, 
Борьба с религиозным экстремизмом: стоит присмотреться к узбекам
С момента обретения независимости все страны Центральной Азии столкнулись с угрозой религиозного экстремизма, и каждая из них боролась с ней по-своему. Однако, по всеобщму признанию, именно опыт Узбекистана является самым успешным.
После обретения независимости практически во всех исторически мусульманских республиках в качестве одного из слагающих национального строительства выступал возврат к религиозным корням. В Узбекистане с его богатыми исламскими традициями, а также преобладающим сельским населением, где во многом сохранился патриархальный уклад, такой процесс проходил особенно динамично. Все это создало предпосылки быстрого и почти беспрепятственного проникновения в Узбекистан миссионеров экстремистских центров из Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии. Туда же очень скоро в поисках исламского образования, за неимением такой возможности у себя на Родине, устремились десятки тысяч молодых людей. Что немаловажно – все финансовые издержки, связанные с обучением, несла принимающая сторона, что поначалу даже льстило официальному Ташкенту.
Однако вскоре выяснилось, что на чужбине юные и морально неокрепшие узбеки осваивали далеко не то благообразное и миролюбивое учение, на которое рассчитывали. Выпускники религиозных семинарий в Пакистане, Саудовской Аравии, Египта, ОАЭ, Кувейте и многих других стран, возвращались домой с совершенно отличными взглядами не только на религию, но и светское устройство государства, которое следует исламизировать. Иными словами, Узбекистан оказался лицом к лицу с угрозой радикализации ислама. Дополнительным катализатором процесса служило влияние в регионе очагов нестабильности и политизации религии, в частности в Таджикистане и Афганистане. Кстати, еще в мае 1992 года именно Узбекистан наряду с Россией инициировали создание Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Главным мотивом служило предотвращение афганской угрозы.
Все это стало серьезной угрозой для многонациональной и многоконфессиональной республики, где проживают более 130 народностей и существует 16 конфессий. Поэтому первый президент Узбекистана Ислам Каримов стал, пожалуй, первым на пространстве СНГ президентом, который самым серьезным образом озаботился вопросами противодействия религиозному экстремизму. Он сделал ставку на формирование жёсткой системы административно-уголовного реагирования на различные проявления экстремизма, включая источники его финансирования. Довольно жестко и в сжатые сроки была прекращена деятельность всех партий и движений, взявших на вооружение идеологию политического ислама и призывавших на этой основе к антиконституционному изменению строя. Впоследствии многие из них ушли в подполье или бежали из страны.
К середине 1990-х официальный Ташкент приступил ко второй фазе, когда силами спецслужб в страну в принудительном порядке были возвращены все граждане Узбекистана, проходившие на тот момент обучение в религиозных семинариях за рубежом, в частности, в Египте, Ливии, Пакистане, Саудовской Аравии, Турции, Объединенных Арабских Эмиратах, Кувейте, Пакистане и др. (впрочем, лазейки для нелегального выезда в целях религиозного обучения узбеков сохранились). Несмотря на то, что власти республики подверглись жесткой критике международных правозащитных организаций за нарушение религиозных свобод, Ислам Каримов проявил непреклонность. И хотя эти меры стали одной из причин наложения на страну санкций, эта стратегия оправдала себя, что подтвердили последовавшие события как в самом Узбекистане, так и его окружении.
В качестве следующего шага Ислам Каримов существенно увеличил полномочия и финансирование Управления мусульман Узбекистана (УМУ), потребовав взамен от него жестко пресекать любые попытки политизации религии и заниматься популяризацией традиционных для узбекского народа духовных ценностей. Результаты не заставили себя ждать. Традиционные муллы с опорой на властный ресурс способствовали лишению лицензий и закрытию целого ряда сомнительных религиозных организаций в пределах республики, и особенно в наиболее уязвимой с этой точки зрения Ферганской долине.
Кроме этого, Ташкент весьма эффективно использовал и традиционные особенности узбекского общества. Прежде всего, речь идет о таком явлении, как «Махалля» (буквальный перевод – Квартал). Это локальные участки, на которые поделены города и другие населенные пункты, которые стали прообразом местного самоуправления. Староста и совет старейшин махалли отвечают за порядок в сообществе, разрешают возникающие споры и бытовые конфликты, а главное тесно сотрудничают с силовыми структурами. Каждая махалля имеет свою мечеть, внутреннюю культурную среду, а также правила общежития. Понятно, что в таком компактном и замкнутом сообществе, где все друг друга знают в лицо, легко распознать появление чужаков, каких-либо нежелательных или подозрительных элементов. И понятно, что, сохраняя и даже поощряя национальные традиции через махалли, власти Узбекистана получили еще один контроля религиозной обстановки.
