистану. Таджикская граница с Афганистаном протяженная, гористая, и контролировать ее трудно. Таджикская армия считается самой слабой в Центральной Азии. Через Таджикистан проходит большая часть наркотрафика из Афганистана в Россию и Европу, а за последние годы в стране не раз случались теракты.

Однако в отличие от своих соседей по Центральной Азии, а также России и Китая Таджикистан не только не спешит налаживать связи с новыми властями в Кабуле, но и взял на себя роль их главного противника и поддерживает остатки оппозиционных сил Афганистана. Официально президент Эмомали Рахмон обосновывает такую позицию тем, что талибам нельзя доверять, потому что они нарушают права национальных и религиозных меньшинств. Но скорее дело в том, что таким образом Рахмон рассчитывает поднять собственную популярность и внутри страны, и на международной арене, а военный альянс с Россией позволяет ему чувствовать себя уверенно в отношениях с талибами.

Громкие слова

В последнее время президент Рахмон возвращается к теме несчастий Афганистана при талибах почти в каждом своем выступлении – даже в тех, которые не связаны с внешней политикой. Особенно подробно он остановился на этом вопросе в торжественной речи на праздновании 30-летия независимости Таджикистана 8 сентября.

На концерте вечером того же дня главным номером стало выступление бежавшего из Афганистана певца Фахими Фано. Его песня была посвящена великой роли Рахмона в мирном развитии Таджикистана – в зале песню слушали стоя, а после концерта Рахмон лично пообщался с певцом.

На встречах с мировыми лидерами и на международных площадках Рахмон не устает повторять: «Таджикистан не будет признавать никакого другого правительства, сформированного в этой стране путем угнетения и преследования, без учета позиции всего афганского народа, особенно всех его национальных меньшинств». По словам Рахмона, этнические таджики составляют более 46% населения Афганистана, хотя большинство исследователей оценивают их долю на уровне 20%.

Таджикистан – единственная страна в регионе, которая еще летом пообещала принять до 100 тысяч беженцев из Афганистана. Также Рахмон посмертно наградил лидеров антиталибского движения (этнических таджиков) – легендарного командира моджахедов Ахмада Шаха Масуда и экс-президента Афганистана Бурхануддина Раббани – орденами Исмоили Сомони I степени.

Ходят упорные слухи, что Таджикистан поддерживает и оставшихся противников талибов – Национальный фронт сопротивления Афганистана в провинции Панджшер (больше 98% населения провинции – этнические таджики). Это единственная территория, которую «Талибан» еще не взял полностью под контроль. По некоторым данным, сейчас на территории Таджикистана находятся лидеры сопротивления: Ахмад Масуд-младший и бывший вице-президент Афганистана, самопровозглашенный и.о. президента Амрулла Салех. Также сообщается о сотне афганских пилотов, которые бежали в Таджикистан и ждут там, пока готовятся их документы для переезда в Европу или США.

В ответ талибы заявили, что не допустят «вмешательства во внутренние дела» Афганистана, и стянули к таджикской границе войска. Таджикистан тоже активно демонстрирует свою военную готовность. Впервые за годы независимости по тревоге подняли сотни тысяч военнослужащих, а также солдат из резерва для проверки их боевой подготовки. 20 тысяч солдат отправили на границу с Афганистаном. Впервые за несколько лет Рахмон лично посетил районы страны, граничащие с Афганистаном, где выступил перед военнослужащими и принял военный парад.

Осторожные дела

Тем не менее говорить, что Таджикистан и Афганистан оказались на пороге войны, пока рано. Риторика Рахмона звучит жестко, но действует он предельно осторожно. И президент, и другие высокопоставленные таджикские чиновники удерживаются от выпадов против самого «Талибана», а напирают в своей критике на то, что новое правительство Афганистана недостаточно инклюзивное, потому что не включает в себя достаточное представительство национальных меньшинств.

Рахмон вообще почти не упоминает «Талибан» напрямую, а если и говорит о нем, то очень обтекаемо. Например, так: «Приход к власти движения “Талибан” еще больше усложнил и без того сложный геополитический процесс в регионе».

Многие смелые заявления Душанбе так и остаются на бумаге. Например, июльское обещание таджикских властей принять 100 тысяч беженцев вряд ли будет выполнено в обозримом будущем. В сентябре глава МВД Рамазон Рахимзода заявил на встрече с верховным комиссаром ООН по делам беженцев: «…за 20 лет ни одна международная организация не оказала практической помощи в создании инфраструктуры для приема беженцев и лиц, ищущих убежища. В связи с этим в Республике Таджикистан нет возможности принять большое количество беженцев и лиц, ищущих убежища».

На деле Душанбе тысячами возвращает беженцев обратно в Афганистан и не публикует реальной статистики. В середине октября глава Госкомитета по нацбезопасности Саймумин Ятимов сообщил, что ежедневно границу пытаются пересечь до 600 афганцев, и на данный момент число афганских беженцев в стране составляет 15 тысяч. То есть рост получается сравнительно небольшой, потому что к началу сентября, когда талибы только пришли к власти, их уже насчитывалось 10 тысяч.

