Приведет ли смена поколений к модернизации страны?

Молодое поколение отличается от старших генераций по многим параметрам, однако, приведет ли это автоматически к модернизации государства и общества? Какие перемены принесет выход на сцену нового поколения?

Андрей Колесников (Московский Центр Карнеги) и Денис Волков (директор Левада-Центра) провели любопытное исследование о том, оправданы ли надежды на радикальное обновление российского политического режима. С учетом того, что такие же ожидания есть в казахстанском обществе, его итоги могут быть релевантны и для нас.

Молодое поколение в России, как, впрочем, и в других странах, отличается от старших генераций по многим параметрам: для большей части его представителей характерно более позднее «взросление», приверженность здоровому образу жизни, активное использование цифровых технологий, постепенный отказ от телесмотрения. Молодежь более толерантна к ЛГБТ, позитивнее относится к Западу, близко знакома с западной массовой культурой. А также — с недавних пор — молодые проявляют бóльший, чем у старших поколений, протестный настрой и вовлеченность в протестную активность.

Власти боятся этого и применяют репрессии в отношении одной части молодежи, одновременно пытаясь завоевать симпатии другой ее части. Кто выиграет битву за молодое поколение — государство или институты гражданского общества? Или же молодежь, перейдя в другую возрастную категорию, превратится в еще одну разочарованную и адаптирующуюся к предлагаемым обстоятельствам генерацию?

В поисках ответов на эти и другие вопросы авторы провели исследование в трех российских городах: Москве, Ярославле и Брянске.

Еще четыре года назад молодежь была одной из наиболее лояльной власти групп, но с 2018 года ситуация начала меняться. Сегодня из всех социальных страт именно молодое поколение в наибольшей степени критически относится к правящему режиму. Социологические опросы подтверждали, что молодежь, особенно самые юные, думают иначе, чем старшие поколения. Они не слишком активно поддерживают государство, менее зашорены, больше открыты миру, новой информации.

ЧЕГО ОНИ ХОТЯТ ОТ ЖИЗНИ И ОТ РАБОТЫ

Опросы показывают, что больше половины молодых россиян хотели бы открыть собственное дело, однако часто все ограничивается мечтаниями. Так же, как и у нас, в России государство является основным игроком на рынке, а также главным и самым надежным работодателем. Поэтому, ожидаемо многие молодые люди не готовы рисковать и начинать собственное дело, предпочитая работать по найму — не потому, что это лучший вариант, а просто другие еще хуже.

Государство со своей стороны пытается заигрывать с молодежью, предоставлять молодым карьерные лифты, предлагать варианты участия в волонтерских организациях, тем самым формируя подконтрольное властям «гражданское общество». Однако исследование показало, что обычно молодые люди всерьез на эти инициативы не рассчитывают или просто о них не знают.

Респонденты из старшей возрастной группы — те, кому за тридцать, и кто уже обременен семейными и долговыми обязательствами, — по их словам, «хотят закрыть кредиты, закрыть ипотеки, взять новые ипотеки и снова их закрыть», «стараются сидеть ровно, работать, особо сейчас никуда не увольняться, держаться за свои места». При этом многие, что важно, «как в песне Цоя, ждут перемен… А от нынешнего режима уже ничего не ждут».

По мнению участников фокус-групп, в России есть очаги активной экономической жизни, но респонденты упоминали в этой связи только большие города и, соответственно, большие компании в таких агломерациях.

Трезвое отношение к жизненным обстоятельствам порождает и сочувственное отношение к тем, кто уезжает жить и работать за границу, — патриотические чувства большинству участников фокус-групп не свойственны. Представители двадцатилетних полагают, что «большинство конкурентоспособных людей не остаются в России, а переезжают в какие-то другие страны»; «… там есть больше мест и таких профессий, чтобы развиваться, учиться. А у нас, если и есть, например, какие-то хорошие университеты, работы… в такие места очень трудно прийти вообще, потому что все уже занято, либо через деньги». Мнение одного тридцатилетнего: «Чем больше километров отсюда, тем лучше, в западном направлении».

ЦИФРОВОЙ РАЗРЫВ?

Различие в способах получения информации между молодыми россиянами и представителями старших возрастов уже давно стало общим местом в исследованиях молодежи. Так, согласно опросам Левада-Центра, проведенным весной 2021 года, молодые смотрят телевизионные новости в два раза реже россиян старше 55 лет и получают новости из интернета вдвое чаще. Участники фокус-групп практически в один голос говорили о том, что российское телевидение — это «голос государства и правительства», «то, что нам хотят показать», «что нужно нашим руководителям»; на ТВ «много цензуры», «о многом умалчивается», «идет дурдом», «деградация» и «зомбирование». Поэтому, «если хочешь что-то другое услышать — залезь в интернет», где можно узнать новости, «которые не покажут по телевизору».

В свою очередь, российские власти по мере роста интернет-аудитории увеличивают давление на неподконтрольные ей сегменты российской сети, прежде всего иностранные. Параллельно происходила планомерная зачистка интернет-пространства от изданий, транслирующих альтернативные точки зрения и допускающих критику политического режима. Ряд популярных независимых интернет-СМИ были объявлены иностранными агентами, после чего некоторые из них вынужденно прекратили свое существование. Как показывают опросы, на этом фоне в молодежной среде распространяются и ультраконсервативные настроения. Такая тенденция, наблюдаемая на фоне, с одной стороны, растущего недовольства жизнью и, с другой — активизации исторической политики властей, указывает на отсутствие у молодежи устойчивых моральных ориентиров.

