"Арабская весна": глобальная перезагрузка

«Арабская весна» — этот феномен без преувеличения стал главным трендом не только 2011 года, но, судя по всему, и последующих нескольких лет, а то и десятилетий. Уже сейчас эксперты предрекают аналогичные события далеко за пределами Ближнего Востока и Северной Африки. Как? Почему? Страны с каким типом правления мы получим в итоге, как произойдет перераспределение сил в регионе и каковы будут результаты для остального мира? В силу разных обстоятельств поиск ответов на эти вопросы в Казахстане не приветствуется. И все же. О ключевых возбудителях революционных волнений в Тунисе, Бахрейне, Египте, Йемене, Ливии и Сирии говорилось немало. Среди них, в частности, назывались коррупция, сильное расслоение местных обществ на богатых и бедных, безработица и отсутствие социальных лифтов для молодежи, социальные сети, несменяемость диктаторов, деятельность религиозных экстремистов и прочее. То есть в основном приводились причины внутреннего характера. Хотя справедливости ради нужно отметить, что часть специалистов усматривали за волнениями на Арабском Востоке происки империалистов, некого мирового закулисья или транснациональных компаний, стремившихся таким образом навязать свои интересы в этой части света. Своими суждениями по данному поводу делился и автор настоящих строк (Exclusive, март, апрель 2011 года). Я не сторонник теории заговора и не считаю, что это дело было привнесено извне. Даже если и присутствовал злой умысел, основную роль сыграли внутренние мотивы плюс пример соседних государств. Другое дело, кто и как смог воспользоваться потрясениями в арабском мире, кто в конечном итоге снимет сливки, а кто останется в аутсайдерах. Тренд № 1. Запад наступает Первоначально столкнувшись с «арабской весной», страны Запада оказались в положении статиста. Для Вашингтона, Лондона, Парижа и прочих столиц западного полушария это стало полной неожиданностью. Там не нашлось ни одного оракула, который бы предвидел подобный сценарий. Да, слабые места арабском стран были общеизвестны давно и о них говорилось всегда: про бутафорскую демократию, засилье тиранов, но никто не ожидал столь форсированного и катастрофического развития событий. Вот почему по Тунису, который оказался первым слабым звеном в ряду авторитарных режимов, западные элиты находились в полной прострации. Почва в одном из самых важных регионов планеты уходила у них из-под ног. Надо было срочно вырабатывать новые подходы и стратегию. Беспорядки в Египте предоставили определенный период для раскачки, хотя все три недели, пока президент Мубарак цеплялся за власть, и Белый дом, и Европейский союз занимали двоякую позицию — не выступали открыто против престарелого диктатора и в то же время призывали его прекратить насилие, попытаться передать власть мирным путем. И лишь когда всполошилась Ливия, Запад, который долгое время закрывал глаза на деспотичные режимы, лишь бы блюли его интересы, предпочел назвать вещи своими именами, солидаризовавшись с повстанцами. Хотя о военном вмешательстве в дела Ливии изначально речь также не шла. Обжегшись на Ираке и Афганистане, НАТО, особенно главный член альянса США, всячески избегали втягивания в новую авантюру. Рубикон был перейден в тот самый момент, когда силы Каддафи уже стояли на подступах к восставшему Бенгази, и оставалось всего чуть-чуть, чтобы потопить бунтовщиков, поддержанных Западом. Оперативно была принята резолюция Совета безопасности ООН, которая открыла путь к вооруженной интервенции. За документ проголосовали Франция, США, Великобритания, остальные два члена Совбеза — Китай с Россией — воздержались. Тренд № 2. Запах нефти Есть расхожая фраза о том, что всякая политика пахнет нефтью, и с ней сложно не согласиться. Соответственно, в том, что западная коалиция приступила к бомбардировке Ливии на стороне повстанцев, отчасти лежала заинтересованность, чтобы вместо Каддафи пришли более лояльные силы. Но куда более весомые резоны принадлежали нефтяному фактору, который учитывался и при принятии ооновской резолюции, и при бомбардировках НАТО Ливии. Судя по всему, эмиссары НАТО уже тогда вели переговоры о посткаддафиевском периоде и о том, какими привилегиями будут пользоваться западные транснациональные компании. Кстати, сразу поле взятия Триполи новое руководство Ливии поспешило заявить, что все прежние нефтяные контракты будут пересмотрены, поскольку заключались по коррупционным схемам. Здесь сложно что-либо возразить. Примечательно другое: власти в Триполи открыто дали понять, что предпочтение при заключении новых контрактов будет отдаваться западным корпорациям. Понятно, что влияние американских и европейских компаний будет возрастать, прежде всего за счет России и Китая. Тренд № 3. Темная лошадка Между тем на фоне лавинообразных событий на арабском Востоке зажглась звезда Турции, считавшейся в прежние времена игроком средней весовой категории. Внутри эта страна переживала проблемы, связанные с коррупцией, противостоянием между сторонниками светской формы правления и религиозными движениями, курдским сепаратизмом, низкими темпами