И наконец, Узбекистан образца 1990-х взял курс частичную изоляцию от окружающего мира и построение жесткого порядка внутри с элементами полицейского государства. Сюда можно отнести свертывание демократических реформ, фактическую отмену свободы слова, митингов и шествий, усиление охраны границ и таможенного контроля, ограничение политических и торговых связей с соседями, построение командно-плановой и вместе с тем самодостаточной экономики. В части контроля над перемещением граждан за рубеж Узбекистан также долгое время сохранял практику советских времен, связанную с выдачей т.н. «выездных виз» (разрешение или отказ гражданину на выезд из страны), а также крайне неохотно шел на заключение соглашений с иностранными государствами, которые предусматривали безвизовые поездки граждан.
Впрочем, предпринятые меры не обеспечили полную страховку от неприятностей. Летом 1999 года около одной тысячи боевиков т.н. Исламского движения Узбекистан с опорной базой в талибском Афганистане пыталась через труднодоступные районы Таджикистана и Кыргызстана проникнуть в Ферганскую долину и с опорой на местных единомышленников поднять восстание. Тогда усилиями региональных столиц вылазку террористов удалось нейтрализовать, применив армейские части и военную авиацию. Аналогичные рейды повторились в 2000 году.
Тревожная ситуация требовала решительных действий. Ислам Каримов выдвинул основные инициативы коллективной региональной безопасности и осуществил масштабную работу по формированию системы обеспечения стабильности в обществе, государстве и регионе в целом. В результате активной внешнеполитической деятельности был заключен целый ряд двусторонних и многосторонних договоров и соглашений с государствами, заинтересованными в совместной борьбе с терроризмом и другой деструктивной деятельностью. В частности, в 2000 году в Ташкенте было подписано соглашение между Узбекистаном, Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном «О совместных действиях по борьбе с терроризмом, политическим и религиозным экстремизмом, транснациональной организованной преступностью».
Тем не менее, военно-политическая обстановка в регионе оставалась напряженной. Особенное беспокойство вызывал примыкающий Афганистан, где еще в 1996 году к власти пришло радикальное исламское движение Талибан. Тогда, в рамках упомянутого выше ОДКБ, Ташкент, Москва, Астана, другие региональные центры первоначально поддерживали прежнее афганское правительство, которое, бежав на север страны, организовало «Северный Альянс». Однако, с наступлением 2000-х сопротивление «Северного Альянса» ослабло, а шансы вернуть власть в Афганистане практически исчезли. В этих условиях, несмотря на всю одиозность режима в Кабуле, Узбекистан прагматично начал рассматривать возможности примирения и даже сотрудничества с талибами. С этой целью Ислам Каримов даже отправил своего министра иностранных дел Абдулазиза Комилова на переговоры с талибским коллегой Муллой Мутауаккилем. Кстати, вслед за Ташкентом к схожему пересмотру подходов к Талибан тогда дрейфовал и Казахстан.
Развитие событий в таком русле внезапно повернулось на 180 градусов после событий 11 сентября 2001 года. Тогда, после взрывов в Нью-Йорке и Вашингтоне, Ташкент одним из первых принял предложение Вашингтона о совместной борьбе против терроризма и поддержал их контртеррористические действия в Афганистане. В подтверждение намерений Ташкент предоставил США и их союзникам по НАТО, желающим оказать Афганистану гуманитарную помощь, возможность пользоваться своими наземными и воздушными путями.
Приход западной коалиции в Афганистан в целом снизил угрозу религиозного экстремизма в регионе. Во всяком случае, вылазки террористов с южных рубежей сошли на нет. Однако, учитывая сложное социально-экономическое положение в 30-миллионной стране, негативные последствия авторитаризма и коррупцию, протестные настроения не только не исчезли, но и нарастали, особенно в некоторых депрессивных районах, и в частности, в густонаселенной Ферганской долине. Обаяние политического ислама росло. Таким образом, начиная с 2001 года угрозы режиму Каримова из-за рубежа уступили место радикальным религиозным ячейкам в своем подполье.