АВТОРИТЕТЫ В ПОЛИТИКЕ

Рейтинги властных институтов потеряли в среднем по 20 процентных пунктов, усилился пессимизм по поводу будущего, выросла готовность участвовать в акциях протеста. И именно молодежь оказалась в фарватере этих перемен: настроения здесь менялись быстрее, а разочарование властью проявилось сильнее, чем у представителей старших поколений. Не последнюю роль тут должен был сыграть описанный выше уход молодых россиян в интернет и социальные сети.

Однако, согласно опросам Владимир Путин, все равно остается самым популярным политиком среди молодежи, хотя эта поддержка в два раза ниже, чем в старшем поколении. В отношении Навального складывается следующая картина: в молодежной среде одобрение его действий в три раза выше, чем у представителей старшего поколения, но одобряют его деятельность лишь четверть молодых людей, а больше половины не одобряют.

НАВЯЗАННАЯ ДЕПОЛИТИЗАЦИЯ

Для части молодых респондентов политика скучна и неинтересна. Респонденты, рассуждая о своих политических пристрастиях, часто испытывают явный дискомфорт, а с некоторых пор и опасения за возможные последствия откровенных высказываний о власти.

Так, молодые участники фокус-групп, которые с симпатией говорили о протестующих или Навальном, часто подчеркивали, что они сами на митинги не ходят и оппозиционера не поддерживают. Самого Навального наши респонденты не всегда готовы были называть по имени, предпочитая различные эвфемизмы («тот, кого нельзя называть»), говорили намеками или просто отказывались обсуждать эту фигуру. Большинство респондентов всех групп сошлись во мнении, что за участие в митингах, оппозиционной деятельности и даже за написание критических постов в социальных сетях может последовать наказание в виде полицейской дубинки, штрафа, административного ареста, уголовного преследования, «срока за экстремизм». По словам одного из участников, за открытое выражение протеста «теперь либо штраф, либо тюрьма».

По мнению участников групп, политикам «заткнули рот», «потому что пошли против власти», «говорили правду», «набирали политическую силу»; «потому что наши власти не любят, когда им вставляют палки в колеса». Во всех группах преобладало ощущение того, что «ничего не поменяется, как бы ты ни старался, все останется по-прежнему, власти все сделают так, как считают нужным».

МОТИВЫ УЧАСТИЯ: «ВОПРЕКИ ВСЕМУ»

Однако, при всей убежденности молодежи в том, что власть не хочет перемен и противится им, заметная доля участников фокус-групп говорила о том, что нужно бороться за свои права и не опускать руки, отказываясь от них. В отношении выборов во всех трех городах часто можно было слышать следующую формулу поведения: выборы ничего не меняют («не решают», «не работают», «там уже все выбрано за нас»), но ходить на них все-таки надо — вопреки всему. Основания для участия в электоральных процедурах могут быть разные: от представления о том, что выборы — «это наше право» и «грех им не воспользоваться» до надежды на то, что низкий процент голосов за правящую партию заставит власть имущих «услышать немножко» обычных людей и обратить внимание на их проблемы. В условиях увеличивающегося репрессивного давления на общество выборы воспринимаются не как способ борьбы за власть или за смену власти, а исключительно как канал обратной связи от населения к власти. Впрочем, без какой-либо гарантии, что руководство страны будет реагировать на сигналы снизу.

Схожим образом те немногие респонденты, которые все-таки не исключали для себя участия в митингах, скорее говорили о них не как о способах смены власти или принуждения власти к желаемым решениям, но как о «единственном способе быть услышанными»: «чтобы государство спустилось к народу», «чтобы люди наверху призадумались» и что-то поменяли. Стоит также отметить, что при всем скепсисе по поводу митингов, при всех оговорках о собственном неучастии в подобных акциях, в отношении протестующих сочувственного отношения было гораздо больше, нежели осуждения: «я таких людей уважаю», потому что они выходят, несмотря на угрозу преследований; «они выходят, потому что власть их не слышит».

ОКАЖЕТСЯ ЛИ НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ «ПОТЕРЯННЫМ»?

Поколенческий разрыв, скорее всего, будет только усиливаться, если власти и дальше будут пренебрегать интересами и мнениями молодых людей. Поэтому, чтобы превратить молодых в своих сторонников, властям придется более активно заниматься молодежной политикой уже в текущем политическом цикле, до президентских выборов 2024 года. Пока эта политика сводится к попыткам индоктринации молодого поколения консервативной идеологией, то есть к выращиванию новой генерации конформистов и карьеристов. Главное — всеми силами отвратить молодых не только от политической, но и от не санкционированной властями гражданской активности.

Справляться с этой задачей, казалось бы, сложнее в условиях практически тотальной урбанизации, изменения образа жизни, сокращения аудитории телевидения и увеличения аудитории интернета. Но давление на интернет и разнообразные запреты могут отчасти предотвратить или ограничить политизацию молодых и подавить в зародыше попытки гражданского активизма и просто проявления недовольства.

Подобная тактика не самый удачный способ улучшить качество человеческого капитала, а для развития страны — это необходимо. Разочарованная молодежь предпочтет эмиграцию (не только внешнюю — это для самых активных, но и внутреннюю) или циничную, усталую адаптацию к предлагаемым властью обстоятельствам и правилам игры. Приметы такой усталости в наблюдаемых тенденциях — к отказу от высшего образования в пользу среднего профессионального и максимально быстрому выходу на рынок труда без получения высокой квалификации, к снижению предпринимательской инициативы, ослаблению интереса к новому. Получить послушное, социально апатичное, «потерянное» поколение — неужели в этом задача власти?