социально-экономического развития. Не особенно жаловали государство анатолийских тюрков в Европе, несмотря на их давнишнее желание вступить в Евросоюз. Но из-за еврофильских настроений Турция едва ли могла считаться «своим человеком» в мусульманском мире. Сейчас, сумев превозмочь многие внутренние неурядицы, Турция, похоже, определилась и с внешнеполитической ориентацией. Ее нынешний приоритет — арабский мир, большая часть которого входила в свое время в зону влияния Османской империи. Ее нынешняя правопреемница, возрождая историческую память, начинает размышлять державно. Недавнее блистательное турне турецкого премьера Таип Реджеп Эрдогана по странам арабского Востока, его резкая риторика в адрес Израиля, жесткое продвижение своих интересов в отношениях с ЕС сигнализируют о том, что Турция на наших глазах превращается не просто в чрезвычайно важного посредника между Западом и Востоком, христианским и мусульманским миром. Турция вырастает в регионального тяжеловеса и лидера, который может спутать карты во многих западных столицах. Эта мысль ясно читается в заявлении самого Эрдогана: «Турция играет роль, которая изменит ход истории и поможет перестроить регион с чистого листа». Иначе говоря, Турции надоела унизительная участь быть последней страной в Европе, отныне она намерена стать первой страной в мусульманском мире. Тренд № 4. Два стула А вот в числе тех, кто уже проиграл в результате «арабской весны», причем проиграл серьезно, можно отметить Россию и Китай. Обе страны в прежние годы вложили колоссальные инвестиции в экономики ныне проблемных арабских государств. При этом одной только Ливии россияне списали долг в 8 миллиардов долларов в обмен на заключение новых контрактов, в том числе не обязательно нефтяных. Например, в ходе визита Владимира Путина в Триполи в 2007 году стороны договорились о совместном строительстве железной дороги между Триполи и Бенгази. Сейчас эти и другие проекты, скорее всего, будут закрыты по одной простой причине — Китай и Россия не поддержали арабских повстанцев, так же как не выступили открыто против режимов Мубарака, Каддафи, Асада и прочих. Москва, неуклюже пытаясь усидеть сразу на двух стульях, в конечном итоге застряла где-то между. Китай же, который является глобальной экономической величиной, показал, что пока не является глобальной политической величиной. Тренд № 5. Плата за независимость Арсенал рычагов воздействия на неугодные режимы со стороны ведущих держав и в прежние годы выглядел внушительно: односторонние и многосторонние санкции, торговое эмбарго, арест счетов как отдельных диктаторов, так и целых государств, информационные войны, поддержка внутренней оппозиции и НПО и т. д. Сейчас, особенно после интервенции в Афганистан, Ирак, Ливию, этот арсенал стал поистине колоссальным. Отныне в полной безопасности не может находиться ни одна страна. Примечательно, что еще в ноябре 2000 года, то есть за год до взрывов в Нью-Йорке и Вашингтоне, начальник политического планирования Госдепартамента США Ричард Хаасс писал: «Отдельное государство, не способное контролировать терроризм (сюда можно отнести все что угодно: коррупцию, экстремизм, безопасность нефтяных блоков и т. д.) на своей территории, тем самым теряет обычные преимущества суверенитета, включая право быть оставленным в покое. Другие правительства, включая США, получают право вмешательства». Понятно, что единственным условием того, чтобы «быть оставленным в покое», становится подчинение воле сильных мира сего. Ослушников ждет опала. Ну а повод для публичной порки найдется всегда. Причем объекты воздействия, помимо всего, теряют существовавшую в недавнем прошлом опцию маневра между несколькими центрами силы. Все дело в том, что эпоха глобального перетягивания канатов между США и СССР закончилась. Взамен наступает эпоха регионализации, где ведущие державы, даже неся определенные потери, склонны делить сферы влияния, избегая прямой конфронтации. Приоритет отдается близлежащим пространствам либо исторически обусловленным зонам доминирования. И тот факт, что Россия и Китай, несмотря на мультимиллиардные издержки, отреклись от помощи дружественным режимам в том же Триполи или Дамаске, есть наглядное подтверждение указанной тенденции. Тренд № 6. Неоколониализм Сегодня участие НАТО в гражданской войне в Ливии на стороне восставших можно трактовать по-разному. С одной стороны, это вмешательство во внутренние дела, грубое попрание территориальной целостности и национального суверенитета. С другой стороны, налицо реакция на преступления Каддафи, который фактически объявил войну против собственного народа. Все это — следствие несовершенства международных норм, их вольной трактовки и засилья пресловутых «двойных стандартов». Но именно политическая, моральная, информационная, военная поддержка Запада явилась залогом победы повстанцев не только в Ливии, но и отчасти в Египте, а в перспективе, не исключено, что и в Сирии. Возникает вопрос: зачем это нужно Западу? В доморощенные байки о демократической миссии стран Западного полушария верится с трудом, в их альтруизм в стремлении