Пик террористической активности пришелся на 2004 год. С 28 марта по 1 апреля 2004 года в Ташкенте, Бухарской и Ташкентской областях были осуществлены теракты, ответственность за которые взяли исламисты. 30 июля 2004 года в Ташкенте были проведены повторные теракты у посольств США и Израиля, а также у Генеральной прокуратуры республики. Но самое трагическое событие в истории независимого Узбекистана произошло 13 мая 2005 года в Андижане. Тогда жители второго по величине города Узбекистана вышли на площадь имени Бабура перед зданием областной администрации и потребовали отставки президента.
Нельзя сказать, что протестующие руководствовались лишь религиозными позывами. Здесь были родственники осужденных торговцев, которых они считали невиновными, обездоленные и безработные, мелкие предприниматели, пострадавшие от произвола чиновников, другие. Самой трагической развязке предшествовали многочисленные стихийные акции протеста. Например, в сентябре 2004 года около ста женщин устроили сидячую забастовку на главной улице в Андижане, остановив на час дорожное движение. Они выступали против резкого повышения цен на местном базаре. В ноябре того же года несколько тысяч человек вышли на акцию протеста в Коканде, расположенном примерно в 120 километрах от Андижана. Они были недовольны новыми правилами торговли. Тогда группа протестующих избила нескольких милиционеров и сожгла милицейские машины. Местные исламистские организации, в числе которых значилась «Акромия», смогли оседлать волну народного гнева и направить его на путь насилия. Уже вечером 13 мая группа боевиков захватила здание городской администрации, напала на местную тюрьму и выпустила сотни заключенных. В ответ Ислам Каримов стянул в город армейские части и отдал приказ на силовое подавление бунта. По официальным данным, в ходе столкновений погибли 187 человек, по неофициальным – до нескольких тысяч.
Кровопролитие в Андижане вызвала крайне жесткую реакцию в международном сообществе. В стороне от общего хора партнеров не смог оставаться и Вашингтон, который в интересах операции в Афганистане и с учетом союзнической роли Ташкента, закрывал глаза на его брутальные шаги. Однако Ислам Каримов отверг требования о проведении независимого международного расследования Андижанской трагедии, равно как наказании виновных. В ответ последовали довольно чувствительные антиузбекские санкции. В свою очередь, узбекские власти закрыли военную базу НАТО в Ханабаде. Так мимолетное конъюнктурное сближение Вашингтона и Ташкента, в том числе в качестве противовеса влиянию Москвы и Пекина, закончилось.
Прессинг в отношении Ташкента начал ослабевать к 2010 году – Узбекистан был слишком важным актором в регионе. Безусловно, жесткость, продемонстрированная в Андижане, стоила Исламу Каримову не только огромного репутационного урона, но и вполне осязаемых экономических и финансовых потерь. Вместе с тем, решительность, граничащая с тиранией, возможно, уберегла Узбекистан от гораздо большей напасти. Во всяком случае, начиная с 2010 года в Узбекистане не осуществлено ни одного теракта. Несмотря на то, что более двух миллионов граждан страны вынуждены работать за границей, болезненные шаги дали реальные плоды. Это позволило, пусть и большой ценой, лишить экстремизм социальной базы.
Тем временем, участие граждан Узбекистана в боевых действиях в Сирии, Ираке и Афганистане, а также причастность выходцев из республики к совершению террористических актов на территории США, Швеции, Турции обусловили необходимость пересмотра подхода к проблеме дерадикализации населения и повышения эффективности превентивных мер.
В 2016 году в Узбекистане сменилась верховная власть. Бразды правления самой многонаселенной республикой Центральной Азии взял в свои руки Шавкат Мирзияев. Будучи опытным политиком и технократом, который почти полтора десятилетия возглавлял правительство, новый президент продолжил курс предшественника с той лишь поправкой, что повел дело к постепенному и строго дозированному раскрепощению общества. Отмена выездных виз, зачатки независимой прессы, расширение политических, деловых, гуманитарных связей с ближним и дальним зарубежьем – все это было встречено с большим энтузиазмом не только в самом Узбекистане, но и за его пределами. Впрочем, такая эволюция вряд ли была бы возможной без того задела, который оставил Ислам Каримов.