Официально Таджикистан опровергает все сообщения, что он поддерживает Национальный фронт сопротивления Афганистана. А пребывание в стране Ахмада Масуда-младшего объясняют тем, что он приехал в Душанбе на переговоры с талибами, которые не состоялись.

Таджикистан также не стал разрывать торговые отношения с новым афганским правительством, хотя на Афганистан приходится всего 1,5% от общего товарооборота страны. Основная статья таджикского экспорта в Афганистан – электричество – продолжает поступать, хотя талибам пока нечем платить, и их долг перед Таджикистаном перевалил за $11 млн.

В рядах «Талибана» есть те, кто готов наладить отношения с Таджикистаном. Однако Рахмон вряд ли может позволить себе такие договоренности. Его режим и так переживает нелучшие времена из-за экономических трудностей и общей усталости от его почти тридцатилетнего правления. Игра в этнического националиста и защитника всех таджиков, независимо от страны проживания, – это то, что обеспечивает Рахмону поддержку в таджикском обществе.

Поддержка внутри и снаружи

С тех пор как «Талибан» взял Кабул, таджикские соцсети наводнены материалами про Афганистан. Пользователи делятся страшными фото оттуда, призывают международное сообщество обратить внимание на судьбу таджиков в Афганистане, выкладывают посты в поддержку сил сопротивления, просят подписывать петиции на change.org и так далее.

Не менее популярна критика соседей Таджикистана – например, Узбекистана за то, что он готов договариваться с «Талибаном». Ташкент действительно активнее других сотрудничает с талибами. Например, глава узбекского МИД Абдулазиз Камилов стал первым высокопоставленным чиновником из региона, кто провел с талибами переговоры в Кабуле.

Узбекистан тоже говорит об инклюзивности и беспокоится о правах узбеков в Афганистане, но, в отличие от Душанбе, Ташкент не рассматривает афганских узбеков как «своих», не считает их представителями узбекской диаспоры, а в первую очередь относится к ним как к гражданам Афганистана.

Действительно, если досоветские общества, проживающие на территории современных Узбекистана, Таджикистана и Афганистана, имели много общего, то сто лет спустя различий стало больше, чем сходств. В начале XX века Москва сконструировала и десятилетиями институционализировала этнонациональную идентичность в советских республиках. И если для жителей Центральной Азии сегодня национальная самоидентификация – это что-то самоочевидное, то в Афганистане этнонимы «таджик» или «узбек» используются во многом произвольно и сильно зависят от обстоятельств.

В Душанбе не могут не понимать, что надгосударственной общности таджиков не существует. Однако президент Рахмон на протяжении всей своей политической карьеры позиционировал себя «опекуном и покровителем всех таджиков мира» (так его публично называют его приближенные), а руководство Таджикистана активно поощряет националистические настроения в обществе.

Рахмон часто прибегает к националистической риторике, чтобы поднять свой рейтинг. Особенно сейчас, на фоне спада в экономике, рекордной инфляции и тяжелых последствий пандемии, игра в радикального националиста остается для Рахмона единственным способом поддерживать свою популярность.

Политический кризис в соседнем Афганистане дал многолетнему таджикскому лидеру шанс реабилитироваться в глазах общества – снова сделал актуальной мантру о подаренном Рахмоном «мирном небе над головой», от которой общество начало уставать.

Дополнительным бонусом к поддержке внутри страны стало внимание со стороны международного сообщества. Рахмон оказался единственным лидером из Центральной Азии, кого президент Франции Эммануэль Макрон пригласил на переговоры в Париж. 

Европейское турне Рахмона стартовало 11 октября в Бельгии, где президент Таджикистана встретился с президентом Европейского совета Шарлем Мишелем, верховным представителем ЕС по внешней политике Жозепом Боррелем и другими международными и бельгийскими чиновниками. А 13 октября на встрече с Макроном Рахмон обсуждал, какую помощь могла бы оказать Франция Таджикистану для стабилизации ситуации. Французский президент особенно отметил «устойчивую позицию» Таджикистана по Афганистану.

Таджикистан не собирается идти на прямую конфронтацию с «Талибаном». Скорее, действуя чуть более рискованно, чем соседи, таджикское руководство рассчитывает добавить себе популярности и внутри страны, и на международном уровне. Душанбе может себе позволить такой риск, потому что уверен, что в крайнем случае на помощь придут российские военные, обеспечивающие безопасность на афгано-таджикской границе. Мало того, помимо России, Таджикистан тесно сотрудничает в военном плане и с Китаем.

Учитывая то, что ситуация в Афганистане вряд ли стабилизируется в обозримом будущем, афганская тема еще несколько лет может добавлять энергии режиму Рахмона. При этом Душанбе достаточно осторожен, чтобы не заходить слишком далеко в своей риторике. Благодаря этому у Рахмона по-прежнему сохраняется возможность наладить контакт с «Талибаном», если давление на границе с Афганистаном станет слишком опасным.

Темур Омаров, Московский центр Карнеги