помочь бедным арабам в борьбе против тирании — еще меньше. По сути, на наших глазах происходит перекройка того геополитического и геоэкономического пространства, которое сложилось в период после Второй мировой войны. Тогда на гребне лозунгов о свободе и праве наций на самоопределение две послевоенные супердержавы — США и СССР — начали наступление на колониальные владения европейских метрополий в Африке, Латинской Америке, на Ближнем и Среднем Востоке, в Азии. Именно с их подачи 1950–70-е прошли под знаком парада суверенитетов угнетенных народов. Хотя в ряде случаев суверенитет новоявленных членов международного сообщества оставался условным, а властная суть — компрадорской. Неудивительно, что после ухода английских, французских, итальянских и иных колонизаторов их место заняли где американцы, а где Советы. Правда, чтобы не коробить самолюбие местных авторитетов, им были предоставлены определенная свобода действий и привилегии. Такая конструкция не претерпела разительных перемен даже после крушения СССР, просто ниши, высвободившиеся вслед за уходом Кремля, заполнили конкуренты. События зимы–весны 2011 года, похоже, подводят черту даже под такую усеченную форму независимости. Теперь государствам третьего мира настойчиво предлагается вновь вернуться под опеку былых метрополий. ООН в данном случае, будучи глобальным арбитром де-юре, де-факто превращается в орган, придающий легитимность неоколониальному переделу мира. Тренд № 7. «Арабская весна» в Центральной Азии Полностью отметать вероятность повтора феномена под названием «арабская весна» в республиках Центральной Азии не стоит. Серия государственных переворотов в Кыргызстане, перманентная напряженность в Таджикистане, брутальный зажим инакомыслия в Узбекистане и Туркмении, отсутствие объединительных национальных идей, присущие многим странам региона коррупция, резкое расслоение местных обществ по материальному положению, безработица и нищета подавляющей части населения, помноженные на маргинализацию социума, рост религиозного экстремизма — все эти факторы, вкупе или отдельно, способны сыграть роль детонатора. Насколько ясно региональные элиты оценивают ситуацию, насколько готовы и способны предпринять упреждающие меры — судить сложно. Безусловно можно сказать одно: после череды революций на Ближнем Востоке и в Северной Африке отношение ключевых мировых игроков к Центральной Азии будет становиться более критическим. Прежде всего, указанный тренд касается тех факторов, которые привели к свержению авторитарных арабских режимов. Закрывать на них глаза становится все труднее, причем к пониманию такой данности эволюционируют не только США с Европейским союзом, но и Россия, которая растеряла и без того шаткие позиции на арабском Востоке. Для нее, как и всех остальных крупных игроков, становится предельно очевидно, насколько эфемерной является стабильность пускай дружественных, но авторитарных режимов, равно как чего на самом деле стоят договоренности и контракты, заключенные с ними. Однако не стоит питать иллюзий и насчет озабоченности западных держав судьбами демократии или социальной справедливости народов будь то на Ближнем Востоке, будь то в Центральной Азии. Собственные интересы превыше всего, которые в том числе могут претворяться в жизнь через внешнее управление. Другое дело, смогут ли договориться внешние силы о разделе сфер влияния или грянет новая конфронтация? Комментарий независимого редактора Очевидна серьезная «погруженность» ав-тора в тему. Особо заслуживает внимания взгляд на феномен «арабской весны» в широком международном контексте. И, в частности, «выскочившая» на арабских событиях «темная лошадка» Турции. Действительно, внешнеполитическая и идейная переориентация Анкары с европейского «вектора» на восточный может иметь последствия не менее значимые, чем сами арабские революции. Материал еще более выиграл бы, если бы события на арабском востоке рассматривались в учетом той динамики, которую мы наблюдаем в западных странах. В первую очередь динамики экономической (кризис!), а потом политической (рост тенденций к обособлению от восточных соседей, с их неизмеримым демографическим потенциалом и миграционными трендами). Все-таки Запад уже «не тот», и, может быть, отчасти именно стремление поспорить с этим стало одним из мотивов военной акции НАТО в Ливии. Акции, которая — еще один интересный момент — спасла повстанцев, но не принесла им быстрой и легкой победы. Что же касается наших, центральноазиатских «палестин», то прецедент Андижана, пожалуй, дает один из вариантов ответа на вопрос о готовности региональных элит к революционным эксцессам. А вот с тезисом о том, что «после череды революций на Ближнем Востоке и в Северной Африке отношение ключевых мировых игроков к Центральной Азии будет становиться более критическим», согласиться не могу. Ведь сам автор считает, что «политика пахнет нефтью». Добавим — и газом. И пока элиты Астаны, Ашхабада и Ташкента являются стабильными участниками поддержания энергетического баланса в Европе (а опосредованно, тем самым, и в мире), вряд ли кто-то станет их «увольнять».