Вместе с тем либерализация общественной жизни незначительно коснулась базовых установок, связанных с обеспечением национальной безопасности. Здесь, как и прежде, главная опора делается на репрессивно-силовой аппарат. С учетом непростой обстановки в мире и в самом регионе Центральной Азии в Стратегию развития в 2017-2021 годах были включены меры по противодействию экстремизму: принятие новой Оборонной доктрины, законов «О противодействии экстремизму», «Об органах внутренних дел», «О службе государственной безопасности», «О национальной гвардии» с акцентом на усиление профилактической работы, а не на наказание. Была проведена гуманизация целого ряда статей Уголовного кодекса в отношении лиц, подпавших под влияние радикальных идей. Так, если до 2016 года по делам, связанным с террористической деятельностью, судьи назначали длительные сроки заключения (от 5 до 15 лет), то сегодня суды ограничиваются либо условными сроками, либо лишением свободы до 5 лет. Также практикуется освобождение из зала суда фигурантов уголовных дел, участвовавших в незаконных религиозных организациях, под поручительство органов самоуправления граждан (упомянутые выше Махалля), Союза молодежи и других общественных организаций.
Особого внимания заслуживают мероприятия, связанные с декриминализацией лиц, обвиняемых в экстремизме и терроризме, а также с практикой помилования осужденных. По инициативе Шавката Мирзияева пересмотрены так называемые «черные списки» с целью исключения из них лиц, твердо вставших на путь исправления. С 2017 года из подобных списков исключены более 20 тысяч человек. Что касается помилования, то за последнее время эта мера применена в отношении свыше 4 тысяч лиц, отбывающих наказание за экстремизм. Сам акт помилования выступает важным стимулом для исправления лиц и возврата к нормальной жизни.
Параллельно, учитывая высокую чувствительность проблемы, предпринимаются меры по обеспечению прозрачности судебных процессов с религиозной окраской. Пресс-службы правоохранительных органов тесно работают со СМИ и блогерами. При этом, особое внимание уделяется исключению из списков обвиняемых и подозреваемых тех лиц, в отношении которых компрометирующие материалы ограничиваются лишь заявительской базой без наличия необходимых улик.
Еще одна интересная практика – в Узбекистане действует специальная комиссия по расследованию дел граждан, побывавших в зонах боевых действий в Сирии, Ираке и Афганистане. Согласно новому порядку, лица, не совершавшие тяжкие преступления и не участвовавшие в военных действиях, могут получить освобождение от судебного преследования. Это позволило реализовать гуманитарную акцию «Мехр» по репатриации граждан Узбекистана из зон вооруженных конфликтов на Ближнем Востоке и в Афганистане. С 2017 года в страну возвращены более 500 граждан Узбекистана, в основном женщины и дети. Для их интеграции в общество созданы надлежащие условия: предоставлен доступ к образовательным, медицинским и социальным программам, в том числе путем обеспечения жильем и трудоустройства.
Комплекс мер по профилактике среди молодежи от религиозного экстремизма (рост занятости, повышение религиозной грамотности и прю) привели к тому, что количество зарегистрированных преступлений террористической направленности среди лиц в возрасте до 30 лет снизилось в 2020 году по сравнению с 2017 годом в два раза.
Поворот от запретительно-репрессивной практики в сторону профилактики экстремизма затронул и повышение квалификации сотрудников силовых структур, судебных инстанций, теологов. При этом, государственные органы действуют в тесном взаимодействии с Международной Исламской академией, научно-исследовательскими центрами Имама Бухари, Имама Термизи, Имама Матруди и других. Кроме того, практически во всех регионах Узбекистана работают общедоступные научные школы «Фикх», «Калом», «Хадис», «Акида» и «Тассауф», где готовятся местные кадры на основе традиционного ислама.
Таким образом, Узбекистан за 30 лет независимости прошел тернистый, наполненный драматизмом путь в противодействии религиозному экстремизму. Несмотря на известные ошибки, ценой отказа некоторых преимуществ либеральной политической системы и рыночной экономики, страна тем не менее состоялась и минимизировала многие угрозы, исходящие от политизации религии. И этот опыт, безусловно, заслуживает пристального внимания.
